Пикник на Лысой горе - Дарья Калинина

— Дай сюда бумаги, — распорядился инспектор. — Любопытно взглянуть, что же за птица эта наша уважаемая мать семейства госпожа Ида.

Инна с Наташей стояли в здании, где располагался судебный архив города Риги, и не знали, как поступить. В проходной их спросили о цели визита.

Когда сестры рассказали, что они хотели бы ознакомиться с делом господина Гуна, подозреваемого в измене Родине в пятидесятых годах, над ними просто невежливо посмеялись.

— Все бумаги давно уничтожены, — сказала им архивная тетка. — А если что и сохранилось, так только на руках. У нас ничего с тех пор не осталось.

— Вы уверены? — осторожно спросила Наташа.

— Noteikti, несомненно, — кивнула тетка. — Я точно помню. Места для хранения новых документов не осталось. Очень вовремя грянула эта ваша перестройка. Вот под шумок от старых дел и избавились, мол, к чему эту советскую галиматью хранить. У нас своих преступников выше крыши имеется. Архив открыли, и в течение года любой мог ознакомиться со своим делом. А потом сжечь его или по желанию взять с собой.

— А кто этим занимался? — спросила Наташа.

— Многие, спросите… Вон, вон у него спросите!

И бабка показала рукой на удаляющегося мужчину.

— Бегите скорей! — погнала их тетка. — Это господин Мединьш.

Сестры быстро догнали худощавого невысокого мужчину.

— Постойте, — остановила его Наташа. — У нас к вам вопрос. Мы можем найти дело господина Гуна?

Он в пятидесятых годах обвинялся в шпионаже.

— Он был детским доктором, — напомнила ему Инна. — У вас в Риге.

Господин Мединьш внимательно посмотрел на сестер, потер переносицу и сказал:

— Дело давно выдано самому господину Гуну. У него и спросите. — С этими словами он повернулся и побежал вверх по лестнице.

Наташе и Инне оставалось только верить самому доктору Гуну.

— Ax мы идиотки! — простонала Наташа. — Потеряли даром столько времени.

Сестры вышли из здания.

— Куда сейчас? — спросила Инна.

— К доктору. Но сначала зайдем в полицию. Навестим инспектора Пельше. Это в двух минутах ходьбы, — сориентировалась Наташа.

В полицию сестры заявились как раз к тому моменту, когда инспектор заканчивал читать дело Иды, в девичестве Калниньш. Настроение у него было самое светлое. Не подозревая дурного, он снял телефонную трубку. Звонили с проходной.

— Господин Пельше, вас хотят видеть две девушки, — отрапортовал дежурный. — Говорят, что вы им не назначили, но у них есть важное сообщение по делу, которое вы ведете. Их зовут Инна и Наташа. Пустить?

— Пустите! — убитым голосом сказал инспектор. — Все равно прорвутся. Нет, погодите…

Но дежурный уже повесил трубку.

— Второй этаж, комната двести двадцать, — сказал он сестрам.

Те не стали терять время на изъявление благодарностей и помчались наверх. Тут они и столкнулись с инспектором Пельше.

— А мы к вам! — радостно объявила Инна.

Инспектор с кислой миной пригласил сестер пройти в свой кабинет. Однако благовоспитанность возымела свое действие, и инспектор предложил гостьям сесть, а там и до кофе очередь дошла.

— С удовольствием выпью кофе! — оживилась Инна.

Чтобы приготовить кофе, инспектору пришлось выйти из кабинета. Едва дверь за ним захлопнулась, Наташа сорвалась со своего места и впилась глазами в лежащие на столе бумаги. Разумеется, инспектор не оставил папки в открытом виде валяться у всех на глазах. Он аккуратно сложил их в стопку. И тем не менее Наташе что-то удалось подсмотреть.

Вернувшись, инспектор быстро вскипятил воду в чайнике, приготовил три чашки кофе и угостил сестер шоколадными конфетками с изумительно нежной ореховой начинкой. За кофе сестры рассказали инспектору о том, как подозрительно весело держится господин Яунайс. Инспектор допил кофе. Настроение у него портилось с каждой минутой все больше и больше. Эти пронырливые девчонки могли и в самом деле что-то разнюхать. И тогда прощай обещанное господином Яунайсом вознаграждение за молчание.

— Сильви — это уже не наша забота, — наконец сказал инспектор. — Она нашлась. Поэтому господин Яунайс и весел. Поэтому он и не ездил в Берлин.

— Нашлась? — удивилась Инна. — Но как?

— Нянька Сильви — совсем глухая старуха. Она не так расслышала и не так поняла, — объяснил инспектор. — Уверяю вас, с Сильви все в порядке.

— Почему она в таком случае не возвращается к Дюше? — поддержала сестру Наташа.

