Следуя за тенью (СИ) - Сергеева Ольга И.

— Демоны!.. — девушка, не сдержавшись, вцепилась в руку Кайрена. Когда перемещаешься в подъемнике, мозг воспринимает только сам факт движения, особенно если делаешь это регулярно, и перемещение входит в привычку. Но сейчас, сидя в полной темноте и тишине и не зная, что произойдет в следующую секунду, она сполна насладилась всеми ощущениями рывка, начавшегося почему-то где-то в районе живота, когда сначала полетели вниз внутренние органы, потом кости скелета, и только секунду спустя мозг наконец-то понял, в чем дело! Всего лишь подъемник.

Вниз они двигались дольше, чем по уровню. С восьмого на девятнадцатый уровень… Ида попыталась прикинуть, сколько времени займет спуск, но быстро оставила эту затею: чтобы закончить вычисления, необходимо было знать не только среднюю скорость подъемников, но и хотя бы примерную высоту уровней. Где-то на этой мысли спуск и остановился. Снова несколько мгновений неподвижности, и кар покатился вперед.

— Как думаешь, долго нам еще?

— Скорее всего, нет: на уровень мы уже спустились, а раз весь он занят городком военных, то и нет смысла завозить поезд куда-то далеко.

Ида не успела спросить больше ни о чем, потому что в этот момент кар остановился окончательно — стих едва заметный мерный гул двигателя, расположенного где-то под днищем.

— Отлично! — Ида почувствовала, как Кайрен, выпустив ее руку, встал, легко перешагнул через ее ноги, пробираясь к выходу из фургона. Она хотела подняться вслед за ним, но мужчина едва заметным прикосновением к плечу остановил ее, а потом и вовсе подтолкнул в противоположную сторону. — Подожди! Спрячься пока: прежде, чем мы выберемся наружу, нужно раздобыть пару плащей.

Ида, даже зная, что Кайрен не видит ее, кивнула. Это была еще одна часть придуманного ими плана. Форма для солдат Оуэна Вйда была одинакова независимо от того, в каком месте Эспенансо им приходилось служить, и здесь, так же, как и в замке герцога или, например, в Новом Городе, они ходили в просторных серебристо-серых плащах с нашитыми с правой стороны груди знаками различия. Дочь императора не взялась бы судить, насколько в подобной одежде удобно нести повседневную службу, особенно если ты находишься глубоко под водой, и никакие соляные бури тебе не угрожают, но для их целей плащи подходили просто идеально — лучший способ затеряться в толпе и не привлекать к себе внимания.

Девушка, не поднимаясь на ноги, отползла назад, в щель между двумя ящиками. Та была настолько узкой, что Ида в нее едва протиснулась. Зато теперь обнаружить ее можно было, только если остановиться прямо напротив! Ей вдруг показалось, что внутри фургона стало чуть светлее. Ида поднялась на колени, осторожно выглянув из своего убежища. Она не ошиблась: дверца действительно была приоткрыта. Правда, совсем чуть-чуть, но и полоски бледного света, просачивающейся между створками, было вполне достаточно, чтобы девушка впервые после нескольких минут сплошной темноты вновь смогла различить Кайрена. Мужчина, очевидно, и открывший дверь фургона, теперь стоял, прижавшись спиной к той створке, что еще была заперта. Высоты кара не хватало, чтобы он мог выпрямиться в полный рост, но долго ждать ему не пришлось.

Приоткрытая дверь привлекла внимание одного из солдат, сопровождавших поезд. Ида увидела, как тень мелькнула между створками, а в следующую секунду одна из них открылась шире — достаточно широко, чтобы девушка смогла увидеть гвардейца, заглядывающего в фургон. В руке у него был фонарик, которым он и посветил внутрь. Тонкий и какой-то острый луч ярко-белого света полоснул по ящикам, но даже близко не дошел до того места, где скрывалась Ида, и, тем более, не смог задеть Кайрена, по-прежнему прижимавшегося к створке.

