Война магов - Александр Прозоров

Закончив, князь выпрямился, отступил, дабы не смешались заговоры двух разных магий, и громко, торжественно произнес:

– Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа! Аминь! – Он широко перекрестился и громогласно заявил: – Пахом, возьми метелку, смочи в сем зелье и обскачи остров по краю, дабы ни един колдун и ни един язычник пробраться в твердыню русскую не смог!

– Прости, княже… Где взять-то его, веник этот? – пожал плечами дядька.

Вокруг с облегчением рассмеялись.

– Экий ты… На всем готовом привык поживать. Ладно, боярина Ивана Григорьевича обожди. – Зверев накрыл котелок с зельем крышкой, отошел в сторонку и принялся демонстративно править саблю. Пахом вернулся к чистке и латанию куяка, на котором злобная моль ухитрилась отожрать целую горсть стальных пластин – нитки попортила.

Зрелище кончилось, зрители начали расходиться в стороны. Поэтому появление дьяка Выродкова внимания уже не привлекло: принес боярин несколько метелок, дал какие-то поручения молодым холопам. Обычные хозяйственные дела. И все же так просто чародейство Андрею с рук не сошло: незадолго до заката от царя примчался посыльный, требуя князя пред государевы очи.

Иоанн поставил свои шатры за пределами городских стен, на берегу Свияги, в полуверсте за бродом. Андрея провели в палатку под хоругвью с ликом Иисуса и древней реликвией – крестом, с которым еще Дмитрий Донской ходил на Мамая. Оружие у князя не отобрали – это был хороший знак. Значит, вязать не собирались.

– Здрав будь, Андрей Васильевич, – едва увидев гостя, шагнул навстречу князь Воротынский и крепко обнял Зверева. – Что-то ты не заходишь совсем. Никак, забыл?

– Рад видеть, княже, – тоже подошел и обнял Андрея воевода Вяземский. – Как нога твоя, не беспокоит?

– Здравствуй, Андрей Васильевич, здравствуй, князь, – кивнули и другие бояре, собравшиеся в шатре. Из всех Зверев узнал только дьяка Адашева.

– Здоровья тебе крепкого, Андрей Васильевич, – подал голос и государь, вновь облачившийся в монашескую рясу. – Храбрый ты воин, княже, сего отнять у тебя нельзя. Однако же, сказывают, опять ты ворожбой колдовской занялся, да еще прилюдно, души честных воинов смущая.

– Коли воин добрый, государь, его никакой ворожбой не смутить. Но неведомо воинам сим, мыслю, что на месте города нового капище языческое стояло. От и обратился я к силам бесовским, дабы вопрос задать: не они ли бури на Волге вызывают?

Князь замолчал. После полуминутной паузы любопытство человеческое одолело недовольство, и Иоанн спросил:

– И об чем тебе нечисть проклятущая поведала?

– Поведала, что не знает ничего о кресте чудотворном и слове Христовом, что не приходила благая весть на сии берега. Посему надобно нам Волгу всю Божьим именем освятить и молебен совместный на ней провести. Тогда вода бесовская и успокоится. Станет для христиан доброй, а для басурман – злой и ядовитой.

– Сказывал я, колдовское это семя крутит! – тут же обрадовался Воротынский. – Крестом святым басурманство одолевать надобно, крестом, а не мечом!

– Как же целую Волгу окрестить? – ответил ему из глубины шатра боярин Адашев. – Рази такое возможно?

– Сила Христова любые чудеса творит! Я двадцать дней тому повелел из Москвы святой равноапостольский крест сюда доставить, и не сегодня, так завтра он здесь будет. Коли с сей реликвией освящение провести, бури колдовские отступят. Вот вам крест, отступят, – князь истово осенил себя знамением.

– А что святой наставник мой скажет? – внезапно поворотился к Сильвестру царь. – Чего молчишь, батюшка?

– Мыслю я… – прокашлялся священник. – Я так мыслю, от освящения и общего молебна вреда никак не будет, чадо мое.

– Что же, быть посему, – решил Иоанн. – Завтра общей молитвою Господа себе в помощники призовем, дабы чары бесовские усмирить. А тебе, князь Андрей Васильевич, поручение от меня особое. Пожаловался боярин Поливанов, что старания у ратников простолюдинных, по твоему совету набранных, преизрядно имеется. Да токмо пользы все едино никакой. Не получаются из них достойные воины. Посему всех стрельцов, по твоему наущению набранных и по оному же снаряженных, под твою руку отдаю. Докажи мне ныне же в походе, что не зря на них злато потрачено и земля порезана. Коли ты не сможешь, так, вестимо, сие никому под силу не будет.

– Понял, государь, – вздохнув, склонил голову Андрей. – Как всегда, кто придумал, тому и отдуваться. Я попробую, Иоанн Васильевич.

– Да уж сделай милость. – И царь небрежным движением пальцев отпустил Зверева из палатки.

Стрельцы

Шестнадцатого августа тысяча пятьсот пятьдесят второго года от Рождества Христова, после общего молебна на берегу Волги о ниспослании победы и гладкого пути к басурманской столице русские полки начали переправу. Первым, благословясь, тронулось новгородское ополчение. Ладьи, полные воинов, медленно пересекли реку и разгрузились на противоположном берегу. Войско моментально выстроилось в плотную фалангу, готовое до конца оборонять захваченный плацдарм1. Вторым переходом к новгородцам было доставлено подкрепление.

Волга продолжала невозмутимо нести свои воды к далекому Каспийскому морю, небо оставалось светлым, ветер ничуть не усилился. Поняв, что буря не занимается, осмелели и остальные моряки. Один за другим от причалов начали отваливать ушкуи, и к сумеркам численность «заволжского десанта» достигла пятидесяти тысяч человек. На второй день начали переправу лошадей, воинского снаряжения, пушек и заготовленного боярином Выродковым осадного оснащения. Поскольку все это сопровождалось людьми – численность левобережной рати постоянно росла.

Восемнадцатого августа на казанский берег переправился Иоанн. Если считать армию находящейся там, где полощется ее хоругвь, именно эта дата и стала днем переправы. К вечеру в лагере случился какой-то шум. Как донесли вернувшиеся корабельщики – к русскому воинству примкнул отряд казанских татар, сохранивших верность принесенной в прошлом году клятве. Командовал отрядом некий Камай-мурза, который тут же надолго уединился в царском шатре вместе с воеводами. Андрей понял, что оборона Казани отныне вскрыта по всем направлениям. Если честный татарин не знал ногайских секретов – беседовать в ставке ему просто не о чем.

Двадцатого августа русские полки двинулись к Казани, охватывая город с разных сторон, переправились через Бурлак и Казанку. Потерпели первое поражение: у Бурлака татары опрокинули передовой русский отряд. Одержали первую победу: ногайские тысячи бежали под ударами подоспевшего подкрепления и заперлись в городе, отдав во владение противнику широкое Арское поле. Победа важная, ибо с двух сторон Казань надежно защищали болота и топи, среди которых и сливались две реки. Подобраться к стенам города штурмующим можно было только с Арской стороны.