Деграданс (СИ) - Калугин Алексей Александрович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ей угрожали оружием… Ее изнасиловали…
– Ксюшу?
Растерянная улыбка.
– Она сама кого хочешь изнасилует!
– Алекс, я не понимаю… Конечно, говорят разное, но…
– Ксюша – артистка. Прекрасная артистка. Не всегда попадала в тон, но в таланте не отказать. Правда, ленива… Всегда была ленивой. Как… Как… – Калинин пощелкал пальцами, отыскивая нужное сравнение. – Как ленивец!
Хохотнул.
– Алекс!
– Да, Марта?
– Вы хотите сказать, что Ксюша…
– Неужели только сейчас дошло? Об этом молчат, но у кого есть голова на плечах, тот сам додумается. Конечно, Ксюша была подготовлена.
– То есть она сыграла все это?
– Конечно. Я только подталкивал ее.
– А изнасилование в кровавом бассейне?
– Разве эта часть акции не возбуждает тебя?
– О, Алекс! Значит, сценарий у вас был готов заранее?
– А ты как думала?
Коньяк…
Устрица…
Еще коньяк…
– А Виктор Шивцов?
– Почему ты опять о нем?
– Да потому, что это вы мне рассказываете.
– Мы тут не одни, – ухмыльнулся Калинин. – Здесь мои доблестные бодигарды и эта заказная овца.
– Все равно расскажите…
– О ком?
– О Викторе Шивцове?
– Почему тебя интересует только материал.
– Разве Виктор Шивцов не принимал участия в разработке сценария?
– Виктор Шивцов? – Калинин иронически усмехнулся. – Не смеши меня. Думаю, Виктор так и не понял, в какую историю он попал.
Калинин глянул в иллюминатор.
Какие белые, какие снежные облака…
Куда-то они плывут… Почему их так много?…
– Думаю, что он и ушел в счастливом неведении…
Калинин откинулся в кресле. Заканчивать мысль не стал.
Достаточно того, подумал, что Марта влюблено смотрит на его четкий профиль.
Вот так… Чуть повернуть голову… Выверенный ракурс… Наверное, Марта считает, что он задумался о новых шедеврах… Почему нет? Он ведь делится с нею сокровенным. Так она думает… Он усмехнулся. Марту сейчас, наверное, заливает теплая волна. Она ведь не может представить глаза Шивцова. Она ведь никогда не видел глаз этого тупого быка…
Он отчетливо вспомнил тесную запущенную квартирку Шивцова, объедки на грязных тарелках, пустые бутылки, раздавленные окурки в банке из-под фасоли, разводы дешевого красного вина на стенках грязных фужеров. А ведь начали в тот вечер вполне цивильно – в баре. Первую бутылку взял Андрей Ведаков, болтун, мать его. Где рождается новое искусство? Тоже мне вопрос… Как рождается новое искусство? Ладно, черт с ним, с этим Ведаковым. Они тогда вовремя перебрались к Шивцову. Где рождается новое искусство? Под дешевыми репродукциями, которыми Шивцов густо оклеил стены своего туалета?
Но хорошо, что тогда они остались наедине.
«Лови шанс, Витька! – Он вталкивал идеи в тупую голову Шивцова. – Ты же не хочешь помереть в этой дыре? Будешь и дальше выпрашивать подачки? Хватит лакать дешевую водку! – а сам подливал в стакан Шивцова. – Хочешь, чтобы тебя девушки узнавали в метро?»
«Я много чего хочу».
«Ну так действуй. У тебя есть оружие!»
«Отвянь. Я свое отстрелял. Для меня ствол это не просто ствол, Сашка. Это удобная рукоять… Это вкусный запах пороховых газов… Я люблю оружие…»
Шивцов даже потянул носом.
«Вот и вдохни любимый запах, – вел свое Калинин. – Пойди с утра в эту галерею. Они там опупели совсем. „У Фабиана Григорьевича“ трупы выставлены на всеобщее обозрение. Привезли их из Германии, но на самом деле трупы закуплены в Сибири и в Казахстане. Это достоверная информация. Ты только вдумайся, блин! Какой-то немец возит наших покойников по всему миру!»
«Пусть хоть так попутешествуют».
«Ты тоже опупел, Витька».
«Кому они мешают?»
«Да нам с тобой мешают! Ты что, не чувствуешь? – Калинин взорвался. Повторил с нажимом: – У тебя есть, что взять в руки. Пойди утром в галерею, попугай засранцев, пусть немец задумается. Пару выстрелов в потолок, они там все обделаются. Даже трупы».
«Меня же посадят!»
