Новый Мир ( № 1 2005) - Новый Мир Новый Мир

Таким образом, Картье занимает в той стране, которая зовется Канадой, примерно такое же место, как Колумб в той части света, которая зовется Америкой. В истории же Монреаля ему принадлежит совершенно особая роль. Тот же “Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона” указывает в статье “Монреаль” (т. XIX, полутом 38, стр. 790):

“3 октября 1535 г. Жак Картье впервые вступил на эту землю и основал поселение на месте нынешнего М.”.

Город Монреаль занимает одноименный остров, образованный рекой Св. Лаврентия и ее протоком. И вот что сообщает англоязычный путеводитель по Монреалю (“Montrйal”. 4th ed. Montrйal, “Ulisses travel publications”, 1999, p. 15):

“...What is known today as the island of Montrйal was inhabited by natives of the Iroquois nation <…>. In 1535 and 1541, Jack Cartier, a navigator from Saint-Malo in the service of the king of France, became the first European to briefly explore the island. He took the opportunity to climb the mountain rising up out of its centre, which he christened Mont Royal”3.

Запомним из этой цитаты, что Картье не только первым исследовал остров Монреаль, но и поднялся на гору, возвышающуюся в центре острова, и дал этой горе название: “Mont Royal” — “Королевская гора”. Напрашивается догадка, что отсюда и произошло название острова и города Монреаль: “Montrйal”. Догадка верна лишь наполовину, потому что по сведениям, полученным мною из авторитетного источника, как раз написание “Montrйal” отражает более раннее состояние французского языка: во времена Картье выражение “Королевская гора” писалось по-французски как “Mont Real”. Таким образом, Картье не только основал Монреаль, но и дал ему название, сохранившееся до нашего времени.

Обратим также внимание, что ирокезы, составлявшие первоначальное население острова, по-французски и по-английски называются Iroquois; отсюда следует, что правильным русским названием для жителей Квебека, называемых по-французски и по-английски Quйbecois, будет такое: квебекезы; так мы и будем их называть.

Квебек — самая большая (по площади) провинция Канады и, что необычайно существенно, единственная франкоязычная провинция. Принадлежащий ей Монреаль — второй по числу жителей франкоязычный город мира после Парижа. На улицах Монреаля, хотя и не часто, можно встретить людей, не говорящих по-английски; в квебекской глубинке таких сколько угодно. Кажется, квебекезы до сих пор не могут смириться с итогами Семилетней войны 1756 — 1763 годов, в результате которой Франция (согласно Парижскому мирному договору 1763 года4) вынуждена была уступить Великобритании свои канадские владения, то есть основанную Жаком Картье (и сильно расширившуюся со времен Картье) Новую Францию. И их можно понять: ведь это именно французы первыми увидели Ниагарский водопад, а англичане вообще начали колонизацию материковой Канады лишь почти через сто лет после французов. Ясно, что статус Квебека как одной из провинций британского доминиона многих не устраивает.

Королевой Канады (а тем самым как бы и Квебека) является, как известно, английская королева. Тем не менее королевские лилии Франции по-прежнему украшают флаг Квебека: четыре крупные белые лилии размещены в четырех прямоугольниках, на которые белый же крест рассекает синее полотнище флага. Всякий, кто подойдет к дому 59 по лондонской улице Пэлл-Мэлл (Pall Mall), может увидеть этот развевающийся флаг, разве что не нависающий над высокой медвежьей шапкой гвардейца, марширующего вдоль стены Сент-Джеймсского дворца. По указанному адресу находится представительство правительства Квебека. Никакая другая канадская провинция не имеет в Лондоне своего собственного представительства — только Канада в целом и Квебек.

Националистические чувства в Квебеке довольно сильны. Квебекские законы, например, предписывают буквам английского текста на вывесках иметь вдвое меньший размер и быть менее яркими, чем буквы французского текста; и это еще очень либерально: в предыдущем законе, отмененном Верховным судом, английские надписи запрещались полностью. Но и сейчас, скажем, в англоязычной больнице персонал не вправе встречать клиента обращением по-английски. За всем этим строго следит специальная полиция5. Сильны в Квебеке и сепаратистские устремления. Неоднократные квебекские референдумы о выходе Квебека из состава Канады показывают, что сторонники такого выхода недалеки от победы (тот факт, что подобные результаты референдумов привели к бегству капитала из Квебека и к провинциализации этой провинции, мы оставим в стороне6). Исторической достопримечательностью Монреаля является балкон монреальской мэрии, с которого вечером 24 июля 1967 года выступал президент Франции де Голль, посетивший Монреаль в связи с проводимой там всемирной выставкой “Expo-67”. Выступая с названного балкона, де Голль провозгласил: “Vive le Quйbec!” (“Да здравствует Квебек!”), — а затем, после небольшой паузы, подчеркнувшей значимость произносимого: “Vive le Quйbec libre!” (“Да здравствует свободный Квебек!”). Восторг многотысячной толпы не поддавался описанию. Этот восторг лишь усилил неудовольствие канадского правительства. Неудовольствие было столь велико, что де Голль вынужден был отказаться от включенного в программу визита посещения столицы Канады и досрочно вернулся во Францию. (Визит де Голля в Канаду ограничился, таким образом, провинцией Квебек, а отношения Канады и Франции были испорчены на многие годы. С тех пор с этого балкона никто никогда не выступал.)

