Силовой вариант ч. 2(СИ) - Александр Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нет, Цагоева убивать нельзя. Надо обменять его на свободное время… Хотя бы несколько часов. Он должен быть жив, чтобы эти — потратили время на то, чтобы с ним разобраться…
Брать вертолет? Его могут перехватить, в Кабуле, в Джелалабаде. Граница под контролем, как Птицын ему не уйти. После побега Птицына — выводы сделали…
Нет, надо по-другому…
— Где Грешнов?
Баранец пожал плечами
— Я его уже сутки не видел. Звонил… дома нет.
Вот оно что!
Грешнова уже взяли. Решили, что он самое слабое звено в цепи… а он и есть самое слабое звено в цепи. Его колют в расчете на то, что он сдаст остальных. Но он пока молчит. Если бы он раскололся сразу — его бы арестовали прямо на кабульском аэродроме. Так вот почему этот спец просто ему представился по прибытии. Он ждал команды — а команды не последовало, Грешнов молчит.
Но долго он молчать не будет.
— Что у тебя за машина?
— Оперативная. Нива.
Оперативные машины ни за кем конкретно не закреплены. Пока разберутся, кто по журналу брал…
Только бы до Кабула доехать…
— Заводи!
Телятников ввалился в Ниву, на переднее сидение.
— Давай к вертолету, я покажу!
Жаль, что не взять деньги. В Кабуле у него… тысяч семьдесят и из оперативного фонда… тысяч двадцать тиснуть можно было. Жаль бросать. Но это все х…я. За границей — у него раз в пятьдесят больше. И не деревянных, а долларов…
И за сумку ему заплатят. Он будет требовать не меньше миллиона долларов.
Они подрулили к вертолету. Им бросили лестницу, генерал вскарабкался к салон. Сумка с микрофильмами — пропуск на свободу — была небрежно задвинута под сидения.
— Остаетесь на месте до особого распоряжения! — рявкнул он
— Есть!
Десантникам то что. Они люди маленькие. Обосрался и стой, в общем…
Телятников скатился вниз, нырнул в Ниву.
— Давай!
Баранец рванул с места
— Куда? — осведомился он, переключая передачу.
Варианта только два. Либо через Кандагар либо через Джелалабад. В Кандагаре — у него отработаны тропы, свои люди на границе. Но там — из-за разбитой точки ГРУ сейчас шухер. Так что выход только один.
— Гони до Кабула…
— А дальше.
Генерал так посмотрел на своего подчиненного, что тот поспешно отвернулся
Аэропорт Кабула, Афганистан
12 июля 1998 года
Этот самолет был рейсовым. Самым обычным ТУ-154 авиакомпании Аэрофлот, ходившим по одному и тому же маршруту Москва-Ташкент-Кабул — каждые два дня. Этим самолетом летали те, кто не мог достать пропуск на бесплатный рейс Кубинка — Баграм с парой промежуточной посадок. Гражданские специалисты, Мосводоканал. Мосэнерго, Моссвязь — все московские организации уже ринулись осваивать выделяемые на восстановление Кабула деньги. Спецкоммандировка — командировочные в чеках, плюс — командированных всем миром в дорогу собирали, длинный список вещей, которые надо было купить в кабульском дукане, пачки денег… Москва за год ничуть не изменилась и ее уже было не изменить. Вот только среди командированных были люди, которые выделялись настолько, что командированные опасливо поглядывали на них и старались не садиться рядом.
Они пешком дошли до здания восстановленного аэропорта, где на здании появилась мемориальная табличка с именами тех, кто погиб здесь. Там они — расселись по машинам, подогнанным «своими людьми в Кабуле». Пока машины — Нива, Волга, УАЗ — неслись к Кабулу, один из двоих альфовцев торопливо докладывал ситуацию.
— … три оперчекистские ячейки, полностью легализовавшиеся, готовые к работе. По городу прошлись, места контактов, закладок обозначены. Сняты четыре квартиры и виллы в разных частях города, на них сделаны закладки оружия, само оружие нелегальное. Приобретены три транспортных средства. Товарищ Бек срочно вылетел в Джелалабад этим утром, товарищ Бычков с ним. Задач на восстановление контактов с законсервированной разведсетью в Кабуле товарищ Бек не ставил.
Старший, офицер особой инспекции КГБ СССР — просто сидел, закрыв глаза и не задал ни единого вопроса.
— Товарищ… а по нам что?
— Поступаете в мое распоряжение. До возвращения товарища Бека усилите мою группу.
— Ничего не просили передать?
— Просили. Колхида.
Это был условленный пароль.
— В посольстве были?
— Так точно.
