Камень Януса - Элли Гриффитс

Надо заставить себя мыслить логично — выключить этот фильм ужаса, который бесконечно крутился в ее голове. Джуди даже ощущала запах дома: политура с запахом лаванды, аромат лилий и кисловатый привкус крови. Она служит в полиции, и ей необходимо выполнять свою работу. Джуди укрылась в подъезде одного отеля и, достав телефон, набрала номер Нельсона. Моросил дождь, и пустынную набережную продувал налетающий с моря порывистый ветер. Типично английская погода.

Старший инспектор ответил после первого звонка, и Джуди, как могла спокойно, рассказала обо всем, что узнала.

— Господи!

Она услышала, как босс судорожно втянул воздух, и поняла: сюжет не оставил равнодушным и его. Хотя он, конечно, этого не покажет.

— Сестра Иммакулата забеременела от Кристофера Спенса, а затем он убил ее ребенка в качестве жертвы богам?

— Так она утверждает, сэр.

— Ты ей веришь?

— Да.

Нельсон помолчал и медленно произнес:

— Это объясняет, почему анализ ДНК показал, что останки под дверью и сэр Родерик находятся в родственной связи. У них общий предок по мужской линии — их общий отец, Кристофер Спенс.

— Мне возвращаться, сэр?

— Нет, оставайся там. Завтра я подъеду, и мы официально снимем показания. Ты говоришь, она плохо себя чувствует?

— Она умирает.

— Тогда надо спешить, — грубовато заметил Нельсон. — Переночуй в Саутпорте. Развлекайся.

А вот это, пожалуй, самое трудное задание, подумала Джуди, выходя под дождь на набережную.

Нельсон положил телефонную трубку. В то, что только что рассказала ему Джуди, трудно было поверить, и все-таки он поверил. Как только он увидел маленький скелет, так аккуратно устроенный среди камней и строительного мусора, сразу догадался, что свершилось нечто порочное. Кем бы ни была погибшая — Элизабет Блэк, Аннабел Спенс или Бернадеттой Маккинли, — память о содеянном зле преследовала дом: витала в воздухе у качелей и колодца желаний, впиталась в обои на стенах, впечаталась в черные и белые плитки пола. И хотя от дома не осталось и следа, Нельсон был уверен: он и за миллион фунтов не согласился бы жить в квартире построенного на этом месте здания.

Нельсон вздрогнул, когда его телефон снова зазвонил. Говорила женщина, голос нетерпеливый, судя по всему, образованная, вероятно, азиатка.

— Я доктор Сита Пател.

— Кто?

— Врач. Вы мне звонили насчет сэра Родерика Спенса.

— Ах да!

Нельсон обещал Уитклиффу справиться у лечащего врача сэра Родерика, не повлияет ли участие старика в полицейском расследовании — каким бы оно ни было щадящим — на его тонкое психическое равновесие. Все это Нельсон выложил врачу как можно яснее.

На другом конце провода возникла недоуменная пауза.

— Ничего не понимаю, — наконец произнесла доктор Пател. — Сэр Родерик Спенс не страдает болезнью Альцгеймера.

— Вот как?

— Его ум, на удивление, острый. Осмелюсь предположить: острее нашего с вами, старший инспектор.

Нельсон повесил трубку и задумался.

— Интересный бог этот Янус.

— Согласна. — Рут оторвала взгляд от мозаики.

— Разумеется, божество второго плана, как Морфей, Немезида или Геката.

— Божества второго плана и есть самые злодеи, — легкомысленно заметила она.

— Еще какие.

Джуди прикидывала возможности на вечер: зал игровых автоматов, торговый центр, нескончаемый чай со сливками или возвращение в отель и рассматривание обоев — розовых в зеленую сетку. В итоге она решила пойти в кино. В таких кинотеатрах чувствуешь себя как дома: одни и те же потертые красные ковры, запах поп-корна, одинаковые постеры и открытая витрина со всякой ерундой. Кажется, что даже отпечаток пальца на обертке плитки бразильского шоколада везде одинаковый.

Джуди сто лет не была в кино. Им с Дарреном нравились разные фильмы, и она, если ей хотелось что-то посмотреть, ждала, когда картина выйдет на DVD. Но сейчас кино ей требовалось, чтобы остановить смену кадров в ее голове, отвлечь сознание от сказанных сестрой Иммакулатой слов: «Повсюду кровь — на стенах, на одеялах на полу. Он хотел, чтобы я смочила руки в ее крови. Объяснил: таков ритуал».

