Воля рода - Александр Изотов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Обычно, продолжая традицию древних славянских или индейских воинов, мы выбирали животных. Например, волк, воплощение звериной злости, или медведь, символизирующий силу, которую невозможно остановить. Не суть важно, какой зверь — этот образ под гипнозом насыщался яростью до тех пор, пока не становился скрытым в подсознании крючком.
Этот крючок срывался особым якорем, будь то пальцевая печать или слова, и на несколько минут боец становился биомашиной, использующей только навыки, вбитые в мышечную память. Ни мысли, ни чувства, никакая мораль не тормозили солдата, кроме одного — инстинкт самосохранения.
Нет, конечно, мозг не отключался. Зачем, если это, по сути, суперкомпьютер, способный производить такие вычисления, которые не снились блоку управления крейсером.
Просто мозг отсекал всё лишнее, что не нужно для выживания. Вплоть до того, что зачастую мир казался чёрно-белым, чтобы не тратить энергию на восприятие цветов.
Я выбрал себе киборга…
Что может быть крепче, чем сталь? Что может быть логичнее, чем процессор? И что может быть хладнокровнее, чем запущенная программа?
И вот этот киборг, воплощение холодной ярости в моём теле, свёл все данные, полученные в этом зале, прогнал через лишённый сострадания мозг, и получил единственно верный результат — они не охраняют Эвелину, а защищают.
Эта правда лишь вызвала у меня лёгкую улыбку. Остались за бортом нравственные вопросы, потому что сейчас они могли только помешать.
* * *
На миг остальные оракулы застыли, обернувшись на труп своего соратника.
А я, сбросив с плеча другой магострел и вытащив нож, подскочил уже к следующему, намечая удар в поясницу. Мне не было смысла недооценивать противников, я принимал решения исходя из того, что они — сильнее.
Мне не удалось захватить противника врасплох, но это и не было нужно — свистнула совсем рядом с моим лицом сабля, но я выгнулся, метая нож совсем в другого оракула. А вот тот не ожидал, что лезвие, заготовленное для одного, достанется ему.
— Минус два, — без единой эмоции произнёс я, возвращаясь на место старта, где лежал гвардейский магострел.
Пятеро противников переглянулись. Кажется, они ожидали чего угодно, но только не обычного боя. Что, надеялись спровоцировать меня на магию?
Я отлично помнил, что это Альберт Перовский учил меня, как защищаться от оракула в его собственном разуме. И будет предельной глупостью попытаться сразиться с учителем, который прекрасно знает эти приёмы.
Оракулы стали стягивать капюшоны с головы. Невзрачные лица без эмоций, скорее, даже чуть уставшие от всего этого.
Альберта был всё тем же стариком, и «берсерк» сделал себе пометку, что надо бы проверить, повлияло ли наличие Иного в теле дряхлого оракула на его больные суставы.
Все присутствующие были седыми. Только Перовский — старик, остальные же гораздо моложе, в полном расцвете сил, так сказать.
Почему седые? Потому что внутри Иной?
У меня волосы покраснели, когда я стал продвигаться в обучении магии огня. И причиной была «магия Вето», из-за которой весь мой потенциал выходил наружу, в тело.
— Тим, — спокойно сказал Альберт, — Ты пытаешься остановить неизбежное. Мы — идём.
Берсерк сразу же выдал результат анализа. «Нас заговаривают, чтобы переждать боевой режим» — и сам же отключился, чтобы не тратить ресурсы организма. Значит, в случае чего смогу запустить его ещё раз.
— Кто — вы? — спросил я, чувствуя, как возвращаются цвета в этот мир, — Иные?
— Иные сейчас спят, — старый оракул прикоснулся к груди, — Поэтому не обольщайся малой победой.
— А я-то думаю, что за слабаки?
— Мы живём уже не первую тысячу лет. Твои попытки разозлить нас смехотворны.
— Вас — это Легион?
— Незримая… — Альберт будто не услышал вопроса, и показал назад, на Эвелину, — Ты знаешь, что она хочет?
Я улыбнулся. Ну, в эту игру, когда не отвечают на вопросы, можно играть и вдвоём.
— Эвелина, — чуть погромче сказал я, — Я… я пришёл за тобой.
Эти слова прозвучали неожиданно даже для меня. Василий внутри тоже слегка удивился, и значит, он тут был не при чём.
Но чернолунница не ответила. Она так и сидела, зажмурив глаза и начитывая какую-то молитву.
— Боги, — с горькой усмешкой сказал Альберт Перовский, оглянувшись на Избранницу, — Источники силы, способной менять законы мироздания. И при этом неспособные противостоять самим себе.
— Эвелина… — повторил я.
«Ты обманываешь. Ты шёл не за мной, а чтобы узнать причину, по которой ты в этом мире», — голос Эвелины прозвучал в голове, — «Я просила тебя идти в пустыню. Там — моя свобода. Здесь же только твоя смерть».
Я усмехнулся. Вот вся такая из себя богиня, но не знает простой истины — послушай женщину, и сделай всё наоборот.
Альберт прочёл мою усмешку по-своему.
— У тебя возникал вопрос, в чём же различие между Незримой и Чёрной Луной? — спросил он, — Ведь подумай, Тим, не странно ли это? Ты борешься с Церковью Чёрной Луны, но при этом помогаешь чернолунникам?
— Ваши внутренние проблемы меня не касаются.
— Наши проблемы? — Альберт развёл руки, — Это у мира проблемы… Растерзанная богиня, которая сражается со своим же тёмным началом, и в этой битве её не волнуют судьбы миров.
Он сделал шаг назад, оттянул саблю, коснувшись остриём виска Эвелины. Видимо, кончик лезвия был наточен идеально — по щеке чернолунницы покатилась капелька крови и упала на плечо.
— Руку сломаю, пёс толчковый, — с улыбкой сказал я, — Потом тебя убью.
— Ты всегда был прямолинейным, Косой, — Альберт улыбнулся.
— Так ты Губошлёп или нет? — наконец, спросил я, — Если ты умер в том мире, что ты делаешь в этом?
— А ты? Что ты тут делаешь?
— Представь себе, я шёл узнать это…
— В усыпальницу Рюревских? — Альберт рассмеялся, — Чтобы духи рода сказали тебе о твоём предназначении?
Вот это его веселье меня немного смутило.
— Тебе не кажется странным, сколько всего навалилось на тебя, Тим? И наследник Царского рода, и Последний Привратник…
У меня сразу же мелькнула мысль: «А ещё псионик Свободной Федерации, владеющий важной информацией о враге», но я это не озвучил.
— …и техника Пса досталась тебе, — продолжал оракул, — Как там этот внебрачный выкидыш?
