Украденный ключ - Лена Александровна Обухова

Злость вспыхнула так быстро и так яростно, что Карпатский едва не взорвался. Он шагнул вперед и вполне мог бы ударить, но Соболев примирительно вскинул руки и отступил, торопливо заявив:

– Ладно-ладно! Вижу, что ты искренен в своем желании их зацепить. И отчасти я тебя понимаю. Сам когда-то подозревал Влада. Но ты ошибаешься. Или, вернее, твоя долбанная интуиция ошибается. Что, разве не бывает такого?

Полыхающий гнев потух так же быстро и внезапно, как и загорелся, а Карпатский был вынужден кивнуть, признавая, что ему доводилось ошибаться. Последствия одной из его ошибок до сих пор приходится устранять, а парень между тем сидит в тюрьме за убийство, которого не совершал.

– Вот видишь, – уже более миролюбиво произнес Соболев. – Слав, ну если тебе западло проверять такие подсказки, не будь мудаком и дай хотя бы мне их проверить, а? Или у тебя много других идей, как найти девочку?

Карпатский бросил на него недовольный взгляд. Да, у него еще есть зацепки, которые могут сработать: надо поговорить с Зайцевой, дождаться экспертизы бутылок и крови Нурейтдиновых. Впрочем, он прекрасно понимал, что ничего из этого не поможет ему найти Марианну. Надеяться можно и отработать надо, но вероятность стремиться к нулю.

– Ладно, идем. Посмотрим вместе.

– Серьезно? – удивился Соболев.

– Это мое дело. Мне и проверять.

Соболев не стал спорить и послушно последовал за ним в кабинет, на ходу что-то набирая в смартфоне. Вероятно, написал Логинову короткое сообщение, чтобы тот его не ждал.

В кабинете Карпатский сразу сел за рабочий стол и включил компьютер, а Соболев беспардонно взгромоздился на второй стол, за которым довольно давно никто не сидел. Пока не слишком новая и оттого весьма медлительная техника приходила в рабочее состояние и подключалась к нужной базе, Карпатский откинулся на спинку кресла, задумчиво посмотрел на коллегу и вдруг поинтересовался:

– Кофе хочешь?

– Не откажусь, – несколько удивленно отозвался тот.

– Тогда завари. – Карпатский кивнул на кофеварку, стоящую на широком подоконнике.

Соболев удовлетворенно хмыкнул, как будто теперь для него все встало на свои места, спрыгнул со стола и направился к окну, на ходу замечая:

– И вот охота тебе возиться с этой штукой? Растворимый быстрее делается.

– Я растворимый не пью, у меня от него давление шалит.

– Уверен, что от него? А не оттого, что ты куришь по две пачки в день?

– А ты что, уже бросил? Или просто так решил поумничать?

Соболев тяжко вздохнул, наливая в кофеварку воду из бутылки.

– Я работаю над этим. С переменным успехом. Но к сорока точно брошу, мне ранний инфаркт нафиг не нужен. А тебе ж уже сорок два, если не ошибаюсь?

– А я не планирую жить вечно, – мрачно отозвался Карпатский, слегка покачиваясь в кресле из стороны в сторону и время от времени бросая взгляд на экран монитора. – Тебя, поди, к здоровому образу жизни девушка склоняет? Уже упомянутая сестра Федорова?

– Я сам хозяин своим решениям! – огрызнулся Соболев, но прозвучало это почему-то как подтверждение предположению. – И своему здоровью.

Карпатский усмехнулся и, смягчив тон, поинтересовался:

– Как ее зовут? Давно вы вместе?

– Ее зовут Кристина, и мы расстались, – все так же недовольно отозвался Соболев, шурша рядом с подоконником в поисках чашек.

– Там в тумбочке, – подсказал Карпатский. – И сахар достань.

– Хорошо. Тебе сколько?

– Три кусочка брось.

– А печенья у тебя нет какого-нибудь? Или сухариков? Сушек хотя бы?

– Нет, от печенья лишний вес и диабет.

Соболев обернулся и недоверчиво уставился на него, демонстративно кинув во вместительную кружку последний – третий – кусочек рафинада.

– Ты это серьезно? Слав, как ты с такой кривой логикой вообще попал в нашу профессию?

– Я и сам довольно часто задаю себе этот вопрос.

