Чужая вина - Карин Монк

Женевьева колебалась. Она чувствовала, что ее завлекают в ловушку, и хотела ответить так, чтобы это не пошло на пользу обвинению.

— Она нуждалась в чем-то, что вы не могли ей предоставить? — допытывался Фентон.

— Конечно, нет.

— Тогда что заставило ее вести себя столь якобы нетипичным для нее образом?

Хейдон с беспокойством наблюдал, как Женевьева пытается найти единственно верный ответ. Если она признается, что попала в отчаянную финансовую ситуацию и дети старались ей помочь, суд немедленно пожелает убедиться в ее возможности содержать стольких подопечных. Но, если она ответит, что не знает, почему Шарлотта участвовала в нападении на мистера Инграма, это подтвердит предположение, что в девочке есть нечто изначально порочное, особенно учитывая то, что о ней хорошо заботились и обеспечивали всем необходимым.

— Шарлотта считала, что она помогает мне… — неуверенно начала Женевьева.

— Воруя?

— Она ничего не украла…

— Ну-ну, миссис Блейк, не будем играть словами. Обвиняемая находилась среди шайки воров, которые похитили драгоценности из магазина мистера Инграма, нанеся при этом магазину ущерб в размере нескольких сотен фунтов. Тот факт, что во время ареста при ней не оказалось украденных вещей, едва ли имеет значение. Вы говорите, что она таким образом пыталась помочь вам?

Женевьева медлила с ответом.

— Я так думаю, — сказала она наконец.

— Понятно. Прошу прощения, миссис Блейк, если этот вопрос покажется вам дерзким, но, мне кажется, суду следует знать, не переживаете ли вы определенный финансовый кризис.

— Я в состоянии содержать моих подопечных, — спокойно заверила его Женевьева.

— Тогда вы должны признать, что у обвиняемой не было никакой нужды грабить магазин мистера Инграма, и, следовательно, она действовала, побуждаемая собственными порочными инстинктами, которые вы, несмотря на все ваши старания, не смогли обуздать, — заключил прокурор.

— Это неправда!

— У меня больше нет вопросов, ваша честь.

— Но то, что он говорит, ложь!.. — не могла успокоиться Женевьева.

— Миссис Блейк, вы уже дали показания, — прервал шериф. — Можете вернуться на свое место.

Женевьева заставила себя сдержаться и не вспылить, не устроить истерику. Она не хотела, чтобы Шарлотта решила, будто все пропало. А девочка, разумеется, так бы и подумала, если бы увидела, как Женевьева кричит или плачет в зале суда. Ободряюще улыбнувшись Шарлотте, она медленно направилась к своему месту рядом с Хейдоном.

Шериф изучал лежащие перед ним бумаги не более минуты, прежде чем вынести вердикт.

— Поскольку не может быть никаких сомнений в участии подсудимой в вышеупомянутой краже, я признаю ее виновной в совершенном преступлении. Остается определить меру наказания. Кажется неоспоримым, что, несмотря на все усилия миссис Блейк направить ее на путь добра и законопослушания, обвиняемая не смогла преодолеть врожденную тягу к воровству. Следовательно, для ее же блага и с целью дать ей возможность исправиться я приговариваю Шарлотту Макколлам к шестидесяти дням тюремного заключения и четырем годам пребывания в исправительной школе в Глазго.

— Нет! — крикнула Женевьева. — Вы должны меня выслушать…

— Уведите обвиняемую, чтобы мы могли заняться следующим делом, — сказал шериф, отодвигая документы. Ему не терпелось выпить чаю.

Шарлотта смотрела на Женевьеву. В ее огромных карих глазах застыл страх.

— Женевьева…

— Все в порядке, Шарлотта, — отозвалась Женевьева, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, хотя ее также охватил ужас. — Все будет хорошо.

Шарлотта молча кивнула. В этом жесте ощущались любовь, печаль и отвага.

Повернувшись, она позволила увести себя. Женевьева, вцепившись в руку Хейдона, с тоской смотрела ей вслед.

Глава 9

Начальник тюрьмы Томпсон с удивлением оторвал взгляд от тарелки с копченой лососиной, когда к нему в столовую вошел Хейдон.

— Простите, что прерываю ваш завтрак, мадам, — извинился Хейдон, отвесив изящный поклон супруге Томпсона, — но дело слишком серьезное и не терпит отлагательств. Надеюсь, вы примете мои искренние извинения за то, что я лишу мистера Томпсона вашего очаровательного общества в столь ранний час.

Дженет Томпсон была маленькой толстой женщиной. Она походила на дыню с головой и коротенькими ножками. Лицо ее выражало постоянное неодобрение, вошедшее в привычку этой добродетельной матроны. В качестве жены начальника тюрьмы она находила достаточно поводов смотреть на окружающих свысока, и только глубокие религиозные убеждения позволяли ей испытывать какую-то надежду на будущее человечества в целом. Как особа прагматичная, миссис Томпсон давно научилась воспринимать отсутствие внешней привлекательности, свой брачный союз и жизнь в тюрьме как ниспосланные богом испытания, за которые она будет соответственным образом вознаграждена в ином мире.

Ее строгие моральные устои не означали, однако, неуязвимости для лести, тем более исходящей из уст такого красивого мужчины.

— Очень рада с вами познакомиться, мистер Блейк, — промурлыкала она, когда Хейдон коснулся губами ее пухлой руки.

— Это удовольствие взаимно, мадам, — заверил ее Хейдон.

— Я очень сожалею о том, что произошло с подопечной вашей супруги, — продолжала миссис Томпсон, придав лицу огорченное выражение. — Я разговаривала с Шарлоттой после ее возвращения в нашу тюрьму и нашла ее по-прежнему славной девочкой. Хотя нравственный уровень ее отца просто ужасен. Проведя почти всю жизнь вблизи от тех, кто сбился с пути истинного, я поняла, что проявление милосердия не способно обуздать наследственные дурные инстинкты. «Праведные будут благоденствовать вечно, а дети грешников будут отвергнуты». Хотя усилия вашей жены достойны всяческих похвал.

— Благодарю вас. — Хейдон едва удержался от совета держать свои теории о врожденных дурных инстинктах при себе. — Мы с женой твердо верим, что детям изначально свойственны только хорошие качества, и до сих пор не были разочарованы. К чести вашего супруга, он проявил мудрость и сострадание, предоставив этих бедных детей заботам моей жены, не ища при этом иной награды, кроме облегчения их участи. Должно быть, прекрасно делить жизнь с таким бескорыстным человеком. — В голосе Хейдона звучали нотки презрения, впрочем, полностью ускользнувшие от внимания миссис Томпсон.

— В самом деле, — согласилась она, довольная тем, что такой хорошо воспитанный и, очевидно, высокоморальный джентльмен одобряет поведение ее супруга. — Конечно, мы с мужем далеко не богаты, мистер Блейк, но бог возложил на нас трудную задачу пытаться помочь этим бедным грешникам найти путь к праведности. «Веруйте в господа и творите добро — тогда вы будете обитать на земле в довольстве. Ищите радость в господе, и он дарует вам то, что желают сердца ваши». Наше величайшее достояние — работа, которую выполняет мой муж, и заслуженное нами уважение.