Сладостная победа - Эйна Ли

– Пока, вождь! Благодарю за все, – сказала она, как только Кочис кончил говорить, и пошла дальше, махая ему на прощание рукой.

Невозмутимое выражение, которое хранил вождь в течение всего совещания, изменилось на нечто, отдаленно похожее на улыбку.

– Сверкающие Волосы очень смелая. Когда-нибудь из нее выйдет красивая скво, – обратился Кочис к генералу Карсону.

Джефф нагнулся к уху Коулта и вполголоса спросил:

– Что он сказал? Красивая скво, то есть женщина, или красивая ква-ква?

Затем Кочис и сопровождающие его индейцы повернули лошадей и с диким криком и шумом поскакали прочь.

Вскоре они исчезли за холмом. Только облако поднявшейся пыли еще какое-то время напоминало об их коротком посещении.

Глава 21

Громко обсуждая все то, что им довелось увидеть, жители городка медленно расходились по своим домам, возвращаясь к своим повседневным заботам. На лавках снова подняли ставни, банк открылся, и наличные снова появились в кассе, а в ресторане опять растопили кухонные печки.

Многие из верующих людей зашли в церковь, чтобы вознести благодарственные молитвы.

Под заботливым присмотром своих детей шериф Брейден был благополучно препровожден обратно в постель.

Гас Берк опять запряг лошадиную упряжку в дилижанс, надеясь наверстать упущенное время. После всего случившегося количество пассажиров у него увеличилось, и, к его громадному облегчению, одна из его прежних пассажирок была не в состоянии отправиться в дорогу; ее – почти в истерике – бережно перенесли в гостиницу под надзором явно недовольного помощника шерифа.

Уложив Роуз Ли на кровать в ее номере, Коулт присоединился к Джеймсам и Саре Старр в гостиничном зале, где они слушали рассказ Сэм о том, что с ними приключилось.

– Мы остановились, потому что Пити захотелось сходить по-маленькому. Тем временем мы с Боуи попили воды из ручья, и вдруг, откуда ни возьмись, выскочили четыре индейца, схватили нас и отвели к своему вождю. Я сказала ему, чтобы он отпустил нас, иначе у него будут большие неприятности, когда наши родители найдут нас.

Сара взволнованно вздохнула:

– Сэм, Кочис – самый страшный вождь индейцев в здешних местах. Он легко мог бы убить вас прямо на месте.

Глаза у Сэм округлились от удивления.

– Мама, он сказал нам то же самое.

– Продолжай. Что было дальше? – спросил Дэн.

– Я ответила, что если он такой великий вождь, то, как получилось, что он схватил трех маленьких детей?

– Бьюсь об заклад, ему это понравилось, – заметил Дэн. – И как он поступил, когда услышал твои слова?

– Он сказал, что мой язык жжет так же сильно, как мои волосы. Затем этот угрюмый и злой индеец Джеронимо начал о чем-то спорить с ним. Я ничего не понимала, так как они разговаривали на языке апачей, однако, наверное, Злое Лицо хотел, чтобы нас убили, но вождь сказал – нет. Они взяли нас с собой. Когда стемнело, связали нам руки и велели ложиться спать.

– Какие вы у меня храбрые, – сказала Нина, прижимая крепче к себе обоих мальчиков.

– Я не был таким храбрым, как Сэм, мам, – ответил Боуи. – Было очень страшно.

– Да, страшно, – повторил Пити и просунул свою руку под руку брата.

Заметив, что его жена вот-вот расплачется, Дэн сказал:

– Прямо не знаю, что нам делать с этими проказниками. Вы заслуживаете, наказания за то, что ушли без спросу, но каким оно будет, это мы решим позже. Идите, умойтесь и почиститесь.

Мальчики побежали приводить себя в порядок. Сара не отпускала от себя дочь ни на шаг. Дэн обнял свою плачущую жену за плечи и успокаивал ее. Коулт похлопал его по спине и пошел к выходу.

На улице, помогая разбирать поспешно сооруженную баррикаду перед церковью, он в который раз подумал о тех опасностях, с которыми сталкивались жители этого городка.

Быть здесь помощником шерифа означало нечто большее, чем только носить значок.

Кэсси расчесала волосы и перевязала их сзади желтой лентой. Сегодня вечером в их доме намечался торжественный обед. Среди приглашенных, кроме генерала Карсона, был также Коулт – она невольно услышала, как отец велел Кэти поставить тарелку для него.

В тревожной суматохе этого дня Кэсси не успела поделиться с сестрой тем, что случилось с ней прошлой ночью. Ни та, ни другая ничего не могли скрыть друг от друга, и как только Кэти увидела бы ее в платье, то сразу бы все поняла.

