ПУБЛИЦИСТЫ 1860-х ГОДОВ - Феликс Кузнецов

В своей работе по воспитанию «новых людей» Благосветлов исходил прежде всего из того, что «человеческий ум идет вперед… только посредством сомнения и отрицания», — ради утверждения гуманистических идеалов. На примере истории Франции он показывает, что пробуждение народного самосознания начинается борьбой с двумя главными врагами: с тиранией церкви и с тиранией политической системы. «С тех пор, как пробудилось в европейском обществе сомнение насчет этих двух авторитетов, открывается движение народов, с каждым столетием наносящее новые удары суеверию и деспотизму». В применении к русской жизни это и было отрицание существовавшего правопорядка, авторитарности церкви и самодержавно-крепостнического государства, охранительной идеологии и нравственности. В этом суть «нигилизма» «Русского слова», который не был отрицанием ради отрицания. Беспощадным и резким словом правды расшатывая духовные устои православия и самодержавия, внося дух сомнения и отрицания, журнал вырабатывал революционно-демократическое, подлинно гражданское миросозерцание.

В системе идей «нового человека» большое место должны были занять естественнонаучные знания. Они должны были помочь правильно осознавать социальные общественные взаимоотношения: «С феноменами природы тесно связывается вся наша общественная жизнь, и потому понимание ее есть первая задача в нашем развитии. А из этого следует, что изучение естественных наук должно стоять на первом плане всякого общественного развития». Эта мысль Благосветлова была подхвачена и развита Писаревым и Зайцевым и воплощена на страницах «Русского слова» в десятках статей, пропагандировавших естественнонаучные знания в тесной связи с социальными задачами времени.

Выработка «нового», «реального» миросозерцания, начинавшаяся с отрицания «ветхих» авторитетов церкви и деспотизма, с постижения материалистических основ естественнонаучных знаний, продолжалась, в представлении Благосветлова, в горниле знаний социальных.

Исторические, социальные знания для руководителя «Русского слова» не самоцель, но средство нравственного воздействия на души людей. Исторические сюжеты, которые отбираются для статей журнала, всегда подчинены сверхзадаче: углубленному, революционно-демократическому осмыслению и пониманию современности.

Обращение к истории было для Благосветлова средством воспитания читателей в духе республиканских идеалов.

Исторической трагедией — задавленностью народа объясняет Благосветлов печальный результат: «полную инерцию» его, «беспечность о своем настоящем, без всякой оглядки на прошедшее и упований на будущее». Благосветлов дает точную и глубокую характеристику гибельных для народа последствий деспотизма и отсутствия политических свобод.

«Неизбежным последствием централизации является бюрократия, которая тем более усиливается, чем выше цивилизация народа, — пишет он. — Бюрократическая паутина — это цепи политического рабства, общего для целой страны, связывающего одинаково всех: и правителей, и управляемых…»

Благосветлов был прежде всего политическим писателем, много сделавшим для воспитания свободолюбия и ненависти к деспотии. Однако позиция его в пору шестидесятых годов не исчерпывалась борьбой за политическую свободу, а развитая буржуазная демократия не являлась его конечным идеалом.

В статье «Политические предрассудки» он иронизировал над бездумными «приверженцами английской конституции, которая, разумеется, при всех ее несообразностях неизмеримо лучше японской (читай: русской. — Ф. К.) автократии», но которая не избавляет трудящиеся классы от эксплуатации и нищеты. Более того, Благосветлов понимает, что в конституционной Англии при всех ее политических свободах общественное мнение в итоге все равно «принадлежит одному господствующему сословию. Оно дает и направление всей стране». Благосветлов показывает ограниченность того, что мы сегодня назвали бы буржуазной демократией. Он ставит Англию в пример России как государство, политически более свободное, а одновременно критикует Англию за социальное неравенство. Это критика с позиций социалистических. Нет спору, утопический социализм Благосветлова не был столь органичным, последовательным и теоретически разработанным, как у Чернышевского или Герцена. Но тем не менее на всем протяжении существования журнала «Русское слово» Благосветлов неустанно пропагандирует социалистический идеал. В своей статье о Роберте Оуэне Благосветлов защищает ассоциацию как будущую ячейку социализма. Он верит в благотворное будущее идеи Оуэна и спорит с так называемыми «либеральными людьми, которым кажется, что система Овена по сути своей никуда не годится», которые «провозгласили самого Овена честолюбивым мечтателем…». Несколько ранее, в июльской книжке «Русского слова» за 1863 год, Благосветлов целую «Домашнюю летопись» посвятил идее социализма и ассоциации труда. Он рассказывает здесь о первом опыте рабочих ассоциаций на Западе, о том, что дело это пока что идет медленно и трудно. «Но это нисколько не подрывает, — по утверждению Благосветлова, — истинности самого принципа».

Июльская «Домашняя летопись» за 1863 год свидетельствует, что Благосветлов разделял иллюзии европейских утопистов о возможности мирного, просветительского пути к социализму в условиях буржуазной республики. «Чтобы восстановить справедливость идеи труда, европейская цивилизация пока не видит других средств, кроме ассоциации, как мирного реформатора». Принцип ассоциации, пишет он, должен охватить впоследствии не только «все отрасли человеческой деятельности», но и «все сословия, теперь разбитые на враждебные группы». Благосветлов верит, что сила и убедительность идеи социализма способны «уничтожить антагонизм, попирающий современное общество». Как известно, и Писарев под влиянием идей европейских утопистов также допускал в 1863-1864 годах возможность «химического» пути, пути мирного перевоспитания эксплуататоров. Не исключено, что к этой мысли Писарев склонился не без влияния Благосветлова. Во всяком случае, Благосветлов высказал ее в журнале первым. Трансформировал ли он эту просветительскую, утопическую мысль на русское общество шестидесятых годов?

«Потребность в ассоциации всегда чувствовалась и  в русском обществе. Она выражалась в разных формах, — то в общинном владении землею, то в рабочей артели, то в промышленных и торговых компаниях…» — пишет он в той же июльской «Домашней летописи» за 1863 год, но в отличие от Герцена и Чернышевского Благосветлов ориентируется не столько на спасительную крестьянскую общину, сколько на пропаганду идеи ассоциации, социалистических, «общинных» начал вообще. Его отношение к общине с достаточной определенностью выражено в «Домашней летописи» октябрьской книжки журнала за 1863 год: «В массе русского народа общинное начало уцелело в его первобытном состоянии, и если б оно осмыслилось более развитыми индивидуальными силами и более здравыми экономическими понятиями, то никакая внешняя сила, откуда бы она ни давила на народ, не могла бы уничтожить это начало. Проявления его, нет сомнения, всегда были слабы, или, лучше сказать, они всегда находились в пассивном отношении к историческому движению, но признаки его жизни остались доселе. И если б можно было на будущее время отстранить те посторонние влияния, которые мешают развитию общинного начала, то оно со временем удесятерило бы наши силы и разрешило бы множество теперь самых неразрешимых вопросов» (1863, 10,III, 50).