Долгий путь в лабиринте - Александр Насибов

- Где они?

- Вон туда смотри! - Горец показал на далекую, у самого горизонта, линию холмов. - Двенадцать всадников.

- Едут к нам?

- Да, хозяин.

Шерстев поднес к глазам бинокль.

- Двенадцать всадников, - сказал он. - Ну и зрение у тебя, Леван!

- Теперь тринадцать, хозяин.

- Верно! - воскликнул Шерстев. - Верно, тринадцать!

Кавалькада приближалась. Лошади шли широкой рысью, вскоре атаман уже мог различить лица людей. Впереди ехал конник с повязкой на глазу.

- Гаркуша, - сказал Шерстев.

- Глаз у него не прошел, хозяин. Совсем не заботится о себе человек!

- А женщину видишь?

- Раньше не видел. Теперь вижу. Рядом с Гаркушей едет. Кто такая, не знаю.

Шерстев спрятал бинокль и обратился к авиатору:

- Возвращается экспедиция. Мне кажется, съездили не впустую.

- Отлично, шеф!

- И еще: они везут девушку. По виду городскую.

- Сеньор проливает бальзам на мое израненное сердце! - Гарсия отбросил головку цилиндра, с которой счищал нагар, поднялся на ноги и стал глядеть в сторону далеких холмов.

- Вот вам бинокль.

Пилот приставил бинокль к глазам, стал крутить маховичок настройки.

- Ага!.. Хвала Святой Деве Марии, таинственная незнакомка отнюдь не страшилище... А я весь в масле и копоти, и нету времени смыть эту грязь!..

- Ну и поза у вас! - сказал атаман. - Как-то я наблюдал за сеттером, когда он делал стойку на дичь...

- Полагаете, мы похожи? Ну что же, нет возражений. Испанцы - люди особой породы. Им нужна встряска - женщина, коррида, аэроплан, - все равно что!

- Северяне - тоже люди с характером.

- Нет, нет, не говорите, сеньор. У вас кровь течет в жилах спокойно, будто ручей по равнине. У испанцев она бурлит, словно горный поток.

- Бурлит, пенится и ударяет в голову, как только на горизонте появилась юбка, не так ли?

- Вы недалеки от истины. Таковы испанцы. И я не хотел бы хоть в чем-нибудь изменить своей природе.

- Вспомните о Дон-Кихоте. Он плохо кончил.

- Для меня он пример. Дон-Жуан тоже.

- Испанцы, испанцы!.. Иной раз завидую вашему умению жить, не заглядывая в будущее. А у меня день и ночь отягощена голова думами о завтрашнем дне России.

- Нечто подобное утверждают и большевики. Их антиподы - тоже.

- Меньшевики?

- И еще эсеры. Вам не кажется странным: враждуя между собой, вы в то же время твердите, что заботитесь о будущем своей страны. Как это увязать, сеньор?

- Видите ли, у людей различные вкусы. Одни мечтают вместо свергнутого царя посадить на трон мужика и солдата. Другие, напротив, не желают, чтобы дворцы Петербурга и Гатчины провоняли махоркой.

- Вы в числе последних?

- Разумеется. И твердо верю: Россия останется Россией, что бы ни произошло!

Показались всадники. Они вынырнули из пологой ложбины, были уже совсем недалеко.

Первым подъехал Гаркуша. Спешившись, стащил шапку с головы, поклонился атаману.

- Батько, - сказал он, - все зробили, як ты приказал. Масла привезли богато.

- А девушка откуда?

- Городская. В село за харчами пришла.

Гаркуша стал рассказывать, при каких обстоятельствах встретил Сашу. Шерстев слушал и краем глаза наблюдал за незнакомкой. Вот к ней подошел Энрико Гарсия, церемонно поклонился. Видимо, предпринял попытку начать разговор.

Вдруг пилот всплеснул руками. Его лицо расплылось в улыбке.

- Что такое? - строго спросил атаман.

- Сеньор, - ошеломленно сказал Гарсия, - сеньор, эта девушка знает испанский!

Он снял Сашу с лошади, бережно опустил ее на землю.

- Грасиас, - сказала Саша. - Мучас грасиас... Большое спасибо!

- Эс устэ эспаньола? - прошептал авиатор.

- Е сой руса, - рассмеялась Саша. Она уже разобралась в обстановке и теперь обращалась к Шерстеву: - Русская я, как, наверное, вы сами. Ведь вы русский, правда?

- Русский, - ответил Шерстев. - Но об этом позже. Как вы сюда попали?

Саша развела руками и посмотрела на Гаркушу, как бы приглашая его вступиться.

- Батько... - нерешительно начал тот.

- Помолчи! - Шерстев снова посмотрел на Сашу. - Кто вы такая? Какие имеются документы?

- А по какому праву мне задают вопросы? - Саша постаралась, чтобы голос ее звучал сердито. - Сами вы кто, милостивый государь? Надо представиться даме, а уж потом расспрашивать. Как ваше имя?

- Допустим, Николай Юрьевич, - холодно сказал Шерстев.

