Непобедимый (ЛП) - Шеррилин Кеньон

— Это так необходимо?

Ник пытался ответить, но ткань все еще закрывала ему рот.

— Я знаю, что пожалею об этом…— он щелкнул пальцами, и Ник оказался на свободе.

Ник откинул ткань и вскочил на ноги, готовый придушить его.

— Ты о чем вообще думал…? — он осекся, когда понял, как сильно был ранен Калеб. — Приятель, ты в порядке?

— Нужна минутка, чтобы приглушить боль, а затем я освобожу остальных.

— Освободишь…? — Ник снова осекся, когда понял, что ученики вокруг него двигались медленно, едва различимо. Их точно поймали в ловушку времени, или что-то подобное. — Что происходит?

— Этот прием однажды позволит тебе летать. Ты можешь манипулировать временем и передвигаться по его потокам незаметно. Я их замедлил, чтобы мы могли сразиться и не навредить или напугать их.

Ник был поражен услышанным. Они такое умеют?

Чертовски забавно.

Все, кроме пятна на стене. Он кивнул на него.

— И что это было?

Калеб наклонился к стене.

— Охотник Грани, к тому же весьма гадкий.

— Он хотел меня?

— Нет, — Калеб вытер пот со лба. — Он пришел за другим.

— Он сказал иначе. Он спрашивал, был ли я тем самым.

Калеб сузил глаза.

— Нет, он искал кого-то другого, а не тебя. Он бы не напал, если бы ты не открылся ему.

«Простите, что? А мне кажется, я был сама сдержанность».

— И что это значит?

Калеб указал на останки.

— Ты не можешь использовать свои силы, если рядом нет кого-то, кто бы мог прикрыть тебя. Черт, Ник! Ты мог умереть. Разве ты этого не понимаешь? Когда я тебе что-то говорю, нужно слушаться. Ты идиот.

Он вспомнил, что Амброуз говорил о преданности Калеба.

— А тебе какое дело?

Калеб скривил рот, и его лицо приобрело совершенно демоническое выражение.

— Да, никакого. Ты умрешь, и я свободен. Для меня это был бы прекрасный день.

— Тогда зачем ты меня защищаешь?

Калеб отвернулся, как будто его тошнило от вида Ника.

Но Ник хотел ответ, и он не собирался сдаваться, пока его не получит.

— Почему ты не отвечаешь?

— Это как в плохом кино, Ник. Ты родился самым проклятым из всех существ. Отвратительное создание, которое никогда не должно было появиться, но ты все же есть. Ты как беззащитный младенец, который не понимает мир, его создавший. Не понимаешь силы и разрушительные способности, которыми обладаешь. Не понимаешь, что судьбой тебе уготовано убить всех, кто любит тебя. Всех, кого ты любишь.

От того, что рассказал ему Калеб, его сердце забилось сильнее.

Нет, это не правда. Он отказывался верить. Он никогда не убьет людей, которых любит. Это не про него.

— Ты врешь, — обвинил он Калеба.

— Это правда, Ник. Ты чума, Ник. Оспа на…

— Прекрати, Малфас! Даже не смей.

От яростного тона Коди челюсть Ника отпала. Ошеломленный случившимся, он наблюдал, как она приближается к ним из южного коридора.

Почему она не замерзла, как остальные в школе? Вместо этого она передвигалась также свободно, как и они.

Когда она присоединилась к ним, Калеб презрительно улыбнулся.

— Я думаю, тебе лучше уйти. Тебя это не касается.

От его заявления, она сузила глаза.

— Конечно, касается. Что ты пытаешься сделать?

— Он должен узнать правду. Не сглаженную и приукрашенную, а чистую, откровенную правду о том, кто он есть и что сделает. Если бы мы были умнее, то убили бы его сейчас и оказали услугу миру.

Она указала на Калеба.

— Ты себя слышишь?

— Будто бы ты не перерезала ему горло, если бы тебе приказали? Давай, Никода. Скажи ему, на кого ты работаешь.

В ее глазах появилась паника, и она старалась не встречаться с ним взглядом.

Это не хорошо. Как только он думал, что может доверять кому-то, они становились…

Чем?

— Коди? Ты тоже демон? — спросил Ник, отчаянно желая знать, с чем он имеет дело.

— Нет, — спокойно сказал Калеб. — По сравнению с ней мы выглядим добряками.

Ник сглотнул, обдумывая это. Было что-то хуже, чем демоны? Было горько осознавать это.

— Так кто же ты?

Калеб посмотрел на нее с усмешкой.

— У людей нет слова для нее. Она чистейшая агония.

Коди уставилась на него.

— А ты тогда кто?

— Описать словом? Проклятый.

Ник наслушался достаточно.

— И я пошел, — но прежде, чем он успел уйти, они оба выбросили руки вперед и заморозили его на месте.

Он словно был мухой, пойманной на клейкую ленту. Если они так будут продолжать, он будет выставлять им счет, за его время, которое они тратили на чепуху.

Коди покачала головой.

— Я не хотела, чтобы он так обо мне узнал. Я должна была оставаться инкогнито. Спасибо, что выдал меня, Малфас.

Он шутливо поклонился.

— Пожалуйста. Рад испортить твой день.

Она многозначительно посмотрела на его пах.

— Ага, а я собираюсь испортить твои ночи, любовничек. Навечно.

Калеб фыркнул.

— Да подумаешь. У меня все равно нет свободного времени.

— Я не понимаю, чем ты думаешь, — сказала она раздраженным тоном. — Как ты после всего можешь оставаться таким холодным?

— Я устал, Никода. В отличие от тебя, я не отдыхаю от своего адского существования. И я не понимаю, зачем мы исполняем этот нелепый танец, если мы знаем, как все закончится. Пророчество есть пророчество. Ничего не может изменить его. Ничего.

Она не согласилась с этим.

— Человеческая воля, самая могущественная из всех существующих сил. Есть те, кто рожден для успеха и те, кто его достигают. Первые просто достигают его, вторые платят за него цену. И им ничего не помешает. Ничто не собьет их с пути.

Калеб закатил глаза.

— Ты веришь в то, что несешь?

— Да.

— Посмотри мне в глаза и скажи, что ты никогда в этом не сомневалась.

Она скорчила рожицу.

— Конечно, сомневалась. В это тяжело поверить.

Покачав головой, Калеб обошел ее.

— А меня уже тошнит от твоих нелепых речей. Правда, смени пластинку, милая.

Коди не попыталась остановить Калеба, когда тот уходил.

— Что происходит, Коди? Что ты тут делаешь?

Она казалась удрученной.

— Думай обо мне, как об охраннике.

— От чего?

— Я не могу сказать. Это запрещено.

Как и все, в эти дни. Уже надоело не получать ответов.

— Ты здесь, чтобы убить меня?

Она покачала головой.

— Я наблюдатель, который докладывает о твоем прогрессе остальным.

— Что?

— Это правда, Ник. Я здесь, как и Калеб, чтобы охранять тебя, но совсем по другим причинам. Мы должны убедиться, что ты останешься человеком, что твоя способность чувствовать не пропадет и не умрет.