Звездочет. Работа на холоде - Марина Барбышева

У него была масса возможностей удовлетворить свои амбиции. А амбиции были высоки, если не сказать запредельны. Впрочем, именно амбициозность и помогла ему осуществить определенный и очень удачный карьерный рост. Но если быть до конца честным, Илью Петровча это не вполне устраивало. Ему хотелось вознестись еще выше. Выше Шевцова, выше… в общем, выше всех. «А почему бы не затеять грандиозный военный переворот?» — думал он иногда в шутку. Хотя… в каждой шутке есть доля шутки…

Но такие наполеоновские мысли начали посещать его совсем недавно. А прежде он ловил кайф, блистая на закрытых совещаниях, когда самые крутые политики и высокопоставленные чиновники смиренно прислушивались к его мнению, которое он выдавал хорошо поставленным приглушенным голосом и тоном, не терпящим возражений.

А уж как он наслаждался по молодости вниманием женщин!.. Теперь, правда, ему все это уже изрядно наскучило. И женщины изменились. В них больше почти не встречалось ни манящей таинственности, ни будоражащей воображение загадки… Одна бесстыдно обнаженная сексуальность, неприкрытый цинизм, лишенный воображения и игры. Строгому сталинскому воспитанию Ильи Петровича претила откровенная эротическая распущенность женщин… А ведь еще недавно они были другими… Или он стал незаметно другим?.. Впрочем, как бы там ни было, но резонанс общего впечатления, вызываемого им у женщин, ему надоел. У него и кроме этого была масса возможностей и способов для удовлетворения своих высочайших амбиций.

Полежав пару минут с закрытыми глазами, он дал себе команду «Подъем!» И катапультировался из постели.

Жена шебуршилась на кухне, приученная, как собака, к его строгому режиму. Она усвоила много лет назад, что к его выходу из ванной завтрак должен стоять на столе. И не какой-нибудь чай с плюшкой, а нормальный полноценный завтрак из двух блюд. Обязательно каша. Обязательно что-нибудь творожное и что-нибудь мясное. Яичница — два раза в неделю, не чаще. Илью Петровича беспокоил холестерин.

Стоя под струями тепловатого душа, он с удовольствием осматривал свое моложавое крепкое тело. Холодную воду он не любил. Бритье он тоже терпеть не мог, но зато обожал свое свежевыбритое лицо. С пристрастием присмотревшись к отражению в зеркале, он поморщился. На идеально-матовой коже подбородка притаился крошечный прыщ.

Илья Петрович безжалостно выдавил его и тщательно припудрил красную точку.

В ванной стало душно. Открыв дверь настежь, он включил фен. Катя прошмыгнула мимо в маске из голубой глины, которая уже начала подсыхать и трескаться, что делало ее лицо ужасным. «Нефертити», — усмехнулся Илья Петрович, укладывая чуб. «Джеймс Бонд», — фыркнула Катя.

«Издержки семейной жизни…» — с пониманием вздохнул Ставрогин. Танюша никогда при нем не занималась собой. Это был плюс в ее пользу.

В небольшом зале, снятом для пресс-конференции по поводу надвигающегося мирового скандала, распространялся нарастающий гул.

Галдели в основном журналисты. Военные разных чинов и представители администрации держались снисходительно и высокомерно, как и везде, кроме частных закрытых вечеринок, где можно было хоть немного побыть самими собой. На светских же раутах, освещаемых прессой, и политических форумах нужно было находиться в «образе».

За длинным столом, сплошь уставленном микрофонами, сидели несколько человек в солидных костюмах и мундирах. Они активно скучали, периодически сидевший с левого края чиновник сдерживал губами зевок. Крайний чиновник справа наоборот азартно сражался с пожилым генералом в крестики-нолики на развернутой газете с портретом Квятковского.

Кресло в середине стола пустовало, привлекая жадные взгляды.

Журналисты, расположившиеся напротив стола, возбужденно и громко переговаривались, настраивали аппаратуру, высказывали свои соображения и явно находились в конфронтации между собой.

За столом конкретно угадывался ведущий, который периодически сердито постукивал карандашом по микрофону, дабы сделать нарастающий журналистский гвалт потише.

— Скажите! А кто-нибудь от разведки будет?.. Или опять пришлют представителя по связям с общественностью? — возмущенным, пронзительно звонким голосом крикнула шустрая молоденькая журналистка с небрежно уложенными волосами.

— Я сейчас не могу ответить, — уклончиво ответил ведущий, — но компетентный представитель будет обязательно.

