ДЕСЯТЬ ЛЕТ И ДВАДЦАТЬ ДНЕЙ - Карл Дёниц

В 8-й главе я описывал, как развивалась битва за Атлантику до октября 1940 года. Теперь я продолжу рассказ о развитии событий вплоть до декабря 1941 года.

На моем командном пункте во Франции планирование операций и руководство ими велось из двух «комнат боевой обстановки» – такое название мы им дали. Здесь мы обстоятельно обсуждали происшедшие за день события и вырабатывали решения. Стены в этих комнатах были сплошь увешаны картами. На них булавки с маленькими флажками обозначали положение всех наших лодок в море, а также известное нам местонахождение некоторых кораблей противника. Здесь же мы отмечали маршруты ожидаемого прохождения конвоев и т. д. Кроме карт на стенах висели диаграммы, отражающие разницу между местным временем и временем в разных оперативных зонах, карты морских течений, границ льдов, туманов, ежедневные погодные карты и много другой нужной и полезной информации. Большой глобус диаметром около 3 футов давал весьма реалистичную картину просторов Атлантического океана и очень помогал нам при вычислении расстояний, что с использованием обычных карт можно было сделать только приблизительно, поскольку при больших расстояниях нет поправки на изгиб земной поверхности.

Кроме «комнат боевой обстановки» у нас был «музей». Там на стенах висели графики, отражающие данные о потопленном тоннаже противника, потерях подводных лодок, а также информация об атаках на разные конвои. Здесь результаты всех наших операций было легко оценить визуально. Наиболее наглядными, на мой взгляд, были графики, показывающие средние данные о ежедневно потопленном тоннаже. Что касается общей величины тоннажа, мы получали информацию от непосредственных участников событий – командиров подводных лодок. И хотя, как выяснилось, цифры, сообщаемые ими, имели тенденцию к преувеличению – тем более что ночью действительно легко ошибиться, – график отражал достаточно точную картину относительного увеличения или снижения показателей. Также как температурная карта показывает доктору состояние больного, такие графики показывали, в каком направлении идут дела в разных оперативных зонах – к лучшему или к худшему.

К примеру, на графиках было ясно видно, что, оставаясь относительно высоким, показатель потопленных судов с ноября 1940 года по январь 1941 года несколько снизился по сравнению с предыдущими месяцами. Тому имелись какие-то причины, и обязанностью штаба было их отыскать.

Самой очевидной причиной являлась погода. Тому году были свойственны необычайно сильные и затяжные шторма в Атлантике. Когда подводную лодку швыряет, как игрушечный кораблик, об атаке говорить не приходится. Во время таких штормов волна перекатывается через боевую рубку, не считая ее серьезным препятствием. Вахту на мостике, которую обычно несут офицер и три старшины или матроса, увеселительной прогулкой никак не назовешь. Людям приходилось привязывать себя к ограждению мостика, чтобы не быть сбитыми с ног и смытыми за борт. Той зимой немецкие подводники не понаслышке узнали, какой грозной бывает бушующая Атлантика.

Всякий раз, получив очередное сообщение с той или иной подводной лодки о временном прекращении операций из-за погоды, я погружался в глубокие раздумья. Я снова и снова спрашивал себя, не лучше ли перевести подводные лодки южнее, туда, где погода не столь свирепа. Но каждый раз мне удавалось преодолевать искушение. 13 декабря 1940 года я записал в военном дневнике:

«Несмотря на ужасную погоду, работа на севере более продуктивна, чем на юге. Все-таки здесь проходит больше торговых путей, чем по Южной Атлантике. Поскольку только количество потопленного тоннажа является решающим вкладом в дело нашей победы, подлодки останутся на севере».

Мнение о том, что, несмотря на погодные условия, операции на севере будут более продуктивными, чем в южных районах, собственно говоря, основывалось только на моих догадках. Свидетельств в их пользу пока не было. Они появились только в мае-июне 1941 года, когда по особым причинам, на которых я остановлюсь позже, была проведена операция в центральных районах Атлантики. И хотя она оказалась вполне успешной, но заняла так много времени, что показатель потопленного тоннажа, приходящегося на каждый день в море, оказался намного ниже, чем достигнутый в зоне к западу от Британских островов в ноябре 1940-го – январе 1941 года при неблагоприятных погодных условиях.

Кроме погоды существовала и другая причина снижения начиная с ноября 1940 года среднего показателя потопленного тоннажа.

Организованная англичанами защита западных подходов к островам стала намного сильнее, а противолодочные мероприятия с некоторых пор стали включать патрулирование авиацией, что сильно повлияло на наше ведение операций. Черчилль объявил, что запросы адмиралтейства на авиацию, необходимую для противолодочного патрулирования в Атлантике, должны выполняться в первую очередь (Роскилл. Т. 1. С. 360-361). В результате как по инициативе отдельных командиров, так и по решению командования подводного флота операции со временем стали переноситься все дальше на запад от Британских островов, в открытое море. По тактическим причинам, о которых я уже говорил, было очень важно, чтобы лодки сохранили свою маневренность на поверхности. До октября 1940года центр операций подводных лодок находился между 10 и 15° западной долготы, а после ноября он переместился намного дальше на запад.

Там было открытое море, вражеские суда шли намного более рассредоточенно, поэтому установить контакт с ними было труднее. Количество операций против конвоев упало. Высокий октябрьский показатель был достигнут благодаря большому числу возможностей успешно применить тактику «волчьих стай». Естественно, что уменьшение числа этих возможностей привело к снижению показателя.

Следовало срочно решить вопрос, как облегчить процесс обнаружения конвоя. Совершенно очевидно, что для успешного ведения войны на море важным дополнением к подводному флоту должна стать авиация, воздушная разведка. То, что подводный флот, как в общем-то и весь военно-морской флот, был вынужден обходиться без нее, стало серьезным препятствием на пути к успеху. Позже, уже в 1943 году, я сказал Гитлеру:

«Историки по-разному опишут войну на море, которая велась во время Второй мировой войны. Но в одном они наверняка будут едины: тот факт, что немецкий военно-морской флот в XX веке, веке авиации, был вынужден сражаться без поддержки с воздуха и воздушной разведки, объяснить не сможет никто».

В этой связи я должен остановиться немного подробнее на необходимости наличия военно-морской авиации и на тех попытках, которые были сделаны во время войны для организации совместных действий подводных лодок и самолетов.