Она отступила на шаг и взглянула на себя в овальное зеркало, висевшее в углу. Она надела свое желтое платье, которое за последние пять лет надевала лишь по особым случаям, впрочем, их было не так уж и много. Этот цвет очень ей шел, впрочем, ей, наверное, уже пора было сшить себе новое платье.

Кэсси покружилась перед зеркалом, принимая то одну, то другую позу, но вдруг как-то уныло сникла. Почему она не чувствовала себя также удобно в платье, как любая другая женщина? Ноги у нее были слишком длинные, как у лошади, а грудь не очень большая, к тому же в их городке мужчины в своем большинстве были ниже ее, поэтому она всегда казалась себе неуклюжей и долговязой.

И почему у нее не такие же прекрасные светло-русые волосы, как у Кэти? Ее волосы выглядели – в зависимости от освещения – не то медно-каштановыми, не то рыжеватыми, представляя собой причудливую смесь обоих цветов.

Кэсси всегда удивлялась, как Кэти удавалось выглядеть такой изящной и женственной. В то время как она…

Хотя прошлой ночью, когда Кэсси была наедине с Коултом, она чувствовала себя привлекательной и желанной. Кэсси не была просто очередной девушкой, с которой он хотел заняться сексом, нет, он любил ее. Она была потрясена, когда он проговорился.

Он должен был полюбить ее, даже если он не осознавал этого. Она тоже любила его. Он был ее рыцарем на белом коне, который вместо брони носил на груди жестяной значок, а на боку вместо копья «кольт». Сегодня вечером она откроет ему свою душу.

Кэсси услышала мужские голоса и поняла, что гости уже пришли. У нее тревожно заколотилось сердце от того, что она опять увидит Коулта.

Она поспешила выйти из своей спальни. Как раз в ту минуту он, откинув назад голову, смеялся над тем, что ему рассказывал генерал. Увидев и услышав его, Кэсси едва не бросилась ему навстречу, но удержалась.

– Как ты красиво выглядишь сегодня, – похвалила ее Кэти, когда Кэсси присоединилась к гостям.

– Да, а с какой стати ты вырядилась в платье? – заметил Джефф. – Пытаешься произвести впечатление на помощника шерифа?

Нет, она непременно свернет ему шею, как только они останутся вдвоем.

– У нас сегодня торжественный обед, Джеффри, – ответила Кэсси с приторной улыбкой, которая была опаснее ее обычной.

– Обед готов, – быстро вмешалась Кэти. – Джефф, ты не поможешь отцу сесть на свое место? Генерал Карсон, пожалуйста, займите ваше место на противоположном конце стола. Коулт и ты, Кэсси, садитесь на этой стороне, а Джефф и я сядем на другой. Рассаживайтесь, а я пока подам еду на стол.

– Присядь, Кэти, ты и так все приготовила, – сказала Кэсси. – Я сама все принесу.

Коулт все время стоял, пока Кэсси наконец, не собралась сесть. Он любезно подставил ей стул и только затем сел рядом с ней.

– Я очень волновался, пока вы, генерал, разговаривали с Кочисом, – обратился к Карсону Коулт.

– Я хорошо знаю чирикауа, – ответил Карсон. – Как я уже вам говорил, Кочис хотел жить с белыми людьми в мире, но после того, как в 1862 году повесили его соплеменников, он встал на тропу войны. С того самого времени все мои попытки убедить Кочиса отвести своих людей жить в резервацию оканчивались неудачей.

– Мне трудно судить его за то, что он так отнесся к грубому промаху со стороны правительства, – сказала Кэсси. – Но в течение последующих четырех лет индейцы уже должны были утолить свою жажду мести. Если Кочис выступает за мир, то почему он не прекратил войну и не сделал того, что ему предлагалось, учитывая, что правительство признало свою ошибку и согласилось даже выплатить компенсацию?

– Потому что правительство хочет переселить индейцев в резервацию, а Кочис отказывается выполнять это требование. Он говорит, что Аризона – это дом чирикауа.

– Но тогда… если это прекратит бессмысленное кровопролитие, почему правительство не разрешает им остаться там, где они хотят?

– Власти хотят, где только это возможно, контролировать индейцев на своих условиях, – объяснил Карсон. – Стоит чуть-чуть перегнуть палку, как война с индейцами вспыхнет с новой силой, и поскольку индейцы живут на своих исконных землях, будет крайне сложно и трудно подавить их вооруженное выступление. Ведь правительство хочет освободить побольше земель для переселенцев.

– Выдворив мирных индейцев из их родных домов? – спросила Кэсси.

– К несчастью. Мисс Брейден, в этом-то вся и штука. Вы, наверное, слышали о Тропе слез? В 1838 и 1839 годах правительство вынудило племя чероки, обитавшее до того в Джорджии и Флориде, переселиться в Оклахому. Более четырех тысяч индейцев погибло от холода и голода во время переселения. Точно таким же образом власти переселили племя семинолов, ранее жившее во Флориде.