В фойе было пусто. Джуди долго колебалась между триллером и музыкальной лентой о подружках невесты. Выбрала все-таки триллер. Они встречались с Дарреном с семнадцати лет, и он начал поговаривать о браке. Она же, к собственному удивлению, была категорически против. Мысль о том, что в храме придется пройти по проходу к алтарю в пышном белом наряде, не укладывалась в голове — настолько ей было это чуждо. Она бы чувствовала себя неловко. Джуди терпеть не могла находиться в центре внимания. Это было одно из ее качеств, благодаря которым она стала хорошим детективом.

В зале сидели всего четверо: пожилая пара, мужчина с настолько подчеркнутой внешностью извращенца, что мог вполне оказаться работающим под прикрытием полицейским, и сама Джуди, Она выбрала задний ряд, ела шоколадные шарики с начинкой и не могла избавиться от чувства вины: считала, что зал кинотеатра в рабочее время не место для человека ее возраста. Однако здесь совсем не чувствовалось времени: легко представить себя не только где угодно, но и в какой угодно час. В мире кинотеатров всегда темно.

Триллер оказался захватывающим, хотя Джуди совсем забыла, как неразборчиво мямлят американцы. Постоянно хотелось податься вперед, словно старой даме с допотопной слуховой трубкой: «Я не расслышала, что вы сказали, молодой человек?» А музыка была настолько громкой, что просто вдавливала ее в кресло. Ей давно не случалось посещать клуб или другие заведения, где так громко играют. Привыкла к нежному мурлыканью своего айпода. Поистине надо чаще выходить из дома.

Но постепенно Джуди стала вникать в сюжет: ФБР раскрывает заговор с целью убийства президента, и сразу неизвестно откуда появляются «чужие». Она замерла, когда кто-то из героев неразборчиво прошамкал имя своей младшей сестры — Иокасты.

Иокаста.

Что такого в этом имени, отчего в голове Джуди зазвенели тревожные колокольчики? Не обращая больше внимания на попытки экранных персонажей взорвать Эмпайр-стейт-билдинг (распространенная тема после трагедии одиннадцатого сентября), она принялась вспоминать о событиях последних часов. Джуди обладала отличной памятью — еще одна причина, почему Нельсон просто обязан повысить ее в звании. Иокаста… Иокаста. Вот оно!

«Мне было двадцать три года. Он звал меня своей Иокастой».

В следующее мгновение Джуди, спотыкаясь, выбежала из кинозала, нисколько не сомневаясь, что так никогда и не узнает, кто из троих — Тодд, Брэд или Шэннон — спас планету. В фойе опустилась на пыльную, замусоренную поп-корном ступеньку. Нашла свой телефон «блэкберри», набрала в поисковике имя Иокаста и получила ответ: «Царица Фив, жена Лая, мать, а позднее и жена Эдипа».

Мать, а позднее жена Эдипа.

Эдип женился на Иокасте, не зная, что она его мать. Отсюда возникает комплекс. Но с какой стати сэру Кристоферу, человеку намного старше Орлы, звать ее своей Иокастой?

Джуди еще порылась в памяти, вспомнила генеалогическое древо семьи Спенс, которое нарисовала в своей тетрадке. Родерик родился в 1938 году. Если Орле, сестре Иммакулате, теперь семьдесят пять лет, следовательно, она родилась в 1933 году. Когда умерла ее дочь, ей было двадцать три, а Родерику восемнадцать. «Он звал меня своей Иокастой».

Джуди набрала номер телефона Нельсона. Но старший инспектор не принял звонок. Он неотрывно смотрел на текст, состоящий из пяти слов: «Я намерен убить твою дочь».

30 июня

День лета

Я взял нож и вошел в дом. Все было спокойно: мать стирала в прачечной белье, служанки ушли на выходной. Я проник в ее комнату. Шторы были задернуты, и свет казался розоватым, как если смотришь сквозь веки.

У нее голубые глаза, как у меня, а я этого раньше не замечал. Ее губы шевелятся, словно она хочет что-то сказать. Она почти ничего не говорит — признак задержки развития, — но сейчас такое впечатление, что собирается что-то произнести. И я решил: заговорю первым.

— Привет.

— Вет, — ответила она.

Глава 30

Никогда в жизни Нельсон не бегал так быстро. Дважды за время службы в полиции его жизнь подвергалась смертельной опасности, но в тех случаях он был доволен тем, как справился с ситуацией. Сознание, что он вот-вот может умереть, обострило реакцию, и он действовал с холодным расчетом. Не испугался, а разозлился и был полон решимости не позволить преступникам осуществить свои планы. Но теперь все было по-иному. Сердце гулко бухало и болезненно трепетало в груди, и от этого подступала тошнота и кружилась голова. Он, теряя ориентацию, кренился на бегу, дыхание вырывалось неглубокими болезненными толчками. Его дочь! Кто-то намерен причинить зло одной из его дочерей. У него возникло ощущение, будто ему вырезали сердце.