- Ну, а я - Александра Андреевна, - в тон ему ответила Саша. Увы, документами не запаслась. Не предполагала, что окажусь в вашем обществе.

- Как вы здесь очутились?

Саша резко обернулась к Гаркуше:

- Будете и дальше стоять истуканом? Говорите же. А то ваш начальник убежден, что я рвалась к нему в гости.

Одноглазый раскрыл было рот, но атаман взглядом остановил его. Возникла пауза.

- Постоянно живете в городе? - спросил Шерстев.

- Да.

- Путешествуете?

- Очень точно сказано. Именно путешествую. Совершаю увеселительную поездку, чтобы удовлетворить одну из своих причуд.

- Какую именно?

- Иной раз возникает желание поесть.

- Имеются и другие причуды?

- Работать и получать жалованье.

- А что вы умеете делать?

- Докторица она, - сказал Гаркуша. - Вот глаз мне промыла. Ловко зробила.

- Вы врач?

- Фельдшерица.

- Как же не могли найти работу в городе?

Саша не ответила. Повернувшись к пилоту, заговорила по-испански. Тот просиял, утвердительно наклонил голову. У них завязалась беседа.

Шерстев движением руки прервал разговор.

- Гаркуша, - сказал он, - вези ее в штаб. Не отпускай ни на шаг. Головой отвечаешь за эту девицу.

Одноглазый подсадил Сашу на лошадь. Они уехали.

- Не слишком ли сурово обошлись с гостьей? - сказал Энрико Гарсия. - Не понимаю, что могло вас насторожить.

- Очень бойкая особа. Начальник патруля утверждает, что легко уговорил ее ехать с ним.

- Ну так что?

- А зачем ей нужен этот увалень?

- Гаркуша?.. Об этом я не подумал. Действительно, они... не созданы друг для друга.

- Кривоногий увалень, - продолжал Шерстев, - от которого за версту несет гнилью. И я должен поверить, что хорошенькая девушка польстилась на подобное сокровище?

- Я понимаю, сеньор. Только... правду ли сказал Гаркуша?

- Но приехала же она с ним!

Испанец промолчал.

- Кстати, о чем вы говорили?

- Попросила покатать ее на аэроплане.

- Что вы ответили?

- Какой мужчина откажет в просьбе красивой девушке? Я сказал "да".

- Вы подниметесь, и она заставит вас перелететь к большевикам.

- Меня? - Испанец гордо выпрямился. - Пилота Гарсия никто не заставит делать то, что ему не по душе. Сеньор, разумеется, шутил?.. Если начистоту, то в ее просьбе видится другое: уверенность, что вы быстро во всем разберетесь, снимете свои подозрения. Вы умный человек, шеф. Как следует допросите девушку - и все станет ясно.

- Это я и собираюсь сделать.

- И не слишком сердите ее.

- Что вы имеете в виду?

- Боги послали нам очаровательную гостью. Если такая улыбнется тебе - чувствуешь себя мужчиной. Еще я подумал, что во всей этой истории пока нет выигравших, но уже есть проигравший.

- Кто же это?

- Гаркуша, шеф. Как это вы сказали ему? Ага! "Головой отвечаешь за девушку". Кто бы мог подумать, что вы такой шутник, шеф?

И Гарсия расхохотался.

ЧЕТВЕРТАЯ ГЛАВА

Этот день атаман Шерстев начал, как обычно, с занятий гимнастикой. Упражнения проводились на лесной поляне и состояли из наклонов, приседаний и размахиваний руками, в которых были зажаты двухфунтовые гантели.

О том, что гимнастика продлевает жизнь, Шерстев много лет назад прочитал в одном бельгийском журнале. В том же номере сообщалось о вреде алкоголя и табака и были напечатаны рисунки, изображавшие печень пьяницы и легкие курильщика. Художник не поскупился на краски, рисунки впечатляли. С той поры Николай Шерстев не курил и не прикасался к спиртному. Тогда же он принял решение по утрам делать гимнастику.

Атаман еще продолжал упражнения, а ему уже приготовили ванну. В кустарнике был установлен раскладной бак из красной резины, в него натаскали десяток ведер теплой воды из походной кухни. Леван сунул в бак руку, убедился, что вода нужной температуры, и стал ждать хозяина.

Тот не замедлил явиться и вскоре уже плескался в баке, куда предварительно вылил стакан крепкого уксуса: в бельгийском журнале утверждалось, что укусус легко расправляется с болезнетворными бактериями.

Купание подходило к концу. Леван уже собирался подать хозяину мохнатую простыню, как вдруг заметил приближающегося человека, преградил ему дорогу.

- До атамана треба, - сказал Степан Гаркуша.

Леван не шелохнулся.

- Батько! - крикнул бандит, став на цыпочки и заглядывая через плечо стража. - Дозволь слово сказать!

- Кто там еще? - недовольно проговорил Шерстев.

Бандит назвал себя.

Леван оглянулся на хозяина. Тот сделал разрешающий знак.

Гаркуша приблизился. Шерстев лежал, согнув ноги в коленях - ванна была коротковата, - и ладонями наплескивал воду себе на грудь. Он не изменил позы, только повернул голову к подошедшему.