«Ошибаешься. У меня все схвачено, Витя… Давай еще по одной… У меня все продумано, у меня везде верные люди. Речь идет о Новой эстетике. Пора менять затхлую жизнь, ты же не хочешь гнить на свалке. Попугай этих засранцев. В этом нет состава преступления. Мы же патриоты. Мы сунем носом в дерьмо тех, кто не понимает, что «Купчиха» Кустодиева и голый прогнивший труп – вовсе не одно и то же. Ты болеешь за отечественное искусство? Ну вот, видишь! Надо гнать немцев! До самого Берлина! Ну заберут тебя на сутки, что тут такого? Это только добавит тебе популярности. Ты из КПЗ выйдешь героем. Если даже там тебе по морде дадут, все пойдет в зачет. Люди увидят, наконец, что можно активно и осмысленно сопротивляться гнилым ветрам с запада. Или ты правда хочешь помереть в этой своей грязной дыре?»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Калинин пренебрежительно сплюнул:
«Думай, Витя!»
«А подстрелят невзначай?»
«Кто? Там охранник тупой».
«Вот по тупости и подстрелит».
«А ты ему под дых. Войди и сразу дай ему под дых, чтобы не задумывался. Держи инициативу в руках. На окружающих это произведет самое благотворное впечатление. Ты вспомни Достоевского, Витя. Там студент даже старушку не пожалел…»
«А как мучился потом…»
«Он – материал. Он обязан мучится. А ты в галерее будешь не жалким литературным персонажем, а автором. Создателем неслыханных концепций! Ты сам будешь определять степень таланта попавшего в твои руки материала. Ну где ты слыхал, чтобы художника сажали за оригинальность?»
«А тот американец… Ну, помнишь?… Он подрисовал усы Джоконде».
«Ну и что? Стал знаменитым. Заработал на успехе».
«Думаешь, мы тоже заработаем?»
«Не думаю. Уверен».
«Нет…»
«Да почему?»
«Не смогу я один».
«Я тоже подтянусь в галерею, Витя».
Вот так оно было. А эти долбаны пытаются теперь превозносить Виктора Шивцова, как первого трэш-реалиста.
– Алекс…
– Да, Марта?
– О чем вы задумались?
– Кое-что вспомнил…
– Расскажите, Алекс!
– Помнишь, сколько человек участвовало в той моей акции?
– Человек тридцать, да? Это же была импровизация.
– Импровизация? – от полноты чувств Калинин хлопнул в ладоши. – Тоже мне, импровизация, черт побери! Импровизаторы томятся в тюрьмах. Где, скажи, все эти ваши Гайни и Шенкеры?
– В тюрьмах.
– Вот видишь…
Глоток коньяка.
Пряная сочная устрица.
– Спроси у них, – Калинин кивнул на своих секьюрити. – Они профессионалы, они должны знать. Спроси у них, можно ли захватить охраняемую художественную галерею в центре огромного города без какой-либо предварительной подготовки?
Секьюрити насторожились:
– В принципе, можно.
– А выйти из галереи живым?
– Если началась кутерьма, это уже проблематично.
Бравые бодигарды аккуратно расплескали по бокалам остатки виски.
– Эй! – Калинин хлопнул в ладоши. – Ты! Именно ты! – ткнул он в сторону обиженной фотомодели. – Сгоняй на кухню, у мужиков выпивка закончилась.
– Нет, Алекс, этим должна заниматься я.
– Сиди, Марта!
Марта улыбнулась.
Не вставая, ткнула кнопку над головой.
Из подсобного помещения появилась вторая стюардесса.
Черненькая. В смысле, негритянка. Невысокая. Похожа на Кандализу Райс.
Еще бутылку «Уолкера»? Нет проблем. Секьюрити не стали отказываться. Что, собственно, может случиться? Пить они умеют, а самолет частный, чужих людей на борту нет. А на земле их встретит свежая группа. Разве что самолет свалится в океан… Ну так за это отвечают пилоты…
Калинин погладил Марту по тугому бедру:
– Помнишь, что принес в галерею Виктор Шивцов? Помнишь, какой инструмент он использовал? Правильно! Пару стволов, обрез и несколько брикетов пластида. Один при штурме сработал на входной двери, остальные взорвались в бассейне. Эй, парни! До вас-то доходит? – Калинин напряженно уставился на телохранителей. – Шивцова набил жестяную банку гвоздями, гайками и шурупами. Она и рванула в бассейне. Там глубина больше метра. Ну? – уставился он на телохранителей. – Мог взрыв в бассейне положить всех заложников?
