Выход на бис - Леонид Влодавец

— Он здесь, — шепотом произнес кто-то по-английски. — В туалете! Индикатор зашкаливает.

— Поговори с ним, я прикрою со стороны коридора. По-моему, сейчас здесь будут гости.

— Мистер Баринов! — Тот, что был оснащен индикатором, постучал по двери стволом автомата. — Мы знаем, что вы здесь. Если вы вооружены, отдайте оружие и выходите.

Но тут громко затарахтело в коридоре, из комнаты ответили двумя очередями, кто-то совсем недалеко вскрикнул.

— Shit! Дерьмо! — прошипел один из налетчиков. Стало тихо, внизу слышались только осторожные шаги, стрельбы больше не было. Шуршала карманная рация. Ее владелец больше не обращался ко мне, похоже, у него появились другие проблемы. Скрипнула кнопка, шуршание прекратилось.

— Питон, Питон, ответьте Мамбе.

Эти позывные нагнали на меня жуткую тоску. Запахло канализацией и подземными горизонтами «Горного шале». Неужели «джикеи» не могли за два года придумать что-нибудь новое? Впрочем, они все-таки придумали индикатор, который, должно быть, очень четко пеленгует работу моей микросхемы и вопреки предположениям самодовольной Хавроньи наводит на меня группу захвата.

— Мамба, я — Питон, — отозвались из эфира. — Где вы?

— На месте. Объект локализован, обеспечьте безопасный вывод. Как поняли?

— Понял отлично. Коридор до лестницы свободен. Оппоненты площадкой выше. Будете ждать очистки?

— Сколько времени просите?

— Десять минут.

— Работайте, жду доклада. Как поняли?

— Все понял. Доклад будет.

— Конец связи.

Питон с Мамбой своими переговорами прояснили ситуацию. «Джикеи» загнали французов выше ярусом, но оттуда, должно быть, простреливался трап. Теперь Питон просил десять минут на то, чтобы ликвидировать это неудобное обстоятельство, а Мамба, надо думать, за это время намеревалась достать меня с Ленкой из санузла. Уже через секунду прозвучала фраза, убедившая меня в том, что все обстоит именно так.

— Мистер Баринов, — вежливо позвали из-за двери. — Вам и вашей жене ничего не угрожает. Вы сами знаете, что нужны нам живыми. Выходите, и мы доставим вас в безопасное место…

Но тут в каюте оглушительно грохнуло. Дверь, соединяющую каюту с санузлом, сорвало с петель воздушной волной и с грохотом шибануло о раковину умывальника и зеркало. Осколки фаянса и стекла градом посыпались на пол, несколько кафельных плиток разлетелись на куски. Нас с Ленкой не задело, но сшибло на пол и слегка оглушило. Слава Богу, что мы не подходили к двери.

Как ни странно, но если я и вырубился от взрыва, то не больше, чем на пару секунд. Голова слегка гудела, в ушах звенело, во рту было солоно, но не от крови. Я сидел на полу, а в десяти сантиметрах от моей пятки лежал автомат, похожий на укороченную «М-16», знакомый мне по стычкам в «Бронированном трупе». «Джикей», одетый в черное трико, черную вязаную шлем-маску с прорезями для глаз, носа и рта, а также бронежилет (естественно, тоже черный), валялся поверх выбитой двери. Броник прикрыл его грудь от осколков, но, к сожалению, осколков у этой гранаты оказалось до фига. Пара штук пошли ниже пояса, и о своем мужском достоинстве «джикею», наверно, пришлось бы намертво позабыть. Но судьба была к нему милостива, бедняга об этой потере так и не узнал, поскольку еще один осколок долбанул его прямиком в лобешник.

Толком не придя в себя, я инстинктивно схватил автомат. Хотя не очень точно знал, смогу ли я из него выстрелить и, что важнее, нужно ли мне стрелять вообще.

Пыль, поднятая гранатным взрывом, не успела осесть, когда послышался некий дикий визг, отдаленно напоминающий знаменитое «ки-я!», и какой-то козел вломился в каюту из коридора. Недолго думая подручный Куракина открыл огонь, но не по мне, а по «джикеям», валявшимся на полу. Того, который лежал в каюте, я не видел, а потому не знал, подавал он признаки жизни или нет, стонов по крайней мере, слышно не было. А вот того, что лежал у нас в санузле, по моему разумению, долбить уже не было смысла. Тем более что при этом можно было запросто зацепить и нас с Ленкой. Самое удивительное, что в этот момент я, как ни странно, думал, будто застрелить нас в планы этого бойца не входит.

Увы, я сильно ошибся! Но слава Богу, это мне и Ленке сошло с рук.