— Поведете…
— Есть.
Три машины подъехали к посольству, афганские сорбозы вскинули оружие. Посольство было уже восстановлено, вот только вокруг еще много было разбито, да на стене здесь — тоже была мемориальная доска. Потому что — что остается, кроме памяти…
Шурави предъявили документы. Прошли в посольство. Еще раз предъявили документы на входе в здание, прошли по коридору — там была официальная контора кабульской резидентуры генерала Телятникова.
Единственный человек, который сейчас сидел в здании резидентуры и читал какой-то иностранный журнал с голыми бабами вскинулся, бросил руку к телефону — но похожий на Брюса Ли невысокий, чернявый парень, скользнувший к столу — перехватил его руку
— Не надо звонить — сказал он, ласково улыбаясь.
Еще двое, в темных костюмах моментально взяли под контроль помещение. Третий — прошел дальше скользнул в кабинет резидента (который Телятников не закрыл и всем на это было наплевать), профессионально преодолев предбанник. У каждого большого начальника — в кабинет вели не одна дверь, а две, одна открывалась внутрь, другая — наружу. То, как быстро и сноровисто он преодолел это препятствие — показывало, что практика входа в начальственные кабинеты у парня большая.
— Никого нет! — объявил он, появившись через минуту
— Где он?! — так же ласково улыбаясь, спросил «Брюс Ли»
— Вы кто… ай… больно…
— Где он — повторил «Брюс Ли», давя на болевую точку
— Постой, Нурутдин — сказал один из тех, кто был в костюме — зачем сразу репрессии применяешь. Парень может и не при делах, а ты на него собак сразу спускаешь. Давай-ка… отпусти его.
— Слушаюсь, товарищ майор
Адъютант выдернул руку из тисков «Брюса Ли», скривился — боль не проходила.
— Вас как звать, молодой человек?
— Бельчук… Бельчук меня звать…
Тот, что постарше — достал красную корочку.
— Велизов, майор государственной безопасности, особая инспекция КГБ СССР. У нас есть дело к полковнику Телятникову.
— Генерал-майору Телятникову — машинально поправил Бельчук
— Вот даже как! — удивился майор, похожий на итальянца… комиссара Коррадо Каттани из знаменитого Спрута — вот мы и хотим его поздравить с генеральской папахой. Но найти не можем. Будете добровольно сотрудничать, или?
— Будет… — ухмыльнулся Нурутдинов — еще как будет.
— Нурутдинов. Ну-ка, займись делом, нечего тут стоять, Будду изображать! Посмотри, что в кабинете.
— Есть!
Так пугавший его парень с доброй улыбкой и повадками опытного бойца — рукопашника скрылся в кабинете.
— Вы на моего товарища зла не держите, товарищ Бельчук — сказал Велизов — он к нам недавно, молодой, горячий. Партия послала, врагов народа — ух, как ненавидит. Одерживать приходится. Но парень он хороший, добрый даже.
КГБшник говорил успокаивающе — но Бельчуку как ледышку за воротник сунули. Ледяная рука — наигрывала Рахманинова на позвоночнике.
Враг народа! А если Телятников — враг народа, может, они считают, что и он враг народа?! Ну да, родители его пристроили, Телятников ему Красную звезду обеспечил за протирание штанов на стуле, он ему и баб водил, и доставал что нужно, и все поручения, какие надо выполнял, где с кем встретиться, кому что передать, на словах или вещь какую. Но он же не враг народа, он просто хочет отслужить тут и вернуться в Арбатский округ боевым офицером.
Враг народа!
— Я… я буду сотрудничать, товарищ майор. Скажите, что надо сделать, и я сделаю. Что надо сказать — я скажу. Я все скажу!
— Мы вас обязательно опросим, товарищ Бельчук. Для начала скажите — полковник… генерал-майор Телятников когда на службу является?
Адъютант посмотрел на часы
— Если он в Кабуле… двадцать минут, как должен быть.
— И никогда не опаздывает?
— Ну… бывает. Но сегодня не должен.
Опаздывает, если где-то пьют.
— Вы знаете, где он живет?
— Да, конечно. Городок советников, дом номер…
— Нет, нет. Есть ведь оперативное жилье, верно? Вилла там, какая-нибудь. ВЫ же сняли что-то для оперативных целей?
Даже две… Там и баб полковник принимал… советских, афганских, всех. Пока муж на боевых, он тут… И бухал.
— Есть! Даже две! Я покажу, я все покажу.
Из кабинета вышел Нурутдинов.
— Ничего нет. Записей в ежедневнике никаких, корзинка чистая. Ничего нет. Если только в сейфе…
