Проклятая любовь лорда Байрона. Леди Каролина Лэм - Наталья Павлищева

— Осторожно, дорогая, лежи спокойно. Доктор сказал, что тебе нужен покой.

Голос Уильяма мягок и ласков. Значит, с ней что-то произошло, упала… потеряла сознание… разбилась… Но тела Каролина не ощущала, только немыслимую боль в голове. Словно ту стянули железными обручами, любое движение даже глазами приносило новый всплеск боли. Если закрыть глаза, то плыли кроваво-красные круги.

— Что… со мной?..

— У тебя, видимо, небольшой удар, нужно просто полежать спокойно.

— По-ч-чему…

Говорить тоже очень больно, все больно, даже думать.

— Не стоит сейчас об этом, лучше осторожно попей вот это и поспи, тебе сейчас нужно много спать…

Уильям ухаживал за ней, как хорошая сиделка, поил, кормил из ложечки, укрывал… только не рассказывал, что произошло.

Но однажды она вспомнила сама. Письмо от Байрона… то, где он жестоко ставил ее на место! И это человек, совсем недавно клявшийся в вечной любви! Она застонала, услышавшая горничная бросилась успокаивать и снова поить каким-то снотворным.

За две недели тоски Каролина похудела неимоверно, она стала похожа на скелет, обтянутый кожей. Только в глазах плескалась боль, теперь уже не из-за головы, а боль сердечная, душевная.

В один из дней Уильям присел рядом на кровать, принялся рассказывать что-то почти веселое, стараясь развлечь жену, но та снова разрыдалась.

— Каро, ну что ты, Каро! Сколько можно из-за него плакать? Ни один поэт не достоин твоих горючих слез, дорогая.

Каролина вдруг уткнулась лицом в руку мужа и прошептала:

— Я люблю его…

Столько горечи, боли, тоски было в этой короткой фразе, что Уильям содрогнулся. Жаль, что нельзя выжать Байрона на дуэль, не скомпрометировав Каролину окончательно. С каким удовольствием он всадил бы пулю в этот белый лоб, отомстив и за жену, и за себя! За этот стон Байрона следовало бы просто задушить!

Уильям осторожно погладил Каролину по голове:

— Ну, ну, успокойся… Нельзя заставить любить себя, Каро, и выпрашивать любовь тоже нельзя, это я знаю точно…

Она содрогнулась, поняв, что муж говорит о себе. Он много лет по-настоящему любил свою беспокойную супругу, но Каролина не отвечала взаимностью, всего лишь позволяя себя любить. Теперь она знала, каково это. Правда, легче от такого познания не становилось.

— Прости меня, Уильям…

— Уже простил. Только постарайся не совершать глупости, чтобы не получать вот такие пощечины…

Она снова расплакалась то ли от жалости к самой себе, то ли от понимания, что ничего изменить уже не сможет, то ли от сознания, что и справиться с собой не сможет тоже…

Уильям гладил и гладил жену по спутавшимся волосам, пока Каролина не заснула, потом осторожно высвободил руку, укрыл супругу одеялом и сел в кресле, размышляя, как жить дальше…

Пройдет немало лет, и другая женщина, еще более юная и потерянная, будет так же рыдать, уткнувшись в плечо уже пожилого лорда Уильяма Мельбурна, тогдашнего премьер-министра Англии, так же твердя:

— Я люблю его…

И лорд Мельбурн будет гладить по тщательно убранным волосам королеву Англии Викторию, без памяти влюбившуюся в наследника российского престола Александра Николаевича, бывшего в Англии с визитом. Красавец-цесаревич отвечал королеве взаимностью, но их брак был просто невозможен, потому что у Англии не было другой королевы или короля, а у России другого цесаревича.

И королева, и российский наследник оказались разумными, они сумели завязать свои чувства в узел и позволить разуму взять верх, не произнеся решительных слов, после которых отступление было бы невозможно. Сделало ли это их счастливыми? Наверное. У обоих были семьи, дети и трон. Оба «вышибли клин клином».

А сам лорд Мельбурн, хотя и содействовал прекращению этого романа, в глубине души очень жалел королеву, которой непозволительно любить, кого прикажет сердце. Гладя рыдающую королеву по голове, лорд Мельбурн наверняка вспоминал свою уже умершую супругу, беспокойную Каро, в отличие от Виктории не сумевшую справиться со своим сердцем. Неудивительно, она же не королева…

Каро действительно не сумела, она продолжала страдать, вынашивая то планы возвращения Байрона, то планы мести, причем поочередно то самому поэту, то его любовницам, которых после Каролины снова стало много, Байрон не мог довольствоваться одной женщиной…

Рядом страдал Уильям не в силах ни помочь жене, ни развестись с ней.

Байрон решил жениться! Он сделал предложение Аннабелле Милбэнк!

Каролина ни на минуту не усомнилась, чьих это рук дело, ведь Аннабелла была племянницей леди Мельбурн. Снова свекровь вставала поперек ее пути.

Большего несходства характеров, чем у Байрона и леди Аннабеллы, трудно было себе представить. Каролина мало знала кузину, но и того, что знала, достаточно, чтобы понять: они не просто не будут счастливы, Байрон погубит либо ее, либо себя, либо обоих. Байрону нужно приданое леди Аннабеллы Милбэнк — та слыла богатой наследницей. Мысль о том, что этакая строгая супруга попросту отравит существование Байрона, была для Каролины невыносима.

Она долго сидела за роялем, в раздумье музицируя. Наступившие сумерки сделали окна совсем темными, единственная свеча, поставленная на рояль, едва освещала лишь клавиши и задумчивое лицо Каролины, но женщина не обращала внимания. Она настолько увлеклась игрой, а еще больше собственными мыслями, что не замечала ни дважды осторожно заглядывавшую в комнату Молли, ни старого Джона с канделябром в руках. Слуга потоптался в двери, но войти не решился. Когда леди Каролина в таком настроении, ее лучше не трогать.

Каролина пыталась уговорить себя, что ничего страшного не происходит. Байрону нужны деньги, это не секрет. Чтобы заплатить многочисленным кредиторам, он вынужден жениться на хорошем приданом. Стоило признать, что Аннабелла Милбэнк — особа куда более приемлемая для Каролины, чем любая другая, ведь девица увлечена математикой (!) и излишне религиозна. Конечно, она будет пилить несчастного Байрона своими нравоучениями, но это даже хорошо, поскольку надежно отвратит мужа от себя. Нет, добропорядочные женщины без изъянов не для Байрона.

Что ж, решила для себя Каролина, так даже лучше. А то, что Байрон не написал любовнице о предстоящей женитьбе, вполне объяснимо, ему просто стыдно из-за столь резко контрастирующего с Каролиной выбора. Знать бы Каролине, что не написал, наоборот, чтобы больнее уколоть ее, чтобы узнала о женитьбе не от него самого, а со стороны, чтобы Каро и леди Генриетта сполна почувствовали себя униженными. Не получилось, лорд Байрон не учел, что Каролина все же любит его по-настоящему.