Зверь-из-Ущелья - Соня Марей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты слишком много думаешь о том, о чём думать вообще не следует. Просто береги себя и держись подальше от…
– Лестрийцев?
– Именно. Ваши старики правильно делают, что берегут Скальный город. И тебе советую делать то же самое… - он болезненно поморщился. – Могут найтись… желающие… прибрать его к рукам.
Ренн наклонился, запустив пальцы в волосы – так, будто ему было больно об этом говорить. А я вдруг испугалась. Коснулась плеча дрожащими пальцами. Его тело было жёстким, будто вытесанным из камня, и под рубашкой прятались напряжённые мышцы.
– Кому-то не дают покоя наши сокровища? Неужели они дороже хлеба?
Мне этого не понять. Отец рассказывало голодных годах, о погибших холодными зимами детях, когда жители равнин не могли продать нам зерно потому, что самим нечего было есть. Слава богине, я этого не помнила!
– Я уверена, любой из искателей отдал бы все самоцветы Западных гор за возможность прокормить семью.
– Это ты так думаешь. Но найдутся люди, которые без раздумий продадут всех своих близких за обладание сокровищами. И таких большинство.
Реннейр попытался встать, как будто хотел уйти и оставить меня здесь одну, но я вцепилась в его запястье. Он дёрнулся.
– Что такое?
– Ты ничего не видишь?
Я разжала пальцы и посмотрела на него с удивлением. Он же глядел на свою руку.
– Нет.
– И не чувствуешь?
Я совсем его не понимала. О чём вообще этот лестриец сейчас говорит?
– Нет… – ответила задумчиво, но щекам стало жарко. Вряд ли он хочет услышать о том, как именно я себя ощущаю рядом с ним. Как тесно становится в груди, как в животе сворачиваются огненные спирали, а тело само тянется к нему.
Реннейр молчал, думал о чём-то напряжённо.
– Ладно, неважно. Ты ещё что-то хотела узнать?
Он явно что-то скрыл, но допытываться я не стала. Посчитала лишним. Мне хотелось, чтобы Ренн сам захотел открыться мне.
– Ммм… Если можешь, расскажи мне о детях равнин побольше. Какой была ваша магия? Почему вы так сильно хотите её вернуть?
– Я ничего не хочу, – ответил резко, и я почувствовала себя неуютно. – В старых книгах пишут, что когда-то дети равнин могли повелевать пространством и ветром. Вызванные ими ветра могли разогнать тучи или, напротив, вызвать дождь и спасти посевы. Мы могли путешествовать по всему миру, открывая порталы в любой точке земли. Говорят, что очень и очень давно, повелитель Арнерии, Дара которому не было равных на всём континенте, провёл через портал целую армию.
Я невольно восхитилась способностями этого древнего короля. Целую армию! Надо же… У меня бы никогда так не получилось. Не было ни одного искателя, который смог бы создать врата подобной мощи. Тем более, мы могли перемещаться лишь в пределах Западных Гор.
– Это случилось до того, как Матерь Гор обманула нашего бога и хитростью отняла у детей равнин их Дар.
Я не смогла сделать вдох.
Что? Что он только что сказал?
– Но, Ренн… – начала я в замешательстве. – Это ваш бог обманул нашу богиню. Разбил ей сердце!
Он лишь рассмеялся и покачал головой.
– Каждый ваяет свою историю, Рамона. Летописи пишутся под диктовку, и в них мало правды.
Он все-таки поднялся. Разорвал наши взгляды и шагнул во тьму – туда, где его не доставали отсветы костра. А спустя несколько мгновений я почувствовала, как на плечи опустилась ткань его плаща. Меня окутали запахи стали, вина, полынного луга и… мужчины.
– Замёрзнешь, – произнёс он хрипло.
И я сидела, сгорбившись, вцепившись пальцами в плотную ткань и глядя сквозь бушующий огонь. Чувствуя спиной его присутствие – а он будто нарочно отдалился.
Чувства, в том числе и любовь, только мешают.
Да как ты можешь говорить подобное! Упрямый лестриец…
Не в силах больше выносить напряжение, сдавливающее тисками грудь, я отбросила плащ и поднялась. Реннейр стоял спиной ко мне, сцепив руки в замок, и смотрел на ночное небо.
Неподвижный. Совершенно спокойный внешне. Ну просто камень какой-то!
Я заметалась по поляне, сминая ботинками выгоревшую траву и тугие стебли диких цветов. Никак не могла найти покоя – что-то грызло, скреблось в груди. Тревожило, как заноза.
Я пылала. Поднеси сейчас ко мне пучок соломы – загорится.
Что ты сделал со мной, Зверь-из-Ущелья?
– Реннейр, – позвала я негромко, но он услышал. Повернулся ко мне медленно, будто увидел впервые, осмотрел с головы до ног. Окутал взглядом или… наоборот, разоблачил.
Страшно.
Страшно сказать то, что крутится в голове, но если я этого не сделаю – наверняка пожалею.
– Я никогда не должна была узнать мужчины, – во рту пересохло. – Я должна хранить чистоту тела и мыслей, но сейчас я хотела попросить... – шаг вперёд, к нему – будто в пропасть с головой.
В бушующее безвременье и темноту.
– Поцелуй меня, – произнесла, чувствуя, как земля пошатнулась под ногами, а сердце забилось где–то в горле. – Я хочу понять, что это за чувство такое. За что ваши люди готовы даже умереть, – взгляд замер на его губах. Я представляла, как он касается меня, и от одних только мыслей кровь бежала быстрей. – Просто. Один. Поцелуй. Ты ведь тоже этого хочешь?
Время текло мучительно медленно. Замерзало. Распадалось осколками моих надежд.
А Ренн всё молчал, только дышал тяжело. Взгляд его скользил по лицу, ласкал губы, веки, скулы, но сам он не притронулся и пальцем – держал руки за спиной, стиснув кулаки. Словно боролся изо всех сил – со мной. И с собою самим.
Что-то подсказывало – мы горим в одном огне и оба это знаем.
– Для жрицы ты слишком бессовестная, – наконец, выдохнул он.
– Я знаю.
И, чувствуя, как ведёт голову от его близости, как тлеют остатки стыда и гордости, я продолжила:
– Может, я недостаточно хороша для тебя, Зверь–из–Ущелья?
– Ты прекрасна, Мона, – и посмотрел на меня как–то слишком болезненно, красноречиво. Его слова разлились тёплым мёдом в груди, всё существо затрепетало от нежности, от ожидания. Моё короткое имя звучало из его уст как выдох, как полный боли стон – он повис в плавящемся воздухе и истаял в отсветах костра.
И тут как обухом по голове – догадка. И как я,