— N'est tire pas! S'est Elene! He стреляйте! Я — Елена! — заверещала «француженка», и будь фортуна более вредной, нам бы после этого хана настала. Потому что мужик в шортах и черной кожаной безрукавке с заклепками влетел в санузел с одной целью — пришить нас на месте, а потом сказать, что так и было. Но его подвела любовь к длинным очередям. Все, что было в магазине, он уже распродал покойным «джикеям», а как раз на меня и Ленку не хватило. Надо было видеть его рожу, когда инструмент издал пустопорожний щелчок. Я не мог позволить промедление, смерти подобное — в буквальном смысле! — и нажал на спуск «джикейского» трофея. Господина в шортах и безрукавке проковыряло в пяти местах, и он со своим пустым «хеклер-кохом», слегка подпрыгнув и взвизгнув нечто нечленораздельное, но уже похожее не на «ки-я!», а на «мон дье!», шмякнулся поперек дохлого «джикея». На кафеле за его стеной появилось несколько выбоин, а по уцелевшим плиткам расплескалась кровища.

Ленка на сей раз даже не завизжала, а только икнула.

— Сиди! — сказал я ей, хотя она никуда идти не порывалась, а совсем напротив — забилась в угол и мелко дрожала. Я тоже дрожал, но не так сильно. Все-таки два года никого не убивал, немного потерял форму. Пока успокаивался и унимал дрожь, прислушался: в каюте стояла гробовая тишина, а наверху перестреливались короткими и одиночными.

— Мамба, Питон вызывает Мамбу! — запищала рация. Поскольку никто не отозвался, я рискнул перешагнуть через «джикея» и «куракинца».

В каюте лежало три жмурика. Те два «куракинских», которых «джикеи» расстреляли через окошко, и «джикей» с рацией. Двери в коридор не было, гранатный взрыв и ее сорвал с петель. За окошком просматривалась капроновая веревка, свисавшая вниз. В общем, все, как я и предполагал. В коридорах и на трапах надстройки было слишком шумно, чтоб туда соваться. Веревка к себе так и манила. Но у меня были сомнения насчет альпинистской подготовки Хавроньи. Правда, падать было не так уж высоко, метра четыре, не больше, но на железную палубу, где легко было плюхнуться на какую-нибудь, выражаясь по-морскому, «дельную вещь».

— Мамба, ответьте! Мамба, я — Питон, ответьте! — хрюкал «джикей». Очевидно, напрямую добежать до каюты Питону опять что-то мешало. Возможно, кто-то из «куракинцев», вроде того, что долбанул из подствольника по нашей каюте, еще был жив и, спрятавшись в какой-то каюте, ограничивал им свободу передвижения.

Грешен, у меня на какую-то секунду появилось мелкохулиганское желание подобрать рацию, нажать кнопку передачи и сказать что-нибудь приятное для «джикеев». Например: «Питон, я — Объект, Мамба накрылась медным тазом, жду указаний, куда выходить». Самое интересное при этом было бы, если бы я дословно перевел выражение «медным тазом» на английский язык. То-то бы «джикейщики» головы поломали!

Однако я предпочел не хулиганить, а ободрать с трупов боезапас. В дополнение к «джикейскому» штурмовому автомату я прибрал один «хеклер-кох», к которому набралось три магазина, и опоясался ремнем, снятым с одного из «куракинцев». Видуха от этого — ремень поверх ватного шелкового халата! — у меня получилась шикарная. Не то доблестный воин революционного монгольского хана Хатан-батора Максаржава, выступающий в поход против контрреволюционной банды барона Унгерна фон Штернберга, не то наоборот, контрреволюционный китайский мандарин, собирающийся воевать против Народно-освободительной армии Китая. Но на поясе была кобура с 15-зарядной автоматической «Береттой 92 СБФ», а также какой-то солидный штурмовой ножик. Кроме того, из-за пояса другого убиенного я выдернул небольшую гранатку. Он ее накрыл пузом, и потому при взрыве эта хреновина поленилась детонировать.

Копошился я не очень долго — минуты три, но при этом поглядывал на дверной проем. Само собой, с опаской: вдруг еще, кто гранатой плюнется? Но вся возня шла где-то далеко. Нервный Питон перестал вызывать Мамбу. То ли в горле пересохло, то ли не до того стало.

Ленка осторожненько выползла из туалета, подобрав до колен полы своего махрового халатика, чтоб не замараться в луже, которая натекла на пол душевой.

— Бр-р! — передернулась она, шарахаясь от покромсанных осколками трупов.

— Мясокомбинат какой-то!

— Слезешь по веревке? — спросил я.

— Попробую, — отозвалась Хавронья. — Ты нашел индикатор?

— И не искал…

— Ищи! — она мне, прямо как овчарке, приказала. — Если не найдешь, они нас через пару минут сцапают.

Времени у нас было не вагон. Я вообще не знал, как выглядит этот самый индикатор. Мне почему-то думалось, что он размером с японский видеоплейер. На самом деле это оказалась игрушка размером с пейджер. Ленка нашла ее и сунула в карман своего халата.