Крах всего святого - Илья В. Попов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Этьен невольно засмотрелся на двух Мечей — братьев-рыцарей в полных боевых доспехах — круживших вокруг друг друга. Мощные удары, глубокие выпады и громкая брань, если кто-то из них бил своего товарища чересчур ретиво — глубоко в душе Этьен мечтал когда-нибудь хоть на шаг приблизиться к подобному мастерству. Вот с луком или арбалетом Этьен управлялся куда лучше, хотя заряжать последний самостоятельно у него пока не хватало сил. Но, во всяком случае, не менее семи из десяти стрел пронзали цель, а не улетали в другую сторону, как в тот день, когда он впервые попробовал спустить тетиву. Воины ордена примкнули к ним не просто так — по лагерю уже давно ползли слухи, что земли вокруг опустошают какие-то твари, которые не так давно чуть не перебили целый торговый караван; а по ночам откуда-то издали нередко доносился протяжный вой. Раймунд говорил, что это всего лишь волки или дикие собаки, так что бояться нечего; и хоть Этьен доверял своему господину но, все же, раз каждый раз слыша подобные звуки, вжимался в кровать, накрыв голову подушкой.
Увидев мастера Фернанда, мальчик поспешно нырнул за спины солдат, надеясь, что учитель не успел его заметить. К счастью, зрение у мастера с годами затупилось — он даже не взглянул в сторону скрючившегося на земле мальчика, направляясь в сторону своего шатра. Нет, не то чтобы Фернанд, обучавший Этьена грамоте, счету, языкам и прочим наукам плохо к нему относился. Напротив — он всегда был предельно терпелив и добр к своему ученику, но… Даже Раймунд как-то пошутил, что если ему предложат выбор: вырвать ногти или послушать нравоучения старика, то он с готовностью подставит руку.
Этьен вспомнил про лежащий под подушкой талмуд, врученный ему не так давно с наказом прочитать, и невольно вздохнул. «Жизнь и деяния Сереля I Мудрого. Том первый — от детских лет до юношеских» — само название уже заставляло сводить челюсти в приступе зевоты и Этьен до сих пор так и не продвинулся дальше пятнадцатой страницы, где король Серель еще даже не появился на свет.
Куда больше Этьену нравилось читать о Маркеле Завоевателе, Ржавом Рыцаре, братьях-кузнецах Джессе и Манфрике и других прославленных воинах; не менее захватывали его рассказы про турниры, великие сражения, осады замков и путешествия в далекие земли, где живут люди с песьими головами… Но еще больше ему нравилось жаться у костра вместе со сбившимися в кружок солдатами и слушать истории о болотных духах, заманивающих неосторожных спутников в трясины, бородатых цвергах — карликовом народе, живущим под землей и хранящие там несметные богатства — альвах, морских ведьмах, колдунах и фейри.
Мальчик оглядел многочисленные шатры, телеги и повозки — с каждым днем их войско становилось все больше. Он помнил, что несколько месяцев назад, когда Раймунд только забрал его из храма, их сопровождали едва ли пара десятков верных ему людей да столько же наемников. Теперь же их было не меньше нескольких сотен — Этьен уже даже и не удивлялся, увидев незнакомое лицо, хотя раньше знавал всех солдат по именам.
Этьен с опаской протиснулся мимо привязанных лошадей, что мирно жевали сено. Он уже умел ездить в седле совсем как взрослый мужчина, но пару раз конь чуть не сбросил его на землю прямо себе под копыта. Как сказал ему конюх, успокаивая беснующееся животное: «Если ты боишься лошадь, она это чувствует, особенно кобылы. Тебе надо просто быть уверенней, малец. Покажи скотине, что ты тут главный, а не она». Ему легко было говорить. Смуглый и кривоногий, он, уроженец жаркого юга, в чьем роду явно затесались арраканские кочевники, сел на лошадь едва ли не раньше, чем научился ходить, а вот Этьену все давалось куда сложнее.
Мимо Этьена со смехом и визгами пронеслась ватага ребятишек, с ног до головы покрытых грязью и пылью. Большинство из них были совсем малыши, но возглавляли их несколько его ровесников. Этьен вздохнул — иногда в душе он завидовал черной завистью их беззаботности. Им не нужно было читать скучные книги, разучивать правила поведения в приличном обществе или трястись в седле, набивая такие синяки, что он потом еще несколько дней еле мог сидеть. Хотя думается, каждый из них с радостью променял бы это все на его…
— Этьен! — услышал он чей-то крик. — Ты где глаза кормишь, паразит? Его величество должен по всему лагерю искать своего оруженосца? А ну марш к нему!
Мальчик пару раз едва не расквасил нос, пока спешил в шатер Раймунда. Находящийся практически в центре лагеря он мало чем отличался от прочих, разве что был украшен знаменами с гербом Фабио — парящий голубь с оливковой ветвью на фоне восходящего солнца — и окружен многочисленной охраной, которая ни на миг не задержала мальчика.
Пройдя сквозь тяжелый полог, мальчику сразу увидал двух незнакомцев, сидящих за круглым столом напротив будущего короля и его советников. Бросив взгляд на Этьена, Раймунд слегка кивнул и тот поспешил занять свое место позади господина, стараясь как можно незаметнее, но подробней рассмотреть гостей. Лагерь нередко посещали визитеры: священнослужители, рыцари, купцы, аристократы или даже простолюдины — Раймунд принимал всех, кто просил его аудиенции — но судя по облику, сегодняшние гости были визрийцами, а вот их Этьен не видел ни разу. Под плащами, расписанными замысловатыми узорами, будто зеркала блестели ламинарные доспехи, на поясах висели мечи, а на столе перед каждым покоился полукруглый шлем с разноцветными перьями.
Один из чужаков — крепкий мужчина с начисто выбритой головой, покрытой трещинами шрамов — угрюмо рассматривал Раймунда, будто тот успел плюнуть ему на макушку. Второй — бледный худощавый юноша — неторопливо потягивал вино из расписного кубка, разглядывая нехитрое убранство шатра. На затылке его светлые, почти белесые волосы были убраны в длинный хвост, а с висков на плечи спадали длинные пряди. На тонком лице сидел нос с легкой горбинкой, походивший на орлиный клюв. Брови его были иссиня-черными — видимо нарисованные углем, как и уголки глаз. Помимо клинков у каждого на груди висел длинный изогнутый кинжал; но если лысый визриец довольствовался простыми деревянными ножнами, обтянутыми кожей, то футляр его спутника был украшен яркими, как звезды драгоценными камнями.
Раймунд оглядел присутствующих и произнес:
— Что ж,
