Третий секрет - Стив Берри

Катерина вздрогнула, почувствовав, что кто-то положил ей на плечо руку. Обернувшись, увидела взгляд черных глаз отца Паоло Амбрози. Неприятный маленький священник стоял почти вплотную к ней. Она ощутила вспышку гнева, но сдержалась.

— Похоже, он не жалует кардинала Валендреа, — вполголоса сказал священник.

— Уберите руку.

Амбрози улыбнулся уголками рта и послушно убрал руку с ее плеча.

— Я так и думал, что вы здесь, — он кивнул в сторону Кили, — рядом с любовником.

Ее чуть не вывернуло наизнанку, но она старалась не показать испуга.

— Что вам нужно?

— Конечно, вы не захотите говорить здесь? Если ваш коллега обернется, он может не понять, почему вы общаетесь с помощником кардинала, которого он так ненавидит. Может даже приревновать и рассердиться.

— Уверена, что ему нет дела до вас. Я мочусь сидя и поэтому не отношусь к вашему типу.

Амбрози не ответил, но, возможно, это и правильно. Разговор надо было продолжать наедине. Катерина повела его мимо колоннады и рядов киосков, где торговали марками и сувенирными монетами.

— Как отвратительно, — сказал Амбрози, указывая на торговцев. — Они считают, что это карнавал. Им лишь бы заработать денег.

— А правда, что после смерти Климента убрали ящики для пожертвований в соборе Святого Петра?

— У вас острый язык.

— Что-то не так? Правда глаза колет?

Они уже покинули Ватикан и шли по римским улицам. Катерина чувствовала нарастающее в ней напряжение. Наконец она остановилась и повторила:

— Что вам нужно?

— Колин Мишнер уезжает в Боснию. Его преосвященство хочет, чтобы вы поехали с ним и сообщали нам все, что он будет там делать.

— О поездке в Румынию вы так и не спросили. За все это время даже не объявились.

— Потому что это стало не важно. Сейчас для нас важнее Босния.

— А для меня нет. К тому же Колин едет в Румынию.

— Уже нет. В Боснию. К святыне Меджугорья.

Она опешила. Зачем Мишнеру совершать такое паломничество, тем более после того, что он сам говорил?

— Его преосвященство велел передать, что вы по-прежнему можете рассчитывать на поддержку влиятельного друга в Ватикане. Уже не говоря о том, что вы получили десять тысяч евро.

— Он сам сказал, что эти деньги мои без всяких условий.

— Занятно. Видно, вы шлюха не из дешевых.

Она ударила его по лицу.

Амбрози отреагировал спокойно. Он просто посмотрел ей в глаза своим пронзительным взглядом.

— Больше вы меня не ударите.

В его голосе прозвучали недобрые нотки.

— Мне надоело быть вашей шпионкой.

— Вы просто дерзкая шлюха. Надеюсь, что скоро его преосвященство устанет от вас. Тогда, возможно, мы с вами еще раз увидимся.

Она отступила назад.

— Зачем Колин едет в Боснию?

— Встретиться с одним из очевидцев явления Девы.

— А из-за чего вся эта суматоха с очевидцами и с явлениями Марии?

— Значит, вы знаете о событиях в Боснии?

— По-моему, все это чушь. Неужели вы действительно верите, что Дева Мария на самом деле каждый день являлась этим детям все эти годы и один из них до сих пор Ее видит?

— Церковь пока официально не подтвердила ни одно из явлений.

— А что, штамп Ватикана сделает их подлинными?

— Я уже устал от вашего сарказма.

— А я от вас.

На самом деле Катерина была заинтригована. Совершенно не хочется общаться ни с Амбрози, ни с Валендреа, но она ведь осталась в Риме именно из-за Мишнера! Она знала, что он уезжает из Ватикана, — об этом сказал Кили в одном из своих телевыступлений, говоря о распределении сил в Ватикане после смерти Папы, — но не пыталась проследить его путь. Разумеется, после их недавней встречи ей приходила в голову мысль поехать за ним в Румынию. Но теперь открывается новая возможность. Босния.

— Зачем он едет? — спросила она, не сумев скрыть свой интерес и сердясь на себя за это.

В глазах Амбрози вспыхнуло удовлетворение.

— Не знаю.

Из-под своей сутаны священник достал лист бумаги.

— Вот его новый адрес. Это недалеко. Думаю, вы сможете его… утешить. Он только что потерял учителя, его жизнь лишилась смысла. К тому же скоро его злейший враг станет Папой.

— Валендреа чересчур уверен в себе.

