Бездомный в другом мире (СИ) - Шамин Игорь

Еще и все такие хмурые стали. Даже нескольких ободряющих слов не найдут друг для друга. Ну будто чужие, ей богу!

Надо взять ситуацию в свои руки. Кому как не мне поднимать дух команды?

— Тоже скучаете по покоям? — спросил я невзначай.

— Чего по ним скучать? — невозмутимо ответил Олаф.

— Ну как же, шелковые простыни на мягкой кровати, — напомнил я, разведя руками.

— Шелковые? У меня только льняные… — задумалась Кэтрин.

— У вас были простыни⁈ — удивился Талдор.

— У вас была кровать⁈ — воскликнул Олаф.

Весь отряд резко остановился, повернувшись ко мне. В глазах читался немой укор. Я уже пожалел, что поднял эту тему. Кто ж знал?

— Я думал подобная роскошь полагалась всем воинам, прошедшим арену…

— Комнаты действительно отличные, во всяком случае лучше тюремных камер. Но насколько хорошими они были у тебя? — Талдор подошел ближе.

— В целом, ничего особенного.

— Например?

— Золотые канделябры.

Талдор недовольно фыркнул. Каждый из нас провел ночь в разных условиях, но теперь мы все находились в лесу, где единственное удобство — двухместная палатка. Но и тут я оказался в лучшем положении, чем гном и дварф. Это их злило. Насупившись, они поправили рюкзаки на плечах и молча двинулись дальше.

Кэтрин смущенно улыбнулась, шагая впереди. Так мы и двигались — Талдор, знавший дорогу, Кэтрин, чья фигурка как магнит, приковывала внимание, и я, бредущий на последнем издыхании за Олафом.

Время шло, в таком состоянии мы едва ли могли дать кому-нибудь бой. Сама Кэтрин уже не могла восполнить энергию. Как бы ни старалась она сохранить запас, на случай внезапного сражения, долгий путь вымотал бы кого угодно, а мы все здесь не отличались спортивной комплекцией.

Олаф, несмотря на усталость, умудрялся достойнее всех переносить подъемы и спуски, редкие остановки, монотонность ходьбы. И все это без единой жалобы или утомленного вздоха. Может потыкать его палкой, проверить живой ли он вообще? Иногда я даже замечал, что он напевает себе под нос. Щеки его становились пунцовыми, а глаза приобретали характерный блеск.

Глядя на него, ноги тряслись, но продолжали нести меня вперед. Если уж гном справляется с такими нагрузками, еще и таская на себе рюкзак весом с меня, то мне нельзя тормозить отряд. Я шел последним, но как минимум не отставал, что уже было немало. Особенно если учесть, что моя физическая подготовка оставляла желать лучшего.

Кто же знал, что в будущем в ней появится такая необходимость? Может, я бы тогда по улицам больше бегал, чем ходил, да пресс на скамейках отрабатывал! Зато теперь в этом недостатка не было, тренируйся как хочешь: бегай по пересеченной местности, перепрыгивай корни деревьев, уклоняйся, приседай, разминайся в битве с монстрами. Физкультминутка с перерывами на сон.

Волей-неволей и я начинал учиться премудростям жизни. Ошибки конвертировались в опыт.

* * *

Остановились на привал глубокой ночью, когда уже ни ноги не тащили, ни глаз не различал куда держать путь. Выбрали место на широкой поляне. Поставили палатки, разожгли костер, достали сухпайки, словом, подготовились к тому, чтобы немедленно заснуть коротким сном, а на утро двинуться дальше.

Вот только вместо того, чтобы сразу лечь, решили немного погреться у костра.

И чтобы упрочить результат, как выразился Олаф, отхлебнули из его фляги, передавая по кругу. По горлу разлился холод, который, добравшись до желудка, воспламенил все внутри. Я чуть ли не огнем выдохнул после первого глотка. Сморщившись и протянув флягу перед собой, почувствовал, как нежные пальчики Кэтрин ее подхватили. Пламенная жила, казалось, была еще мощнее, чем в таверне с Зигфридом, и я едва сдержался, чтобы не зайтись кашлем. Олаф улыбнулся. Его напиток всем пришелся по вкусу.

Принимая флягу последним, он не завершил круг, как мы полагали, а продолжил его, дальше передавая напиток. Пропустив мимо ушей отказы, он таки запустил свой механизм, и вот мы уже поддержали третий круг, все больше входя в кураж.

