Japanland. Год в поисках "Ва" - Карин Мюллер

Все ребята выросли в окрестных деревнях, но, что удивительно, подружила их американка. Ее звали Кристобер (по крайней мере, так они произносят ее имя). Кристобер почти без запинок говорила по-японски и была помешана на органических продуктах. Она убедила местных жителей, что 45% американцев – вегетарианцы, а в Нью-Йорке живут инопланетяне. После ее отъезда остались 10 мешков органической сои с надписями на английском, не поддающимися расшифровке, панамка и резиновые сапоги до колен. Похоже, Кристобер стала для них неким идеалом, с которым они теперь сравнивают всех иностранцев.

«Нет, я не вегетарианка, – отвечаю я на их расспросы. – А насчет Нью-Йорка Кристобер, возможно, была права».

Слава богу, у нас с ней один размер обуви. Я надеваю ее сапоги, хватаю косу и шагаю на рисовое поле.

Стебли обрезаются на дюйм выше земли и складываются аккуратными горочками, все в одном направлении. Нос уткнулся в колени, подколенные сухожилия получают отличную растяжку, спина болит – работенка не из легких. Теперь я понимаю, почему у пожилых японок такие кривые спины. На Западе ни один фермер не стал бы кланяться каждому кустику. С другой стороны, таких полей, как в Америке, сплошь заросших янтарной пшеницей, в Японии никогда не было. Среднестатистическая японская ферма очень мала – не больше 3 акров*. Но при этом, чтобы покрыть арендную плату, почти 90% фермеров вынуждены устраиваться на вторую работу.

____________________

* 1 акр равен 0,4 га (4000 м2).

____________________

Наше поле размером с баскетбольную площадку. Здесь родится около 200 фунтов экологически чистого риса – достаточно, чтобы кормить двоих в течение года. Хозяин поля Ясунори-сан мог бы купить столько в супермаркете за несколько сотен долларов.

«Неужели это стоит таких усилий?» – спрашиваю я, упершись руками в бока и со скрипом распрямляясь, как ржавый складной стул.

«Это рис», – с откровенным недоумением отвечает он.

Рис. Священное зерно. В японской истории ему отведена ключевая роль с тех самых пор, как почти 2 тысячи лет назад рис завезли из Китая. До недавнего времени рис играл роль японской национальной валюты. Закон обязывал крестьян культивировать рисовые поля, хотя им нередко приходилось отдавать весь урожай в уплату налогов. Сами питались просом и жареным ячменем, рис ели только по праздникам.

Связанные стебельки укладывают аккуратными снопами и водружают на решетку для просушивания. Мы снимаем сапоги и идем в дом ужинать. Жена Ясунори уже готовит сукияки** – традиционное японское праздничное блюдо. Я делаю вид, что нарезаю овощи, поддерживаю беседу, а сама одним глазком поглядываю на дверь. Юка, знакомая моего друга, должна прийти с минуты на минуту, а я все еще не уверена, что она помнит, кто я такая. Она мне даже не подруга, да и приглашение было сделано 2 месяца назад… Теперь урожай собран, и я сомневаюсь, будут ли хозяева рады, если я попрошусь переночевать.

____________________

** Это блюдо готовят из тонко нарезанной говядины, тофу, лапши, лука, капусты и грибов. Все ингредиенты смешивают в одной сковороде и тушат в соевом соусе с рисовым вином мирин.

____________________

Через 10 минут в дверь вваливается Юка. У нее каштановые волосы, внушительный бюст и широченная улыбка. Английские слова она точно берет из воздуха и нанизывает одно на другое, как экзотические бусины. Меня тут же заключают в медвежьи объятия, и я таю, как сосулька в августовский день.

«Все хорошо?» – спрашивает Юка.

Не просто хорошо. Все замечательно!

Наш ужин – настоящий деревенский пир. Мясо, капуста и грибы готовятся прямо на столе, в большом котле. Маринованные овощи, (ферментированный кальмар, засахаренные каштаны – все домашнее, приготовлено на чьей-то кухне). И мои любимые липкие вареные сверчки: их тушат в соевом соусе с сахаром и саке и подают холодными, с пивом. Чем использовать пестициды, японцы попросту едят вредителей.

За ужином знакомлюсь с семьей Юка. У Ясунори своя фирма по доставке пропана. Его жена Ясуэ на восьмом месяце беременности. Вовремя свадебного путешествия они поднялись на Килиманджаро, потом несколько лет жили в Токио, но решили вернуться в родную деревню и обзавестись семьей. В доме Ясунори и Ясуэ соседствуют на первый взгляд несовместимые вещи: полы, устеленные татами, старая черепичная крыша и кухня, напичканная современной техникой, дисковый телефон и телевизор с экраном 46 дюймов, домашний кинотеатр и туалет – яма, вырытая в земле.

Гаку-профессиональный плотник, увлекается скалолазанием. Ито-сан – учитель в средней школе. Юка работает в офисе, а вечером подрабатывает игрой на барабане тайко*. Все пальцы у нее в грубых мозолях, как подошвы борца сумо.

Родные Юка просят рассказать о моей жизни в Фудзисаве и приемной семье. Я довольно подробно описываю Гэндзи, его хорошие манеры, мастерство дзюдоиста и удивительные познания в области японской культуры и истории.

«А твоя „сестричка"?» – Юка так и сияет.

«На тебя она не похожа».

В ее глазах появляются озорные огоньки. «А хозяйка?»

Я долго молчу. «Очень мило с ее стороны разрешить мне жить в ее доме».

Юка смеется. «А ведь я звонила Юкико-сан, пока ты была с ямабуси. – Она картинно вздрагивает. – Брррр. Да она просто цербер».

____________________

* Традиционный японский большой барабан, обтянутый коровьей шкурой.

____________________

Я нехотя признаюсь, что моя «приемная мама», пожалуй, не в восторге от некоторых черт моего характера.

«Например?»

Я пожимаю плечами, но Юка так легко не отстает. Игнорируя мои попытки сменить тему, она как клещами вытягивает из меня всю правду. И вот я уже глотаю слезы и пытаюсь объяснить этим совершенно незнакомым людям, как испортились мои отношения с приемной семьей. Наконец договорив, поднимаю глаза и вижу, что моя веселая подруга беспокойно хмурится.

«Карин, ты должна переехать к нам и жить здесь. Мы найдем тебе место».

Все согласно кивают. Я же просто поражена. Уехать из Фудзисавы? Покинуть прекрасный дом, где всегда стоит идеальный порядок, но где я вечно попадаю впросак? Через 30 секунд я уже готова собирать вещи. Хотя если подумать… Скоро зима, а Огуни на 5 месяцев в году заносит снегом. Это будет конец моего фильма.

«Оставайся здесь сколько захочешь», – решительно заявляет Юка и наливает всем еще саке.

Я лихорадочно размышляю. Танака на 3 недели уехали в Европу. У меня еще полно времени на раздумья.

Засыпаю под хриплый смех своих хозяев: они пьют за первый урожай этого сезона и спорят о бейсбольных командах. Горит яркий свет, в комнате шумно, а подушка жесткая, как кирпич. Но сегодня ночью впервые со дня приезда в Японию я сплю спокойно.

Дни проносятся калейдоскопом, и я успеваю перезнакомиться со всеми друзьями и приятелями Юка.