— Почему нет?

— Вы думаете, Колин настолько беспомощен? Что он сразу впустит меня, откроется мне и тем более возьмет с собой в Боснию?

— Именно так.

— Не так уж он и беззащитен.

Амбрози недобро усмехнулся:

— А я думаю, наоборот.

Глава ХХХХ

Рим

27 ноября, понедельник

19.00

Мишнер не спешил. Он шел по виа Джотто в сторону своей квартиры. Этот район давно превратился в богемный квартал Рима, где в бесчисленных кафе часами просиживали местные интеллектуалы и проповедники радикальных политических идей. Неподалеку отсюда началась история восхождения к власти Муссолини. К счастью, почти все здания здесь без особого вреда для себя пережили архитектурные реформы дуче и по-прежнему передавали неповторимую атмосферу девятнадцатого века.

После переезда в Апостольский дворец Мишнер увлекся изучением биографии Муссолини, прочел несколько книг о нем.

Муссолини был амбициозен. Мечтал одеть всех итальянцев в униформу. На месте старинных римских каменных домов с терракотовыми крышами итальянский фюрер собирался построить множество памятников и величественных зданий. Сверкающие мрамором новые фасады должны были прославлять его ратные подвиги. Но дуче окончил свои дни с пулей в голове. Его тело подвесили вверх ногами на всеобщее обозрение. Грандиозные планы итальянских фашистов рассыпались в пыль. Мишнер подумал, что церковь — с Валендреа во главе — ждет похожее будущее.

Мания величия, особенно в сочетании с высокомерием, — серьезное психическое заболевание, и, абсолютно очевидно, Валендреа ему подвержен. Ни для кого не является секретом открытое неприятие государственным секретарем решений Второго Ватиканского собора и последовавших за ним церковных реформ. Скорое избрание развяжет Валендреа руки для полного пересмотра всего достигнутого. И хуже всего, что правление этого тосканца вполне может затянуться на двадцать и более лет.

А это значит, что он полностью перекроит состав священной коллегии кардиналов, как это сумел сделать за время своего долгого правления Иоанн Павел II. Но Иоанн Павел II был гибок и умел смотреть вперед. А Валендреа — демон, и его противникам остается лишь надеяться на чудо. Все это еще более подталкивало Мишнера к решению уехать в Карпатские горы. Бог Богом, рай раем, но он просто нужен этим детям.

Он нашел нужный дом и тяжело поднялся на третий этаж. Один из епископов, служивших при папском дворе, предложил ему воспользоваться второй спальней в своей квартире. Мишнер с благодарностью принял его предложение. Мебель Климента он на днях продал, пять коробок с его личными вещами и принадлежавший Клименту деревянный ларец перевезены сюда. Мишнер собирался забрать все это с собой в Румынию.

Он уедет из Рима до конца недели. Но завтра он полетит в Боснию — билет для него купил Нгови. А еще через неделю начнет новую жизнь в Румынии.

В глубине души Мишнер не одобрял поступок Климента. История знала немало пап, избранных лишь потому, что все рассчитывали на их скорую смерть. Однако многие из них правили больше десятилетия, оставив своих недоброжелателей в дураках. Это же мог сделать и Якоб Фолкнер. Он был в состоянии оставить после себя яркий след. Но он распорядился своей жизнью по-другому. Климент убил все надежды своих сторонников, по собственной воле погрузившись в вечный сон.

Мишнеру и самому казалось, что он спит. Все эти две недели — начиная с того страшного утра понедельника — были похожи на непрерывный сон. Все его существование, раньше исполненное смысла, теперь потеряло связь с миром. Вся его жизнь камнем летела под откос, как поезд, сошедший с определенного рельсами пути.

Колин хотел определенности.

Но, достигнув площадки третьего этажа, он остановился и понял, что его опять ждет неизвестность. На ступеньках перед входом в его квартиру, руки положив на колени, сидела Катерина Лью.

— Я даже не удивляюсь, что ты опять меня нашла, — сказал он. — Как тебе удалось на этот раз?

— Это было не так уж и трудно.

Легко встав на ноги, она отряхнула с брюк пыль. Одета она была так же, как и утром, и выглядела столь же привлекательно.

Он открыл дверь квартиры.

— Все еще собираешься в Румынию? — спросила она.

Он бросил ключи на стол.

— Хочешь поехать со мной?

— Я могла бы.

— Пока еще рано заказывать билет.

Он рассказал ей о Меджугорье и о просьбе Нгови, но не стал распространяться о последнем письме Климента.