Телохранитель ее величества: Страна чудес - Сергей Кусков

— Но ты признаешь, что без меня девочек могли расстрелять? Там, в ТОЙ реальности?

Она кивнула. Да, это был единственный фактор, который мешал примирению. Не признавай это она, моя выходка теряла бы всякий смысл, я превращался бы для нее в обычного хулигана — выпендрежника.

— Я просто не мог иначе, — вырвалось у меня. — И это не повторится.

— Где гарантия, что не повторится? — выдавила она злобный оскал. — Откуда ты можешь гарантировать такое?

— Оттуда, что я планировал делать все так, чтобы никто не пострадал, — парировал я. — Просто Мия попала под маховик, только и всего. Арестуй вы меня — я сказал бы вам «спасибо».

— Сказал бы, Патрисия! — закричал я. Девчонки вздрогнули, вжимая головы в плечи. — Так и есть! Потому, что в той ситуации ТЫ была права! Ты, а не я! Ты выполняла приказ, исполняла долг! А долг выше чести, выше наших внутривзводных условностей!

Глубоко вздохнул, сбрасывая накал в голосе.

— Ты поступила правильно. Единственно верно. Ты должна, обязана была исполнить приказ, нравится тебе это или не нравится. И благодаря тебе, только тебе, вы с девчонками всего лишь под замком и без оружия. Заупрямься ты — и вас вышвырнули бы в народное хозяйство, всех пятерых, как ненадежных, плевав, какие отношения нас связывают. Мне бы ничего не было, для Паулы это не смертельно, а вас бы просто вышвырнули.

— А теперь не вышвырнут? — скривилась она.

— Теперь — нет. Вы лояльны, и лояльность эта выше нашего единства. Это тест, Патрисия, который вы прошли. Помурыжат, естественно, отказ Гюльзар так просто не спишешь, но всё успокоится.

— А почему бы не вышвырнуть ее одну? — Итальянка кивнула на дальнюю кровать.

Я пожал плечами.

— Она слишком хороший снайпер. Нет, что-нибудь придумают, будут наблюдать, но оставят. А Паула вообще неподсудна — родственница королевы.

— Так что ты спасла взвод, — подытожил я, добавив в голос максимум теплоты. — Когда я, пусть и невольно, пытался его развалить. И я повторяю, я прошу у тебя прощения. Прости…

Встал, подошел к ней. Обнял.

— Ты — настоящий командир. Думаешь обо всех. А я…

Она прижалась к моей груди, улыбнулась. И, кажется, только после этой фразы начала успокаиваться по-настоящему.

— Ты и правда так считаешь?

Я кивнул.

— Хуан, сейчас это был только тест, для всех нас. Но может настать день, когда тесты кончатся. Например, когда королева Фрейя прикажет арестовать тебя. Всерьез. Мне и девчонкам. Что тогда?

Я провел рукой по ее волосам.

— Думаю, ты сделаешь правильный выбор. Каким бы он ни был.

Отстранился.

— Ты все сделаешь правильно, я уверен.

— Я боюсь, Хуан. — Она опустила голову.

— Не бойся. — Я вновь выдавил улыбку. — Не забивай голову лишним мусором. Мы живем не завтра, мы живем сегодня. А сегодня надо решать лишь сегодняшние задачи.

Она скупо улыбнулась.

— И все-таки, я бы выстрелила в тебя позавчера, понимаешь? Где гарантия, что не выстрелю ТОГДА?

Я приподнял ее подбородок, посмотрел прямо в глаза.

— Никаких гарантий. Но если это произойдет, ты сделаешь ПРАВИЛЬНЫЙ выбор. Поверь мне. И никогда не будешь раскаиваться.

Она поняла. Все, что я хотел ей сказать. Сама подалась вперед и легонько, по-сестрински обняла. Я чувствовал ее смятение, борьбу внутри, но эта борьба постепенно сходила на нет, отпуская из оков неопределенности и неверия самой себе.

Наконец, когда она окончательно успокоилась, я услышал ее слова:

— «Пятнашек» не вернули. Хочешь, мы найдем тебе на вечер девочку вместо «крестниц»?

— ??? — Я подался назад, не зная, что сказать на такое в ответ.

— Да тут каждая вторая мечтает с тобой переспать! — словно объясняя элементарные всем известные вещи развела она руками. — Это не сложно. Или у вас отношения с Мартой? Или не с Мартой? — глаза ее лукаво прищурились.

Такого громового раската смеха каюта номер тринадцать не слышала еще никогда. Кажется, я принял правильное решение, и остаток моего «курса молодого бойца» скучным не будет.

…Ну вот он, мой внутривзводный Рубикон, примирение. Первый, самый напряженный этап. Это не конец, нет, дорога к полному пониманию займет у нас немало времени, и торной назвать ее будет сложно. Но начало положено.

