Врач-убийца - Джеймс Уайт

– Знаю, – отозвался Лиорен и заторопился к выходу из палаты. – Теперь мы имеем перед собой не чисто медицинскую проблему, а и философскую, и я надеюсь, что библиотечный компьютер даст мне кое-какие ответы. По крайней мере я знаю, каков будет мой первый вопрос: «Какая разница между преступлением и грехом?»

Когда Лиорен вернулся в отделение, ему было сказано, что О'Мара у себя, но распорядился, чтобы его не беспокоили. Брейтвейт и Ча Трат собирались обедать, но соммарадванка задержалась, не скрывая, что хочет расспросить Лиорена о том, что и как. Лиорен сделал вид, будто бы не замечает ее безмолвного любопытства, поскольку сам пока не понимал, о чем может, а о чем не может рассказывать.

– Я вижу, вы сильно озабочены, – изрекла Ча Трат, резко указав на экран компьютера Лиорена. – Ваша озабоченность достигла того уровня, когда вы ищете забытья в... Лиорен, подобное поведение нетипично для личности, столь хорошо организованной. С какой стати вы запрашиваете весь этот материал о религиях, исповедуемых в Федерации?

Лиорену понадобилось некоторое время на обдумывание ответа, потому что его вдруг осенило: с тех пор, как он занялся Селдалем и его пациентами, он гораздо больше думал о бедах Маннена и гроалтеррийца, чем о своих собственных. Эта мысль явилась для него истинным откровением.

– Я благодарен вам за заботу, – осторожно проговорил Лиорен. – Однако моя озабоченность не возросла с тех пор, как мы виделись в последний раз. Как вам уже известно, я изучаю поведение Селдаля путем бесед с его пациентами, и процесс этот несколько усложнился с этической стороны – усложнился до такой степени, что я не знаю, что из того, что мне стало известно, я могу вам поведать. Да, религия имеет отношение к делу. Однако это область, в которой я совершенно некомпетентен, а мне бы не хотелось выглядеть профаном, если со мной поведут разговор на эту тему.

– Но кто станет задавать вам вопросы о религии, – удивилась Ча Трат, – когда этой темы все стараются избегать? В этой области возникают споры, в которых не бывает правых. Неужели о чем-то подобном вас станет спрашивать Маннен, тяжелейший больной? Если ему нужна помощь такого рода, я не удивлюсь, если он будет просить о ней вас, а не своего сородича. Между тем ваше замешательство мне понятно.

«Позволить кому-либо сделать неверный вывод – совсем не то же самое, что солгать ему», – решил для себя Лиорен.

Ча Трат опять сложила конечности в жесте, значение которого было Лиорену неведомо, и продолжила:

– Послушайте меня как медик медика, Лиорен: вы уже давно не едите и не спите. Всю эту ерунду вы можете заказать на свой комнатный дисплей. В том, что касается землянских верований, я вам не помощница, но давайте-ка пойдем в столовую, и там я расскажу вам о религиях – а их на Соммарадве пять. Об этом я могу говорить с полным знанием дела.

Во время еды и в процессе долгой беседы в комнате у Лиорена Ча Трат не приставала к тарланину с просьбами рассказать ей то, чего он не хотел рассказывать, а вот когда Лиорен в очередной раз явился к Маннену, ему пришлось совсем туго.

– Проклятие, Лиорен! – возмутился экс-диагност, которого, похоже, перестала мучить одышка. – Селдаль говорит, будто бы ты разговаривал с гроалтеррийцем, а он с тобой, и притом – дольше, чем с кем-либо из медиков, и что ты наотрез отказываешься кому-либо что-либо сообщить. И теперь ты хочешь, чтобы я подыскал этическое оправдание твоему молчанию, и при этом не желаешь даже сказать мне, почему не хочешь рассказывать! Что, черт подери, происходит, Лиорен! – завершил свою эскападу Маннен. – Я умираю от любопытства!

– Не только, – прошептал Лиорен, глядя молодыми глазами на старческое лицо и тело Маннена, – от него.

Старик издал непереводимый звук.

– Твоя проблема, если я ее верно понимаю, состоит в том, что во время твоего второго визита к гроалтеррийцу, который оказался дольше первого, ты получил – вероятно, в ответ на личную откровенность и сведения о планетах и народах Федерации – большой объем информации о больном, его народе и культуре. Эти сведения по большей части носят отвлеченный характер и имеют неоценимое значение для лечащего врача гроалтеррийца и для специалистов Корпуса Мониторов по Культурным Контактам. А ты, однако, полагаешь, что связан обетом молчания. Но наверняка тебе должно быть известно, что ни ты, ни больной не имеете права эти сведения скрывать.

Лиорен не спускал одного глаза с биодатчиков, ожидая заметить признаки нарушения дыхания после столь длительной тирады. Ничего подобного он не заметил.

– Все это – из области дурацкой личной дребедени, – продолжал разглагольствовать Маннен. – Ранее я пытался склонить тебя к тому, чтобы ты сократил срок моих страданий. Это не должно было стать достоянием огласки, так как касалось только меня. Такое отношение не может быть экстраполировано на пациента, являющегося представителем недавно открытого вида, и на будущие отношения его цивилизации с Федерацией. Клинические и другие сведения неличного характера, собранные тобой, твои логические выводы – все это чистейшей воды знания, которые ты не имеешь права держать при себе. Они должны стать всеобщим достоянием – точно так же, как руководство по пользованию сканерами или гипердрайв-генераторами. Эти инструкции находятся в свободном доступе для тех, кто способен понять, о чем в них речь, и может без риска пользоваться описанными в них приборами. Правда, некоторое время – в не самые лучшие времена – принцип гипердрайва имел гриф «Для служебного пользования», что бы там это ни значило. Но знания – это только знания, и ничего больше. С тем же успехом можно было бы пытаться присобачить гриф «Для служебного пользования» к закону природы. Вы пытались все это втолковать вашему пациенту?

– Да, – ответил Лиорен. – Но когда я предложил ему разгласить отвлеченные моменты нашей беседы и сказал ему, что при этом не произошло бы нарушения конфиденциальности – ведь немыслимо спрашивать у каждого отдельно взятого гроалтеррийца разрешения на предание этих сведений огласке, – пациент сказал, что ему надо хорошенько подумать над ответом. Я уверен: он не против того, чтобы нам помочь, однако в данном случае может иметь место религиозное табу, а мне не хотелось бы своим нетерпением вызывать у пациента отрицательную реакцию. Когда больной сердит, он способен пробить брешь в стенке палаты – то есть дыру в открытый космос.

– Да уж... – протянул Маннен и оскалился, – детишки... какими бы громадинами они ни были, когда раскапризничаются – с ними сладу нет. А если говорить о религии, то есть земляне, которые верят, будто бы...

Маннен не договорил. Неожиданно в маленькой палате сразу стало тесно. Первым вошел Главный психолог О'Мара, за ним – Старший врач Селдаль и Приликла, точнее говоря, не вошел, а влетел и прицепился паучьими лапками с присосками к потолку, тем самым обезопасив себя от неосторожных движений своих более массивных коллег. О'Мара кивнул, засвидетельствовав свое почтение Лиорену, и склонился к Маннену. Когда он заговорил, Лиорен удивился небывалой мягкости его тона.