— Должно быть, не хочет. Но вам за ее жизнь больше тревожиться не следует. Вот и все, что я могу вам сказать. А теперь идите. У меня очень много работы, — сказал инспектор, вставая.

От инспектора сестры вышли в задумчивости. С одной стороны, вполне официальное лицо, а инспектор был именно таким лицом, заверило их, что Сильви в безопасности. А с другой — что-то этому лицу они ни капли не поверили.

— Как-то все странно, — сказала Инна. — Ты не находишь? Сильви нашлась, а нам и не сообщили.

И Дюше тоже. И за вещами своими Сильви не заехала. Странно!

— А знаешь, что мне удалось подсмотреть в бумагах инспектора? — вместо ответа спросила Наташа. — Оказывается, моя тишайшая тетя Ида в прошлом сидевшая в тюрьме уголовница.

— Ида?! — воскликнула Инна. — Вот уж на кого никогда бы не подумала.

— Да, сидела за кражу, — кивнула сестра. — Я толком не поняла, в чем там дело было. Но она точно побывала в тюрьме.

— Как думаешь, Роланд Владимирович об этом знал?

— Никогда! — с жаром воскликнула Наташа. — Он много раз повторял, что воров и мошенников в своей семье не потерпит ни под каким видом.

— Странно, что он при таких взглядах возобновил отношения с доктором Гуном, — сказала Инна.

— Так это же другое дело. Доктор Гун — политический преступник. Против них дедушка был не так враждебно настроен. Напротив, он даже считал, что человек, способный пойти на жертву ради своих принципов, достоин уважения.

Сестры вернулись домой. Ничуть не убежденная словами сестры, Инна отправилась к Эмилии. Беседовать.

— Ничего удивительного в том нету, что Роланд принял доктора Гуна после его возвращения из лагеря, — сказала Эмилия. — Роланд всегда говорил, что не верит в вину доктора, а пострадал он совершенно незаслуженно. Я теперь вспоминаю, как сестра в одном из своих писем сообщила мне, что один их друг арестован, а Роланд сделал все от него зависящее, чтобы помочь тому выбраться из беды. Теперь я понимаю, что она писала про доктора Гуна. Не вина Роланда, что ему не удалось помочь другу и вызволить его из тюрьмы. Но он по крайней мере сделал все от него зависящее, чтобы тот снова встал на ноги. Ведь многих людей тюрьма ломает.

Инна вышла в гостиную. Там совершенно оправившаяся от пережитого шока Ингрида злобно выговаривала Алексею. Тот лишь виновато оправдывался. Завидев Инну, супруги замолчали. Но она успела услышать часть их разговора.

— Что-то еще случилось? — обратилась Инна с вопросом к супружеской паре. — Кого-то снова убили?

Ингрида в ответ фыркнула и отвернулась, показывая всем своим видом, что не одобряет таких шуток.

— Вот ругает меня, что я вышел немного проветриться, — пояснил Алексей.

— Чуток! — возмутилась Ингрида. — Да это просто возмутительно! Ты целый день где-то ездил. А в твоем состоянии это вредно. Тебе еще лежать в постели нужно. Вот увидишь, у тебя снова начнется жар. И пойдет воспаление.

— Не будет у меня никакого воспаления! — возмутился Алексей. — Я и завтра гулять поеду. Вот назло поеду! И перестань меня опекать словно ребенка.

И детей наших совершенно избаловала своей опекой.

Им под тридцать, а они даже не знают, каково это, добывать себе на пропитание.

— При чем тут это? — возмутилась Ингрида. — Мальчики еще очень молоды. И что за сравнения? У них нет и слава богу никогда не будет необходимости добывать себе хлеб физическим трудом.

— Я говорю не о физической работе, а о том, что они выросли изнеженными и избалованными людьми. Пропавшее поколение!

Тут супруги всерьез увлеклись спором и перешли на латышский. А Инна потихоньку выскользнула из комнаты. Ей еще нужно было найти Иду. Но долго искать ее не пришлось. Инна услышала ангельский голосок своей сестрицы.

— Тетя Ида, мне нужно серьезно с тобой поговорить.

Инна ускорила шаги и догнала Наташу с Идой, когда те расположились в бывшем кабинете Роланда Владимировича. Какое-то время все трое молчали.

— Тетя Ида, — сказала Наташа, — полиции известно, что ты сидела в тюрьме.

Наташина тетка вздрогнула всем телом и побледнела.

— Боже мой! — простонала она. — Я так и знала, что рано или поздно правда выплывет на свет.

— Так это и в самом деле правда? — удивилась Инна.

Ида с подавленным видом кивнула. А Инна все еще не могла поверить. Уж кто-кто, а Ида никак не походила на уголовницу. Более мягкое и нежное существо трудно было себе вообразить.