Неудивительно, что Картье, открывший не просто Канаду, но Канаду прежде всего французскую — ту Новую Францию, наследником коей ощущает себя Квебек, — служит для Квебека вообще и для Монреаля в частности фигурой в известной степени культовой.

Одно из монреальских “чудес света” — это трехкилометровый мост через реку Св. Лаврентия, под которым свободно проходят океанские суда7. Открытый в 1930 году, мост был в 1934 году торжественно назван в честь Жака Картье — в знак уважения к четырехвековому юбилею его первой экспедиции. Указатель имен к изданному в известной галлимаровской серии (Guides Gallimard) франкоязычному путеводителю по Квебеку (“Quйbec”, Editions Nouveaux-Loisirs, 1996) перечисляет двенадцать страниц, на которых упоминается Жак Картье (а никакие другие Картье в путеводителе, само собой, не присутствуют).

Надо ли удивляться тому, что на одном из самых заметных мест Монреаля, на Park Avenue (Avenue du Parc), у подножья той самой Королевской Горы (Le Mont Royal), на которую когда-то взошел Картье (а взойдя, как можно предположить, водрузил французский флаг), установлен величественный многофигурный монумент. Сперва я несколько раз видел его издали и мельком, проезжая мимо, а потом расспросил монреальцев и узнал, что это есть памятник Жаку Картье. Тогда я решил рассмотреть его поближе и отправился в специальную экскурсию. Мне присуща некоторая недоверчивость (мои друзья считают, что это я себе льщу, а на самом деле более правильно было бы называть это качество занудством), поэтому по прибытии на место я спросил у встречных: “Кому этот памятник?” И, естественно, получил ответ: “Жаку Картье”. Впрочем, будь я не столь поспешен, то мог бы и не спрашивать, потому что на монументе имеется надпись: “Cartier”. Полностью же надпись выглядит так:

CARTIER

LA RECONNAISANCE ET L’ADMIRATION D’UN PEOPLE

(Перевод второй строки: “признательность и восхищение народа”.)

Ниже, на пьедестале, с фасадной и с тыльной его частей, высечены два изречения. В одном говорится о единстве населяющих эти земли народов, в другом — что эти народы ныне управляются не произволом, а законами. Чтобы не было сомнений, кому принадлежат эти изречения, каждое из них снабжено высеченной же подписью: “CARTIER”. И вот тут почтительного созерцателя (а таковым был я), ощутившего дунувший на него ветер истории, начинают охватывать странные чувства. Что-то такое начинает дуть с совершенно другой стороны — но пока это еще не ветер, а так, легкое дуновение, зефир. Уж больно тексты современны по своему содержанию. К тому же цитаты из Картье оказываются снабженными датами, которые сразу и не разглядишь (но помогают пальцы): 1865 и 1867. Но, может быть, это суть даты обнаружения цитат в наследии Картье? Ведь какое-то разумное объяснение этому анахронизму должно же быть, потому что люди, которых я встречаю у памятника (в основном молодежь, расположившаяся на его ступенях), продолжают уверенно отвечать, что это есть памятник Жаку Картье, тому самому, чей мост, а даты при цитатах их как-то не смущают — цифры на камне, как я уже говорил, не слишком заметны, да и само соотнесение цифр с сопровождаемыми текстами требует определенной семиотической традиции, каковая может ведь и отсутствовать.

Более того. Задрав голову и внимательно посмотрев на центральную фигуру композиции, обнаруживаешь, что стиль одеяния, в которое облачена эта фигура, куда больше отвечает XIX веку, нежели веку XVI. Легкий зефир сомнения превращается в крепкий ветер недоумения. Но пуститься с окружающими в научную дискуссию на тему истории костюма — на это моего английского, а тем более французского (а тем более его квебекского диалекта8) было явно недостаточно.