Согретые у костра, разморенные усталостью, воодушевленные речами, мы делали глотки пламенной жилы, пока сами не заметили, как опьянели.

Мир перед глазами кружился. Земля с небом менялись местами. Внутри все вспыхивало, гасло, переворачивалось и взлетало ввысь, а я сидел с глупой улыбкой и на глаза наворачивались слезы. Мне было очень хорошо. И пусть я был не в состоянии сражаться с нечистью, меня это совсем не волновало. Душой и телом я отдыхал.

Красивые глаза Кэтрин улыбались, притягивая волнующим блеском.

Пошатываясь, направился к ней. Обогнул бревно, на котором сидел, неровным шагом приблизился к девушке. Протянув руку, погладил ее мохнатые ушки, чем вызвал бурю эмоций как у нее, так и у всех сидящих. Кэтрин смутилась. Щеки залил алый румянец. Она молча смотрела на меня, пока я, безуспешно пытался в чем-то признаться. Я смутно понимал, что говорю. Остальные не понимали вовсе. Последняя попытка иссякла, когда я, ища поддержки у неба, воздел руки, не рассчитал центр тяжести и вместо того, чтобы дотянуться до звезд, повалился на землю.

(Вот так мне представляются атмосферные посиделки у костра во время похода. Да, чуть-чуть не угадал с размерами, но с кем не бывает? Зато не только нечисть разгонит, но и путников согреет. А знаете что еще греет душу? Ваша поддержка в виде комментариев, наград и нажатой кнопки «мне нравится»)

Глава 21

Пришел в себя уже в палатке. Голова шла кругом. Ну надо же, как набрался! Вечно выносит с полрюмки. Конечно, в этом было свое преимущество — напиться можно очень бюджетно. Стоило первой капле попасть в рот, как я уже хмелел. Иной раз и не поймешь, действительно ударило в голову или настроение поднялось? В некотором смысле, для меня это было одно и то же.

Бесчисленное множество раз начинались прошлые дни с обещаний бросить дрянную привычку! Но разве я слушался? Отметал любые клятвы, как в руки попадала бутылка. Теперь вот, кто бы мог подумать: второй раз в новом мире напиваюсь так, что валюсь с ног. А вдруг сражение, и как прикажете в руках держать лук? У меня, и так с меткостью проблемы, а тут в своих бы не попасть.

Пламенная жила выбила меня из шаткого душевного равновесия. Еще и эта мигрень сводила с ума…

В душу закрались сомнения. А все ли в порядке? И почему в палатке я один? Ни Кэтрин, ни, на худой конец, Олафа… Лучше без последнего. Более скверного похмелья и представить нельзя.

Схватив кинжал, поднялся. Гробовая тишина. Вслушавшись, уловил отдаленный звук. Он тихо разливался по округе. Так это же песня гнома!

Можно не переживать. Если уж он разминает горло, значит все в порядке. Только вот теперь мое запершило. Надо смочить чем-нибудь прохладным. Душу бы продал за лимонад, но, боюсь, газировки в лесу не найдешь. Тут много чего не найдешь, например — безопасного укрытия, крыши над головой, торгового центра. Последнего очень не хватало в Средневековом мире, и я даже не буду объяснять почему. Вещь очевидная, на мой взгляд.

Откинув брезент, я осторожно вылез наружу. Не потому, что боялся излишне шуметь, или что-то задеть ненароком, нет, просто любые звуки болью отдавались внутри черепной коробки. Зажмурился, представив, как натягиваю тетиву. Отвожу руку, сжимаются пальцы, давление в плече нарастает и затем свист воздуха разрывает пространство. Даже когда в руках не было стрел, я ощущал их незримое присутствие. Отныне зовите меня фантомный стрелок.

Поднявшись с земли, приметил возле костра Кэтрин и Талдора. Они негромко беседовали, разбавляя разговор смехом. В сердце приятно защемило. Вы спросите, что же в этом приятного? Когда просыпаешься с попойки, усмиряя боль и похмелье, радуешься любому отдыху. Дорогого стоит возможность мирно сидеть у костра, шепотом делясь историями. А мне это доставалось абсолютно бесплатно. Последнее слово приобретало магическое воздействие.