Беркутов-Туманный. Икона Стиля - Василий Горъ

И над великосветским «благородным» старичьем, контролирующим телодвижения родичей.

— Появись вы тут без Воронецкого, вас бы уже атаковали… — в какой-то момент хохотнула Дайна. — А навязывать свое общество Великому Князю тут не принято. Вот народ и бесится…

«Народ» действительно бесился — мы, вроде как, стояли совсем рядом, но подходить к нам было нельзя. А Воронецкий «по каким-то причинам» не спешил замечать глав даже самых влиятельных родов Империи и продолжал беседовать с Максаковыми!

Дальше стало еще хуже: после того, как время, отведенное на прибытие гостей, истекло, и Арсений Никифорович с супругой и именинницей поднялись в зал, первый вышел на центр возвышения, готовясь обратиться к гостям, Елизавета заняла место по левую руку от него, а Ольга Максимовна подошла не к кому-нибудь, а к нам.

Приветственную речь главы рода я, откровенно говоря, слушал через пень-колоду. А когда он по каким-то местным традициям передал слово Вите, на всякий случай подобрался. Как вскоре выяснилось, не зря: поздравив Лизу от имени рода Воронецких, этот гад попросил добавить несколько слов меня!

В грязь лицом я, естественно, не ударил, но напрягся. Ибо друг, по сути, дал понять главам нескольких десятков не самых последних родов Империи, что считает меня влиятельнее их! Пару ведер масла в огонь разгорающейся ненависти ко мне подлил и Арсений Никифорович, после завершения моей речи тоже неслабо потоптавшийся на самолюбии этих личностей:

— Спасибо на добром слове, Игнат Данилович — я ценю ваше отношение к моей внучке и, пользуясь случаем, от всего сердца благодарю вас за помощь с ее инициацией, за науку выживания в Пятне и за подаренные знания.

— Так Лиза заслужила. И помощь, и науку выживания, и знания… — ни разу не по традиции заявил я и шокировал публику снова, повернувшись к Великому Князю и обратившись к нему на «ты»: — Согласен?

— Конечно! — ответил он и весело подмигнул «злобной мелочи». А через мгновение в гарнитуре раздался злобный смешок Дайны:

— Игнат, ты не поверишь, но Лиза, Арсений Никифорович, его супруга и родители мелкой ненадолго засунули Пашу в черный список. Поэтому он не смог до них дозвониться во время приветственной речи и теперь бесится…

Глава 17

4–5 декабря 2513 по ЕГК.

…В тот момент, когда наш «Буран» нарисовался на минус первом этаже особняка Максаковых, злобная мелочь, облаченная в прелестную белую зимнюю курточку и шапочку, уже подпрыгивала от нетерпения.

Узнав машину, радостно засияла, вцепилась в рюкзачок, прислоненный к стене, и… замерла, вовремя сообразив, что мы хоть пару минут, да пообщаемся с ее родичами. В пару минут я, собственно, и уложился — тепло поздоровался с Арсением Никифоровичем и его супругой, несмотря на «несусветную» рань, одетыми, как на выход, сообщил, что ровно в пять утра нам надо будет подобрать возле дворцового комплекса кортеж Виктора Михайловича, и поблагодарил за пожелание удачи. Помогать Лизе «и не подумал» — дистанционно открыл заднюю дверь, подождал, пока довольная девица закинет свои пожитки в багажное отделение и запрыгнет на заднее сидение, пожал ее деду руку, подобрал спортивную сумку с вещами девочки, которые планировал нести сам, и потащил по тому же маршруту.

Не успел сесть за руль и тронуть кроссовер с места, как юная Одаренная спросила, насколько свободно можно говорить в нашей машине, и, получив ожидаемый ответ, включила режим болтушки:

— За вчерашний день на мой телефон прилетело четыреста девятнадцать сообщений, а количество пропущенных звонков чуть-чуть не дотянуло до ста двадцати!

— То есть, ты его не включала или включала очень редко? — на всякий случай уточнила моя младшенькая.

— Ну да: до обеда я штудировала параграфы, которые класс пройдет за время моего отсутствия, а всю вторую половину дня раскачивала умения… — деловито заявила злобная мелочь и вернулась к прерванной мысли: — Так вот, триста с лишним сообщений прислали старшеклассники, которые видят во мне ребенка, но, выполняя приказы старших родичей, пытаются хоть чем-либо заинтересовать и строчат сообщения, как из пулемета, несмотря на то, что я не отвечаю. А остальные сто с лишним прислали мои подружки. Да, они тоже строчили, не переставая, но делились ужасно смешными сплетнями.

— И что в них такого смешного? — полюбопытствовала Оля, чем только добавила ученице энтузиазма:

— В основном, причины обид: оказывается, во время приема вы в упор не замечали своих ровесников, в принципе не отходили от Великого Князя и его невесты, общались только с самыми старшими представителями нашего рода и со мной-ребенком, в бальный зал даже не заглянули, за столом вели себя так, как будто чувствовали себя ровней только Виктору Михайловичу и главам родов, игнорировали даже самые откровенные намеки, и — о, ужас! — даже в туалет ходили всей компанией!

— Ну, так мы ж приезжали к тебе, а не к вашим гостям… — усмехнулся я, выезжая из поместья, повернул направо, надавил на педаль акселератора и посмотрел в зеркало заднего вида: — И потом, нужны нам эти ровесники, как Одаренному волку — выдвижное антикрыло…

— Я это понимаю. И мои подружки — тоже! — хихикнула девочка. — А брат моего одноклассника, перед приемом пообещавший главе рода влюбить в себя Ольгу Ивановну, обижен до невозможности, ведь она на него так ни разу и не посмотрела. А старшая сестра мальчишки из параллельного класса удивлена, что не смогла заинтересовать вас. Хотя считается одной из самых завидных невест Империи и гордится… хм… своей фигурой.

— Это ты сейчас про Снежану Боборыкину? — ехидно спросила Света, дождалась подтверждающего кивка и просветила нас: — Блондинистая дурында с коровьими глазами, грудью чуть больше, чем у Оли, задницей в три мои и в темно-зеленом платье с декольте на двенадцать персон!

— Так она ж, помнится, работала сразу по двум целям! — вспомнив эту особу, воскликнул я. — То есть, стреляла глазками то в меня, то в Виктора…

— Ну, так вы оба хороши. Вот и старалась… — хихикнула младшенькая.

Максакова, подтверждающе кивнув, продолжила описывать обиды молодых аристократов. А после того, как увидела вдалеке ограду дворцового комплекса, притворно вздохнула:

— В общем, вы перешли все границы допустимого… но вас простят. Если почувствуют, что вы раскаялись и готовы