Солдат опустил руку, не заметив ничего подозрительного и явно собираясь уйти, но в это мгновение Кайрен перехватил его за запястье. Поводырь резко дернул гвардейца на себя, втаскивая его внутрь фургона. Фонарик вывалился из разжавшихся пальцев и покатился по полу, продолжая выгрызть из темноты углы и стенки ящиков. Кайрен второй рукой зажал рот мужчины, не позволяя закричать. Запястье ему пришлось выпустить. Гвардеец тут же этим воспользовался, попытавшись дотянуться до оружия, но поводырь вновь оказался быстрее. В его руке — Ида даже не успела заметить как — оказался один из булыжников, наполнявших ящики вокруг них, и мужчина опустил его на затылок солдата. Тот, не удерживаемый больше руками поводыря, рухнул вниз. Кайрен бросил камень назад в бокс и наклонился над солдатом, быстро расстегнул его плащ, с запястья снял идентификационный браслет, а из кобуры на поясе вытащил «хорк»[9], которым гвардеец так и не успел воспользоваться. Излучатель он засунул за свой ремень, а все остальное бросил Иде. Девушка поймала. Они обговаривали свои действия заранее. Она знала, что быстро достать форменный плащ можно, лишь сняв его с кого-то из солдат, но ее руки, когда она закрепляла на запястье еще теплую полоску гемопластика, все равно дрожали.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Кайрен оттащил оглушенного гвардейца в угол фургона, погасил валявшийся на полу фонарик и вернулся к двери. Им вновь не пришлось ждать долго: между створками мелькнула фигура еще одного человека. Этот гвардеец не стал светить внутрь, а просто запрыгнул в фургон. Кайрен, оказавшийся за его спиной, не собирался упускать такой возможности. Он согнутой в локте рукой обхватил шею человека, с силой притягивая к себе. Солдат забился, пытаясь вырваться, но поводырь левой рукой обхватил свое запястье, прибавляя силы захвату.

В фургоне по-прежнему царил полумрак, но даже слабого света, приникавшего сквозь приоткрытые дверцы, было достаточно, чтобы Ида увидела, как выкатились, страшно раскрывшись, глаза человека, как налилось кровью, стремительно багровея, его лицо. Солдат хрипел, пытаясь вдохнуть ставший вдруг недоступным воздух, его пальцы впились в руку Кайрена. Если бы не толстая куртка, он расцарапал бы ему предплечье. Но даже это вряд ли бы ему помогло. Поводырь продолжал давить на его горло, сжимая все сильнее. Ида поймала себя на мысли: она никогда раньше не думала, что задушить человека — это так долго. Она смотрела, как убивали человека, и думала о технике этого убийства! Девушка почувствовала, что ей становится плохо, голова закружилась, словно ее мозг отказывался воспринимать всерьез то, что она видела: это не живой человек, это не убийство, это не по-настоящему, это не с ней!.. Но она уже знала, что это правда. И продолжала смотреть, не отворачиваясь. Просто она была поводырем — одним из тех, кто призывает чудовищ, чтобы те сражались и убивали людей для них. А еще она была дочерью императора — дочерью своего отца — того, кто вряд ли помнил каждый подписанный им смертный приговор или хотя бы общее их количество. Нет, она еще никого не убила собственными руками, но было ли это так важно?..

Рука солдата вдруг дернулась вниз. У него на поясе также висел «хорк», а Кайрен даже не замечал этого! Впрочем, даже если бы и увидел, ничего не смог сделать: опустить хотя бы одну руку значило позволить гвардейцу вырваться. Ида бросилась вперед раньше, чем успела решить, что именно она собирается сделать. Она схватилась за рукоять излучателя и дернула ее к себе, на долю секунды опередив солдата. Тот, словно только «хорк» еще был тем, за что цеплялась его воля, сразу же обмяк в руках Кайрена. Поводырь оттолкнул его от себя, позволив телу грузно рухнуть на пол между собой и Идой. Борьба и для него не прошла бесследно. Он потер сведенные судорогой мышцы предплечья и только после этого стал возиться с застежкой плаща. Ида осталась стоять над ними.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Он мертв? — голова человека запрокинулась так, что девушка не могла видеть его лица. Кайрен накинул себе на плечи серый плащ, закрепил на запястье браслет и только после этого поднялся.

— Пульс есть: если найдут вовремя, сумеют откачать, — он еще раз поглядел на солдата. — Хотя для нас лучше, чтобы его не обнаружили подольше, — Кайрен вновь наклонился, подхватил гвардейца под плечи и отволок к стене фургона, не без труда втиснув в проход между ящиками, потом вновь вернулся к Иде. — Оставишь себе или мне отдашь?