Все машинально посмотрели на пустующий в центре стул.

— Может, администрация президента прокомментирует? — раздалось из толпы журналистов.

— У нас нет комментариев, — чуть приподняв зад от стула, сообщил представитель администрации. — Вот придет уполномоченный от внешней разведки…

Ставрогин бодро вышел в конференц-зал и сразу направился к микрофонам. Все взгляды устремились к нему. Журналисты затихли и напряглись, став похожими на голодных птенцов в гнезде стервятника, разинувших желтые клювы навстречу долгожданному куску мяса.

Ставрогин был строг, спокоен, красив и доброжелательно-официален. Видно, что он умеет справляться с подобными ситуациями, и умеет мастерски.

— Здравствуйте, — начал он хорошо поставленным голосом. — Спасибо, что пришли. Я заместитель начальника СВР Ставрогин Илья Петрович. Повод, по которому мы здесь собрались, печален, но, к сожалению, не удивителен. Этот так называемый шпионский скандал — всего лишь звено в длинной цепи провокаций, направленных на дискредитацию роли России в европейском процессе… Так что… — Ставрогин окинул зал снисходительным взглядом, красиво приподняв подбородок, как бы приглашая задавать вопросы.

Одновременно поднялось несколько рук, но Илья Петрович отработанным жестом остановил журналистов.

— Я знаю, что вы хотите спросить. Да. Арестованы сотрудники нашего посольства. Все они невинные люди, ставшие жертвой политических интриг. Официально заявляю! Они не имеют никакого отношения к нашей системе. В беде их, разумеется, никто не бросит. Но это вопрос к представителю администрации. Это все… Благодарю вас.

Отстраняясь от микрофона, Илья Петрович корректно улыбнулся, продемонстрировав безупречные зубы, и мимолетно и ненавязчиво скользнул глазами но дорогим часам, чуть отведя руку. Он явно показывал всем, что его долгожданное выступление закончено. Но его требовали на бис!

Толпа журналистов возмущенно всколыхнулась.

— А сам Квятковский?! Вы хотите сказать, что он не сотрудник вашего ведомства?

Ставрогин на секунду задержался у микрофона и недоуменно изогнул брови.

— Разумеется, нет. Эту фамилию я впервые прочитал в вашей газете.

Крича наперебой, журналисты тянули свои микрофоны и задавали вопросы, которые сыпались, как горох, но Ставрогин был непреклонен и в своей решимости непоколебим. Его полная власть над залом восхищала и раздражала одновременно. Но великий драматический артист всегда умел откланяться вовремя.

— Еще раз благодарю всех, что пришли. На остальные вопросы ответит наш представитель по связям с общественностью.

Вежливо и артистично отстраняя микрофоны, Илья Петрович двинулся к выходу.

Через пару часов он сидел в кабинете Шевцова, изучая вместе с генералом только что полученные документы. Стоя у стола, Виктор докладывал последние новости.

— Комбинация Квятковского сработала. БНД арестовало только тех агентов, о которых знал Шёманн… — Виктор задумался, почесывая в затылке карандашом. — Шёманн подозревал Квятковского, но понимал, что против резидента у него никаких шансов. Поэтому он скрылся. Если бы Звездочет выполнил приказ… мэ-э-э… приказ…

— Можно не мекать? — поинтересовался Шевцов.

Виктор замялся, переступая с ноги на ногу, и вопрошающе уставился на Ставрогина.

— Ну я! Я отдал этот приказ. Продолжайте, — раздраженно отмахнулся Илья Петрович, прервав неловкую паузу.

— Так вот… — Виктор кашлянул, прочищая вдруг запершившее горло. — Если бы Звездочет выполнил приказ по устранению Шёманна, мы бы считали его предателем. А Квятковский был бы чист. Возможно, он сейчас действовал бы как двойной агент. Неизвестно, сколько бы людей еще пострадало.

— Хорошо. Суммируйте, — лаконично предложил генерал.

— Вмешательство Звездочета остановило цепочку арестов. Но сама сеть, естественно, заморожена. Квятковский в руках БНД, и для полевой работы он стал бесполезен. Его решили разыграть публично.

— Дата пресс-конференции известна? — уточнил Шевцов.

— Да. — Виктор кивнул. — Швейцарское телевидение объявило, что пятнадцатого… Аналитики считают, возможно, Квятковский скажет… — Виктор вынул из папки листок, собираясь зачитать предполагаемые высказывания бывшего резидента.

— Скажет, что ему скажут, — перебил его Шевцов. — Озвучит любую бумажку, что в руки сунут.