— Итак, объект выехал, — вновь вывела меня из состояния то ли полусна, то ли созерцания Катарина. — Будет около дома минут через тридцать. Итоговый прогон. Хуан?

Посреди прохода между креслами заднего салона «Эспаньолы» вновь активировалась голограмма двора элитного охраняемого дома, где должна пройти операция. Я подался вперед.

— Первое. Я должен попасть внутрь, используя это. — Достал из кармана и повертел между пальцами пластиковый электронный ключ — отмычку к любой специально не защищенной системе планеты. — Если охрана завернет меня, несмотря на наличие пропуска — получить указание о дальнейших действиях на месте. — Она кивнула. Да, так. Что за действия — не уточняла, но, видно, план на этот случай разработан. — Но перед этим пытаться любой ценой прорваться во двор мирно, используя любые словесные аргументы.

— Дальше.

— Дальше выждать момент появления машины клиента. После того, как он ее покинет, но перед тем, как войдет внутрь подъезда, подобраться к нему на расстояние удара и всадить в горло «скорбящего ангела» — хлопок по внутреннему карману моей «босяцкой» куртки. — Планируемая численность охранников: два-три человека — внешнее кольцо, три-четыре — внутреннее; два-три — резерв. На обезвреживание охраны не отвлекаться, она — задача прикрытия, — кивнул я на «виолончелисток», которые так же кивнули головами в ответ.

— Все верно. Клиент?

Я активировал режим перчатки собственного навигатора и вскинул руку, завихряя визор с огромной четкой голограммой цели с разных ракурсов.

— Гильермо Максимиано Торетте, 2398 года рождения. Команданте, сфера влияния — Северо-Западная часть Альфы. Легальный бизнес — посреднические и строительные компании, реальный — проституция, наркоторговля. В молодости срок за мелкий разбой. Три обвинения в организации нелегальных публичных домов, одно — в организации покушения на служащего департамента безопасности, одно — организация нелегальной детской проституции. По всем обвинениям оправдан. Женат. Дочь, шесть лет. Предположительно владеет техникой восточных единоборств на любительском уровне. Категория опасности — «D»

Катарина кивнула.

— Охрана?

— Частное охранное агентство «Ферзь». Ветераны обычных армейских контрактов, прошедшие специальное обучение. Предположительно, особыми навыками не обладают. Уровень подготовки оценен как средний, категория опасности — «C», достаточная для нейтрализации своими силами. Вооружение…

— Хорошо, — оборвала она. Улыбнулась. — Ну как, Шимановский, боишься?

Я мысленно поежился.

— Нет.

Задумался. Добавил:

— Выполнять задание не боюсь. Боюсь крови. Факта совершить убийство. Но ведь именно на это меня и будут тестировать, так?

— Так, — вновь кивнула она. Девочки, сидящие напротив, загадочно улыбнулись. — Это нормально, Хуан, — потрепала она меня по плечу. — Все через это проходят. И все первый раз боятся. Но жизнь такая штука, что без этого никак. Особенно тем, кто пытается навести в этом бардаке хоть какой-то порядок.

Прошло уже несколько дней после экзекуции, спина почти зажила, и секрет такой быстрой регенерации стоит искать не только в моей модификации. Наконец, проявилась «химия», колоть которую мне начали с первого дня.

Вообще, к раскачке организма здесь изначально подошли с умом. Еще Антонио Второй вел разработки препаратов, более-менее безвредных для организма, способствующих этому. Целый НИИ вкалывал на его исследования, параллельно разработкам для армии и спецподразделений.

Королева Аделина продолжила это дело, так же организовав отдельную исследовательскую группу в составе департамента экстремальной медицины. За столетие той была разработана и внедрена неплохая методика, которой позавидует любое силовое ведомство.

Начинают процесс в раннем возрасте, в момент поступления, с небольших дозировок, как бы «натаскивая» организм на препараты. Со временем дозировку некоторых повышают, некоторых, наоборот, понижают, добавляют биохимические «ингибиторы», нейтрализующие негативные последствия отдельных веществ на внутренние органы. И так год за годом, согласно графику. Самое главное — четко следовать инструкции — ни грамма больше, ни грамма меньше. Как и с «мозговертом»: любая передозировка, любая недодозировка — и вся тщательно выстраиваемая система развития организма рухнет.

Годам к двадцати процесс собственно раскачки завершается, организм выходит на заданный уровень, и до тридцати лет задача биохимиков — лишь его поддержка. В тридцать же дозировки сводят на ноль, но, опять-таки, согласно алгоритму, чтобы не навредить. Некоторые из используемых препаратов… Мягко говоря нельзя просто так взять и бросить. И лишь к тридцати пяти вся эта гадость из организма выходит. Теоретически.