Школа Добра и Зла - Зоман Чейнани

— Чего? Кто это второй раз обратил на меня внимания?

— Тедрос.

— Короче, Софи меня не слушает.

— Может все-таки не Софи истинная любовь Тедроса.

— Она должна ею быть, — сказала Агата, вдруг разволновавшись. — Это не может быть никто другой. Иначе, как мы вернемся домой! Кто еще это может быть? Беатрикс? Рина? Милли…

— Ты.

Агата подняла глаза. Её отражение устрашающе улыбнулось.

Агата, смахнула слезы, предательски навернувшиеся в уголках глаз.

— Это самая идиотское предположение, что мне доводилось слышать. Во-первых, любовь — это выдумка для сказки, чтобы занять девчонок. Во-вторых, я ненавижу Тедроса. В-третьих, он считает меня злобной ведьмой, что, учитывая мое поведение, скорее всего правда. А теперь дай мне пройти.

Её отражение перестало улыбаться.

— Считаешь нас ведьмами?

Агата сердито посмотрела на свое отражение.

— Мы заставим нашу подругу завоевать свою истинную любовь, только для того, чтобы отобрать его у неё.

Её отражение мгновенно превратилось в уродливое.

— Абсолютное зло, — сказало оно и исчезло.

Дверь в комнату 66 была незаперта. Агата обнаружила Софи, свернувшись калачиком, под ее подпаленными оборванными покрывалами.

— Я все видела! — прошипела Софи. — Я видела, как он выбрал тебя. Я переживаю из-за какой-то там Беатрикс, когда именно ты та самая вероломная разлучница!

— Слушай, я знать не знаю, почему Тедрос продолжает выбирать меня, — сказала Агата, выжимая дождь из своих волос.

Софи пробуравила Агату взглядом.

— Какая же ты дура, я хотела, чтобы он выбрал тебя! — выкрикнула Агата. — Я хочу, чтобы мы смогли попасть домой!

Софи довольно долго изучала её лицо, а потом вздохнув, повернулась к окну.

— Ты не знаешь, каково это. Я до сих пор слышу его вонь повсюду. Он у меня в носу, Агата. Они выделили ему отдельную комнату, пока этот запах не исчезнет. Но откуда нам знать, где заканчивается вонь скунса и начинается уже его собственная, Хорта?

Софи обернулась, вся дрожа.

— Я все сделала, как ты сказала, Агги. Я сосредоточилась на всех тех чертах, которые я люблю в Тедросе — его коже, глазах, скулах…

— Софи, это всего лишь его внешность! У тебя не установится связи с Тедросом, если ты будешь воспринимать его всего лишь, как красивую картинку. Чем тогда ты отличаешься от других девчонок?

Софи нахмурилась.

— Я не хочу думать о его короне или состоянии. Это поверхностно.

— Думай о том, какой он! Как личность! Что он себя представляет! Какой он в глубине души!

— Прошу прощения, но уж я-то знаю, как заставить юношу влюбиться в меня, — раздраженно сказала Софи и стала выставлять Агату за дверь. — Просто перестань лезть и дай мне самой взяться за дело.

Видимо, взяться за дело по версии Софи — это унижаться настолько сильно, насколько это возможно.

Во время обеда на следующий день она пристроилась за Тедросом в очередь Счастливцев, только для того, чтобы там её обсмеяли мальчики, громко чавкая синими листьями мяты. Потом она попыталась застать принца в одиночестве на Сказочном выживании, но к нему банным листом пристала Беатрикс, при любом удобном и не очень случае, напоминая, что именно её гроб он выбрал.

— Тедрос, могу я поговорить с тобой? — наконец выпалила Софи.

— С чего бы это ему говорить с тобой? — спросила Беатрикс.

— Потому что мы друзья, ты — жужжащая кровопийца!

— Друзья! — вспыхнул Тедрос. — Видел я, как ты относишься к своим друзьям. Используешь их. Предаешь. Называешь жирными. Лгунами. Спасибо, за столь ценное предложение, но я пас.

— Нападение, предательство, ложь. Похоже кто-то из наших Несчастливцев пользуется правилами! — просиял Юба.

Софи настолько раздосадовало это заявление гнома, что она даже съела кусочек шоколадки Дот.

— Как-нибудь да мы сумеем раздобыть для тебя приворотное зелье, — сказала Дот.

— Спасибо, Дот, — всхлипнула Софи с набитым ртом. — Это было бы замечательно.

— Крысиный помет. Лучшего ингредиента для помадки не найти.

Софи ахнула.

— И кого это ты жирной назвала? — спросила Дот.

Становилось все хуже. После недельного состязания по Натаскиванию подручных и Общения с животными, ученикам обеих школ случайным образом были назначены создания-подельники, которые повсюду следовали за ними. Сначала в обеих школах случилась полнейшая неразбериха. Тролли выбрасывали Несчастливцев из окон, разбежавшиеся сатиры разворовали обеденные корзинки, дракончики пожгли парты, а звери исцарапали когтями залы Добра и оставили после себя горы фекалий.

