Узурпатор ниоткуда - Дмитрий Дубинин

— Черт с вами… Меня зовут Джон… Джон Катлер.

С этими словами он быстро взглянул на меня. Жоам тоже взглянул на меня — ему ведь было известно о моих приключениях в Лагосе.

— Мне называли это имя, — сказал я. — Только я слышал, что Джон Катлер — англичанин, белый. Потом, когда мы с вами встретились в аэропорту, почему-то вы сказали, что этот Катлер ждет меня где-то в другом месте. Интересно, куда же вы меня собрались увозить?

— Я посчитал, — сказал Жоам, — что этот человек стоит не одну сотню тысяч, если переводить стоимость ваших услуг в доллары.

— Ну и отдали бы мне его, — пробурчал Катлер. — Это обошлось бы вам дешевле, чем устраивать абордаж и терять людей.

— И потом всю жизнь думать о том, что я продешевил… Нет, дорогой Джонни, еще не было случая, чтобы я не нашел ответа на свой вопрос.

— Ты спросил, как меня зовут, я ответил.

— Это еще и не допрос даже, а просто начало дружеской беседы…

Катлер зло хлюпнул носом. Кровь продолжала течь из его ноздрей и капать на одежду.

— Продолжим. — Алварес разжег потухшую сигару. — Как называется тот неправительственный и некоммерческий фонд, на который ты работаешь?

— Фонд? — озадаченно спросил Джон.

— Фонд, — повторил Жоам.

Было видно, что Катлер мучительно пытается сообразить, когда это он имел глупость неосторожно проронить это слово.

— Ну?

— ТАФИМП, — сказал наконец толстяк. — Трансафриканский фонд интернациональной медицинской помощи. Я руковожу одной из его служб.

— Уж не той ли, которая оказывает помощь оружием и транспортом?

— Именно. И меня весьма удивляет, что ты, получив эту помощь, повел себя, как заурядный…

Я не знал точного значения этих слов, и даже не смог разобрать, что сказал Катлер. Но Алварес, видимо, понял точно, с кем его сравнивают, потому что не поленился встать и уже лично дать пинка Катлеру по уху.

— Продолжим, — спокойно сказал он и опять сел на пол. — В прошлый раз ты сказал, что цена за ваши услуги состояла из денег, которые уже уплатил Кейдж, и из этого парня. Почему он так дорого стоит?

— Белые люди в Африке ценятся…

— Ни один человек, даже белый, не может столько стоить, — убежденно заявил Жоам. — Разве президент или премьер какой-нибудь круто вооруженной страны. Ну, глава швейцарского или хотя бы французского банка, пожалуй… А кстати, тебе ничего не известно о французах, которые закупают слоновую кость? Фамилия Монтескье тебе известна?

— Известна, — сказал Катлер. — «Монтескье и компания». Они находятся в Банги, и Кейдж, кажется, говорил именно о них. Правда, я не знаю точно, занимаются ли они слоновой костью или чем еще…

— Спроси, чем занимается ТАФИМП, — посоветовал я Жоаму.

— А я знаю, — ответил Жоам. — Да и многие знают. Эта контора торгует людьми. Отлавливают туристов, похищают беременных женщин, покупают у бедняков детей по всей Африке, а потом в Штаты и Европу спецрейсами летят так называемые биопрепараты… Но ведь ты же не можешь стоит в двадцать раз больше, чем другой обычный донор… Или можешь? Слышишь, Джонни? Может ли он стоить больше, чем другой мужик с подобными данными?

Джонни заявил, что ему это неизвестно. Уверенным таким тоном. Жоам подобрался к толстяку, раскочегарил свою сигару, и ткнул Катлера в щеку ее тлеющим концом. Нигериец дернулся. Жоам отвел руку с сигарой чуть в сторону.

— А теперь подумай, что будет, если у меня дрогнет рука, и я попаду тебе в глаз, — спокойно сказал он.

Катлер заорал, что он — лицо подчиненное, а зачем его шефам понадобился русский парень — до сотрудника его уровня такая информация не доводилась. Алварес сказал, что Катлер врет, поскольку — по его же собственным словам — выходило так, что Кейдж заключал сделку именно с ними, то есть, с Катлером и так называемым Бушем. Катлер заявил, что он не врет, и что вполне возможно, Бушу было известно больше, да и то вряд ли, поскольку руководство, которое знает всю подоплеку, сидит в уютном офисе, а заниматься грязной и опасной работой посылает таких, как Катлер и таких, как Буш.

Жоам задумался. С одной стороны, сказанное походило на правду, с другой…

— У меня нет времени, — грустно сказал Алварес, поднимаясь с карачек в полный рост. — Я бы мог, конечно, послать запрос в ТАФИМП, но там, скорее всего, скажут, что знать не знают такого человека, как Катлер. Я бы мог отправить толковых парней в Лагос, и они рано или поздно узнали в чем дело. Но времени у меня действительно нет. Завтра мне предстоит новое и очень трудное дело, и толковые парни нужны мне будут здесь. И вообще, есть предчувствие, что мне осталось два или три дня до… Словом, я предлагаю тебе еще одну сделку…

— Расстрелять меня через полчаса или разобрать на части к утру? — спросил Катлер. — Ни за что не поверю, что ты оставишь меня в живых.

