Сверхъестественное. Боги и демоны эволюции - Хэнкок Грэм

По причинам, которые до сих пор не ясны, этот рубеж оказался перейден немногим ранее в Европе, чем в других уголках земного шара. Во всяком случае, событие это уже может считаться свершившимся на тот момент, когда были созданы подвески из Болгарии (около 42 тысяч лет назад). Однако величайшим проявлением его стали пещеры Италии и Франко-Кантабрии, украшенные рисунками и гравюрами. Создавались же эти росписи на протяжении 23 тысяч лет (в период с 35 до 12 тысяч лет назад). Именно они являются безусловным доказательством той перемены, которая и определила дальнейшую судьбу человечества. Все это сложное и многоплановое наследие, оставленное нам европейскими художниками эпохи палеолита — с его чарующими фигурами и геометрическими узорами, странным вплетением в рельеф скалы, удивительным сходством с гораздо более поздним искусством бушменов Южной Африки, а также невероятно долгим периодом существования, — может показаться современному человек} чем-то очень далеким и непостижимым. Если же принять во внимание еще более загадочные проявления пещерного искусства — раненых людей, териантропов, чудовищ, то можно и вовсе потерять надежду хоть как-то разобраться в его значении.

Отчаявшись самостоятельно прояснить все эти вопросы, мы обращаемся за поддержкой к ученым, которые на протяжении целого столетия единолично распоряжались наследием наших предков. Однако и здесь нам не удается получить сколько-нибудь значимых результатов, ведь все их прежние теории на поверку оказались ошибочными. И теперь преемники этих ученых отказываются от любой попытки проникнуть в суть пещерного искусства или, что еще хуже, высмеивают тех, кто решается нарушить это табу.

И это, на мой взгляд, является не просто бессмысленной тратой времени. Так мы все дальше и дальше уходим от изучения той загадочной перемены, которая имела место в жизни наших предков около 50 тысяч лет назад, сделав нас теми, кто мы есть на сегодняшний день. И никто из ученых словно бы не задумывается о возможности того, что пещерное искусство, традиционно считающееся частью этой загадки, может таить в себе ключи к ее решению.

Но для того чтобы приступить к изучению столь радикальной идеи, нам необходимо найти нечто вроде Розеттского камня — те самые ключи, которые позволили бы нам проникнуть в суть пещерного искусства. Однако после того как теории Брейля и Леруа-Гурана были признаны ошибочными, многие ученые не желают и слышать о существовании подобных ключей или о том, что нам удастся когда-нибудь их обнаружить. Мы уже говорили в предыдущей главе о том, что постепенно все задачи исследования в сфере доисторического искусства были сведены к одной-единственной цели — беспристрастному сбору фактов и последующей их систематизации.

Приятным исключением из этого правила оказался подход Дэвида Льюиса-Вильямса, самостоятельность позиции которого стала очевидна вскоре после смерти Леруа-Гурана. В то время как другие специалисты объявили своего рода мораторий на истолкование доисторического искусства, южноафриканский ученый активно разрабатывал новую теорию, которую они с Томасом Доусоном представили затем на обозрение научного сообщества в статье под названием "Знаки всех времен". Эта работа была опубликована в 1988 году в престижном академическом журнале Current Anthropology [345]. И в этой статье Льюис-Вильямс и Доусон впервые заявили о том, что ключ к разгадке пещерного искусства (тот самый Розеттский камень) действительно существует, однако укрыт он в таком месте, которое менее всего могло прийти нам в голову — а именно, в нашем собственном сознании.

Значительные идеи редко возникают на пустом месте. Как правило, им предшествует серьезная подготовительная работа. Не стала в данном случае исключением и "нейропсихологическая теория" пещерного искусства. Вряд ли Дэвид Льюис-Вильямс смог бы сформулировать свою концепцию, если бы на протяжении долгих лет он не собирал по крупицам всю ту информацию, из которой впоследствии сумел сложить единую, логически законченную картину. Без сомнения, немалую роль сыграл в данном случае открытый и непредвзятый подход профессора к решению наболевших проблем. Однако непосредственной основой для выдвижения теории стали глубокие познания Льюиса-Вильямса в европейском пещерном искусстве эпохи палеолита и доисторической наскальной живописи южноафриканских бушменов, признание им значительного сходства между двумя этими системами, а также глубокая неудовлетворенность современным характером исследований, который свелся главным образом к беспристрастному сбору фактов.

Наконец, профессор решительно отказался принять сторону тех ученых, которые настаивали на том, будто интерпретация доисторического искусства невозможна в принципе.

Но все это само по себе вряд ли привело бы к решению проблемы, не обладай Льюис-Вильямс тремя другими, необычайно важными фрагментами информации.

Во-первых, в семидесятых годах XX века, желая лучше понять наскальную живопись бушменов сан, он начал изучать этнографические записи, сделанные южноафриканскими учеными в девятнадцатом столетии. Эти заметки на мифологические темы, созданные в те десятилетия, что предшествовали окончательному исчезновению культуры бушменов, пролили неожиданный свет на искусство сан, полностью изменив взгляды Льюиса-Вильямса на проблему в целом.

Во-вторых, следуя в русле своих личных интересов, профессор достаточно рано узнал о весьма любопытной и необычной работе, проведенной в семидесятых годах XX века с индейцами, обитавшими в тропических лесах бассейна Амазонки. Этот эксперимент, касавшийся основ шаманизма и использования индейцами галлюциногенных растений, подготовил и провел колумбийский антрополог Жерардо Рейчел-Долматофф. Этот труд также внес неоценимый вклад в развитие теории Дэвида Льюиса-Вильямса, натолкнув его, помимо всего прочего, на след той информации, в которой так нуждался южноафриканский профессор. Этот третий, необычайно важный фрагмент, был представлен данными, собранными учеными самых разных стран за несколько десятилетий XX века. Все эти сведения имели отношение к тому, что современные нейропсихологи называют "измененным состоянием сознания" (ИСС) и о чем антропологи обычно отзываются как о "трансовых состояниях" [346].

Воспользовавшись случаем, хочу предупредить читателя, что буду использовать в дальнейшем такие термины, как "измененное состояние сознания", "измененное сознание", "ИСС", "транс" и "трансовое состояние", имея при этом в виду одну и ту же вещь. Наконец, читателю следует помнить о том, что изменения сознания можно достичь с помощью самых разных методов и средств.

Среди все сокращающегося числа народов, практикующих такую древнюю форму религии, как шаманизм, для достижения трансового состояния обычно используют всевозможные психоактивные растения. Вот что говорит об этом антрополог Майкл Рипински-Нексон:

Большинство шаманов по всему миру… активно употребляют разного рода психоактивные субстанции. Этот этнографический факт представляет подлинный аспект шаманизма. Галлюциногенный опыт, обретаемый во время таких сеансов, является ключевым в религиозной практике всего общества [347].

Мы уже упоминали о том, что этот способ необычайно широко распространен среди народов, обитающих в районе Амазонки. Опыт видений, достигаемых с помощью аяуаски, а также других психоактивных напитков, курений и порошков, является одной из важнейших составляющих тех шаманских религий, которые существуют как в городах, так и в отдаленных резервациях. Этот же обычай распространен и в тропических лесах Африки, где посвященные в бвити употребляют ибогу — "растение, позволяющее видеть мертвых".