— Это традиция. Попытка объединить школы, — сказала профессор Дови с бельевой прищепкой на носу своим Счастливцам. — Однако плохо организованная и в целом ошибочная.

Кастор ворчал на Несчастливцев, метавшихся по Часовне под осадой своих приспешников.

— КАК ТОЛЬКО ВЫНЕТЕ ГОЛОВЫ ИЗ ВАШИХ ЗАДНИЦ — СРАЗУ ЖЕ ПОЙМЕТЕ, КТО ЗДЕСЬ ХОЗЯИН!

И действительно, спустя три дня, Эстер приучила своего огра-малыша к горшку и плеваться в Счастливцем бумажными шариками за обедом, у Тедроса был свой волкодав, который всюду таскался за ним, питон Анадиль сдружился с её крысами, а пушистый белый кролик Беатрикс внушал такую любовь, что она назвала его Тедди. (Тедрос пинал его каждый раз, как видел.) Даже Агате удалось справиться со своим отважным страусом, и научить его воровать конфеты так, чтобы учителя ничего не заметили.

Софи, однако, достался полный купидон по имени Гримм, с густыми темными волосами, курносым носом, розовыми крыльями и глазами, которые меняли цвет в зависимости от его капризов. Что его зовут Гримм, она узнала в первый же день, потому что в первый же день он исписал своим именем всю комнату 66 любимой помадой Софи. На второй день он впервые увидел Агату за обедом и его глаза сменили цвет с зеленого на красный. На третий день, пока Юба учил «Пользоваться колодцами», он начал стрелять стрелами в Агату, которая очень вовремя смылась в Синий лес.

— ОТЗОВИ СВОЕГО ГАДЕНЫША! — выкрикнул Тедрос, когда он нырнул в колодец со своим тренировочным мечом, уклоняясь от стрел Гримма.

— Гримм! Она же моя подруга! — закричала Софи.

Гримм виновато убрал стрелы.

На четвертый день, он просидел на всех занятиях Софи. При этом все время скалил ей зубы и царапал стены.

Леди Лессо с любопытством оглядела его.

— Знаешь, при взгляде на него можно было бы подумать… — Она взглянула на Софи, а потом отмахнулась от этой мысли. — Не бери в голову. Просто дай ему немного молока, и он станет посговорчивее.

На пятый день молоко помогло, но на шестой Гримм опять стрелял в Агату. Софи испробовала все, чтобы успокоить его: она пела ему колыбельные, давала ему вкуснейшую помадку Дот, даже позволила ему занять её кровать, в то время как сама спала на полу, но на этот раз ничего не могло его остановить.

— Что мне делать? — плача спросила Софи леди Лессо, после урока.

— Некоторые подручные превращаются в прохиндеев, — вздохнула леди Лессо. — Возможный риск в злодействе. Но обычно это происходит из-за…

— Из-за чего?

— О, уверена, он успокоится. Они всегда успокаиваются.

Но на седьмой день Гримм принялся летать за Агатой во время обеда. Ученикам и волкам пришлось уворачиваться от него до тех пор, пока его не утихомирил демон Эстер. Агата не понимающе смотрела на Софи из-за дерева.

— Может ты ему кого-то напоминаешь? — всхлипнула Софи.

Но даже демон не мог надолго утихомирить Гримма. Наследующий день у его стрел наконечники были в огне. После того, как одна из стрел обожгла ей ухо, Агата решила, что с неё довольно. Вспомнив один из последних уроков Юбы, она заманила совсем распоясавшегося купидона во время обеда в Синий лес и спряталась в каменном колодце. Когда Гримм нырнул в темноту, чтобы найти её, она ударила его своим башмаком и выпнула в холод.

— Я думала, он убил тебя, — расплакалась Софи, после того, как они замуровали колодец валуном.

— Я могу за себя постоять, — сказала Агата. — Слушай, Бал состоится менее, чем через два месяца, а дела с Тедросом идут все хуже. Мы должны попробовать но…

— Он мой принц, — жестко сказала Софи. — И я сама с ним разберусь.

Агата не стала спорить. Когда Софи будет готова — она выслушает.

Пока обе школы носились с Кастором и Умой, чтобы вернуть своих приспешников обратно в Синий лес, Софи тайком пробралась в библиотеку Порока.

Ей потребовалась вся сила воли, чтобы не выскочить в туже секунду, как она туда вошла. Библиотека Порока ничем не отличалась от обыкновенной библиотеки, разве что выглядела, как после потопа, пожара и пронесшегося торнадо. Её ржавые железные книжные полки были искажены под странными углами, а на полу тысячами валялись книги. Стены были мохнатыми от зеленой плесени, а коричневый ковер был влажным и липким, и пахло в помещение чем-то похожим на дым и сбежавшее молоко.