Соболев покачал головой, разлил по кружкам сварившийся кофе и отнес одну Карпатскому. Тот поблагодарил и, размешивая сахар, продолжил ненавязчиво расспрашивать:

– Так, значит, ты действительно довольно близок с Федоровыми?

– Ну, близок – это громко сказано, – отмахнулся Соболев и снова сел на свободный стол. – Просто хорошо знаком. Был у Влада и Юли на свадьбе. А еще был на свадьбе Димыча, а они там, сам понимаешь, тоже присутствовали. Плюс всякие семейные ужины и свидания вчетвером – тоже бывало. В общем, общаемся время от времени.

– Не знаешь, у Влада Федорова нет проблем… с головой?

Соболев посмотрел на него поверх кружки, удивленно приподняв брови.

– С чего вдруг такой вопрос?

– Да так… – Карпатский пожал плечами и наконец сделал осторожный глоток. – Смотрел тут записи из гостиницы. В ночь исчезновения второй девочки Федоров довольно странно себя вел. Как будто… чертей гонял. Но он ведь вроде не бухает? Может, наркотики? Хотя бы так, для расслабления? Травка там и все такое?

– Да ты что, – фыркнул Соболев, качая головой. – Я его даже серьезно пьяным ни разу не видел. Для расслабления он железки в зале тягает. Ему в этом и слепота никогда не мешала. Привиделось, наверное, что-то.

– В каком смысле?

– Да в прямом. Он же экстрасенс. Раньше, правда, все больше рисовал, но говорил, что еще видит некий… энергетический след. Теперь он прозрел, может, у него начались полноценные видения.

Карпатский снова несколько секунд просвечивал Соболева взглядом, пытаясь понять: тот его разыгрывает или правда спятил.

– Ну что ты на меня так смотришь? – усмехнулся его собеседник. – Не слышал разве эту историю четыре года назад? Мне кажется, все ее слышали. Я сам сначала не верил. И считал, что Велесов конкретно спятил, когда тот попросил Влада нарисовать подсказку. Но он нарисовал. Нарисовал то, что мог знать только в двух случаях: если был замешан в убийствах или если у него действительно какие-то способности.

– Так, может, он просто был замешан?

– Да проверяли мы это, – махнул рукой Соболев. – Без вариантов. Да и братец его чокнутый чуть не прирезал Влада в итоге. Так что вряд ли они были заодно. Ничто на это не указывало.

– Вроде за те убийства сидит его зять, – нахмурился Карпатский.

– Ну так… Братец-то пропал. И найти его мы не смогли, как сквозь землю провалился. Кстати, по некоторым – конечно, неподтвержденным, – данным именно это и произошло.

– В смысле?

– В коромысле, – улыбнулся Соболев, явно наслаждаясь и разговором, и растерянностью хозяина кабинета. – Вроде как Юля видела, что он уехал на несуществующем лифте предположительно сразу в ад.

– Ты это серьезно?

– Нет, она, конечно, потом поменяла показания, сказала, что не знает, куда именно делся Артем Федоров, но лично я все-таки надеюсь, что ее первая версия была правдивой. Только там этому засранцу и место. А вот зять Федоровых как раз был с Артемом заодно. Так что теперь сидит за двоих.

– Ладно… А что там с этим братом? Он действительно чокнутый? В смысле – сумасшедший?

Соболев пожал плечами, делая глоток кофе.

– Он убивал людей, считая, что проводит некий ритуал, который сделает его всесильным. Конечно, он был сумасшедшим.

Карпатский не стал уточнять, почему «был». Значит ли это, что Соболев все-таки считает второго Федорова мертвым, или это просто фигура речи, поскольку с тех пор о нем никто не слышал. В версию с уехавшим в ад несуществующим лифтом нормальный оперативник не может всерьез верить, а Соболев все же вполне нормален, насколько Карпатский мог судить.

Сейчас его в любом случае волновало другое.

– Если старший брат был сумасшедшим, у младшего это ведь тоже могло со временем проявиться?

– Не обязательно. Они не родные братья, а единокровные. Матери разные. Первая жена их отца, мать Артема, сбежала за границу уже очень давно, сына отцу оставила. В новой шикарной жизни он ей, видимо, был не нужен. Так что кукушечка у него могла съехать в результате детской травмы. Ну, или он мог унаследовать это от матери. А Влад и Кристина производят впечатление абсолютно адекватных людей.