— А вдруг? — усмехнулся Жоам. — Мне это нетрудно. Да и патрон сэкономлю. Через пару дней я навсегда уйду отсюда. Оставлю тебя здесь… Может быть, ногу тебе вывихну, а потом вправлю, чтобы ты за нами не увязался. Тут неподалеку есть пара деревушек, где еще не все от СПИДа вымерли. Доползешь, глядишь, когда-нибудь и доберешься до дома… Если там, конечно, тебя снова на работу возьмут.

— Неужели в партизанских главарях иногда жалость просыпается? — усмехнулся Катлер.

— Я — христианин, — серьезно произнес Жоам, извлек из-под куртки католическое распятие и поцеловал его. — В отличие от твоих соотечественников я не совершаю убийств, кроме тех случаев, когда оказываюсь в безвыходном положении.

Катлер, кажется, хотел было съязвить насчет безвыходных положений, но одумался. И уставился на меня.

— Пусть он выйдет, тогда скажу… Даже нет, пусть выйдут все, кроме тебя.

— Ты еще условия будешь ставить? — возмутился Жоам.

— А ты подумай, почему я тебя об этом прошу. И потом, ты же всегда сможешь передать мои слова… Если захочешь.

Алварес снова задумался. Ненадолго. Потом подошел к толстяку, проверил, хорошо ли тот связан, достал люгер.

— Выйдите все отсюда, — сказал он. — Франку, держи обоих возле пожарного щита, и сам стой там. Пяти минут нам хватит.

Пришлось подчиниться. Я был уверен, что подвоха на этот раз не ожидается, но любопытство по-прежнему жгло. Действительно, почему я так дорого стою?

Жоам вышел из комнаты минуты через три. Он что-то сказал Франку, и тот скрылся в комнате, где сидел Катлер.

— Пойдемте, выпьем, — сказал нам Алварес. — Рекомендую выпить и лечь отдыхать. Завтра у всех нас будет сложный день.

Но отдохнуть нам сразу не удалось. Когда мы вошли в кантину, там разгоралась драка — два заирца сцепились с солдатом из Тонга-Со. Жоам недолго думая разрядил пистолет в одного из рекрутов, второй тут же отскочил и забился под стол. Долгого расследования не проводилось, как сразу выяснилось, здесь возникла стихийная потасовка на этнической почве. Алварес сообщил всем присутствующим, что и впредь будет поступать так же, при этом не будет делать различия между заирскими и ангольскими драчунами. Потом велел убрать падаль, и мы сели за стол, из-под которого убрался рекрут, которому повезло больше.

Жоама рассердил этот инцидент, и даже выпивка не смогла улучшить его настроение. Невозможно было и вытянуть из командира информацию о том, что же, черт возьми, сказал ему незадачливый нигериец.

Лишь после третьего стакана виски командир принялся излагать план дальнейших действий. Об отдыхе он уже не вспоминал, хотя и заявил, что ближайшая ночь отводится на сон. Утром будет продолжение.

Продолжение должно стать скверным событием для американской экспедиции, что находится километров в тридцати к северу отсюда, в той самой Долине Камней Тумана. Но напрямую идти туда опасно, потому что устье Конго состоит из широких протоков и островов, кишащих крокодилами, а северный берег принадлежит Заиру. Правда, никаких пограничных и таможенных служб там нет, да и ни к чему — крокодилы справляются лучше, и жалованья не требуют. За узкой полосой территории Заира и начинается Контвигия. Долина, захваченная (Алварес так и сказал — «захваченная») американцами, примыкает к границе и тянется вдоль нее до самого побережья, откуда до Рузданы — единственного в Контвигии города — еще километров пятьдесят. Следовательно, придется снова побывать в Форт-Элвише и взять катер для отъезда в Контвигию. По всей видимости, от морского берега до Долины вряд ли удастся пройти и остаться в живых, поэтому эмиссары Жоама должны проникнуть в лагерь американцев через Руздану — именно оттуда янки должны были попасть в нужное место.

Эмиссарам Жоама придется убедить начальника экспедиции в том, что они — люди Кейджа, который — вот беда-то какая! — свалился с приступом страшной болезни, и не факт, что его вылечат. Надо выпытать, какие планы у экспедиции, чего она ждет по мере захвата Рузданы, и так далее. А ночью… Ночью надо будет сделать так, чтобы большинство или хотя бы самые опасные члены экспедиции были нейтрализованы. Потому что на рассвете лагерь американцев будет захвачен людьми Жоама, которые приплывут на транспортной яхте к северному берегу, пересекут заирскую территорию и перейдут границу Контвигии.