Бронзовый грифон - Владислав Русанов

– Чего это они? – озадаченно буркнул Вензольо, бросая косые взгляды по сторонам.

– Может, в другую тюрьму поведут? – Емсиль приподнялся на цыпочки, стараясь увидеть хотя бы кусочек улицы за оградой.

– А эта что, пустой стоять будет? – поразился стоящий справа худенький парнишка, светловолосый и вихрастый, пойманный городской стражей, когда обчищал карманы пьяного купца. Как выяснилось, мальчишка отстал от корабля, привезшего железную крицу из-под Верны, долго скитался и голодал, пока не решился на бесчестный поступок. Он оправдывался, что хотел забрать не все завалявшиеся у пьянчуги скудо, а лишь на кусок хлеба. Из-за манеры тянуть шею при разговоре и взмахивать руками, словно крыльями, незадачливый юнга получил кличку Цыпа.

– А ее сломают, – ответил Антоло, наблюдая, как округляются глаза морячка.

– Что, правда?

– А ты как думал? С тюрьмами всегда так. Постоит десять лет, а потом ломают. Это проще, чем чистить и вшей с клопами выводить, – храня серьезнейшее лицо, подтвердил Емсиль.

– Так там же люди остались! Ваш товарищ же! А фра Дольбрайн! И…

– Разговорчики! – беззлобно рявкнул проходивший мимо охранник. Взмахнул дубинкой больше для вида.

Цыпа сжался, втянул голову в плечи. Антоло дружески толкнул его локтем.

– Да ладно, я пошутил насчет тюрьмы.

Парнишка кивнул.

– Делать вам больше нечего, как т’епаться по пустякам, – процедил сквозь зубы Вензольо. Дни, проведенные в темнице, не радовали никого, но прежде жизнерадостный каматиец стал почему-то особенно злым и нетерпимым. Нет, не то чтобы он совсем не признавал шуток, но теперь веселье у него вызывали только неудачи соседей по камере. Поскользнулся, споткнулся, ударился или по случайности выронил миску с похлебкой – тут уж Вензольо ржал не хуже стоялого жеребца. – Думайте лучше, как шку’ы свои спасти!

– Да уж подумаем, – решительно ответил Емсиль, смерив каматийца презрительным взглядом.

– Я сказал – разговорчики! – Надсмотрщик остановился, нахмурился, покрепче перехватил дубину.

– Все, все, молчим, – заверил его Антоло.

– Глядите у меня!

Табалец дурашливо вытянулся в струнку, развернул плечи.

Сторож не выдержал и прыснул. Махнул рукой, мол, что с вас возьмешь, баламуты! Пошел дальше.

Емсиль с Антоло обменялись взглядами. Они уже привыкли не задевать Вензольо, иначе он начинал кричать, брызгать слюной и рано или поздно получил бы по шее, а это привело бы к окончательному распаду дружбы, чего ни барнец, ни табалец не хотели.

– Ух ты! Кто это? – хриплым шепотом проговорил Цыпа.

По толпе заключенных пробежала волна. Ропот, говорок, неясный шум, в котором слышались удивленные восклицания.

Антоло взглянул через головы впередистоящих. Вдоль жалкого подобия строя шагал дородный мужчина средних лет – на взгляд, не меньше сорока с гаком – в расшитом золотым позументом темно-синем камзоле и высоких сапогах с длинными шпорами, которые цепляли пыль и подбрасывали ее вверх маленькими фонтанчиками. Его голову венчала шляпа с небольшими полями, украшенная пестрым фазаньим пером.

– На ’укав, на ’укав гляди… – прошипел Вензольо.

– Чтоб я сдох без ужина! – охнул Емсиль.

И верно. Было от чего изумляться. На рукаве приближающегося к ним военного сверкали сразу два золотых банта.

Генерал!

Что такая важная птица делает в тюрьме? Пускай даже это главная тюрьма Сасандры…

Просто так генералы даже по улицам не ходят. Либо их возят в закрытом портшезе, либо они мчатся галопом под веселый посвист плетей, распугивая прохожих, в окружении свиты, состоящей из ординарцев и адъютантов. А тут вдруг пешком, мимо вонючих арестантов да по пыльному неметеному двору.

Антоло загляделся на важного гостя, надутого, словно индюк, и блестящего, подобно павлину, и не сразу заметил суетящегося рядом с генералом сутулого человечка с лицом, изможденным постоянным несварением желудка и больной печенью. Начальник тюрьмы. Ну, его-то, отсидев едва ли не месяц, грешно не запомнить. Его рукав тоже украшали два банта, но серебряные. Всего лишь капитан. Еще недавно его звание казалось студентам очень высоким. Что ж, все познается в сравнении.

Начальник тюрьмы на ходу что-то объяснял заезжему генералу, взмахивая правой рукой так, будто рубил врагов в конной атаке. Но гость отмахивался от него, словно от назойливого слепня.

Достигнув приблизительно середины строя, они остановились.

Генерал подбоченился, опустив ладонь на рукоять меча, оглядел толпу, презрительно оттопырив нижнюю губу. Капитан, стоя на полшага позади, выпучил глаза, задвигал бровями и показал кулак кучке надзирателей. Те встрепенулись, приосанились, развернули плечи. Вперед выкатился низкий, но пузатый сторож. Про таких говорят – что поставить, что положить.

– Слушайте, бездельники! – заорал он густым, трубным басом. – Слушайте сиятельного господина генерала, благородного Риттельна дель Овилла!

От неожиданности – надсмотрщика знали многие, но о его чудесных способностях не догадывались – заключенные смолкли.

Генерал откашлялся. Звучно заговорил, вроде бы и не повышая голоса, но его услышали все. «Вот что значит привычка командовать в бою!» – подумал Антоло.

– Слава Триединому!

– Слава!.. – нестройно отозвалась толпа.

– Слава его императорскому величеству, да живет он вечно!

– Да живет!..

– Пускай крепнет и процветает Сасандра во веки веков!

– Во веки веков!..

Ай да патриот попался! Говорил бы уже, с чем пожаловал, не томил душу…

– Граждане Сасандры! – продолжал тем временем полковник. – Да! Вы не ослышались! Вы все граждане и дети Сасандры! Только оступившиеся! Поверьте мне, его императорское величество, да живет он вечно, знает, что нельзя ходить зимой по улицам и не измазать в грязи край плаща. Нельзя зарезать барана и не испачкать руки кровью. Нельзя жить без греха. Как учат нас святые отцы, служители Бога Триединого? «Кто среди вас без греха, пусть подойдет и вонзит в меня нож острый!» Увы, нет святых в этом мире, под Солнцем и двумя Лунами… Но тот же пророк учит нас: «Один искренне раскаявшийся грешник дороже мне дюжины праведников».

– Куда это он клонит? – едва слышно прошептал Вензольо. – В монасты’ь нас хочет угово’ить?

– Граждане Сасандры! – снова возвысил голос генерал. – Буду краток и честен с вами, как бываю краток и честен с солдатами на поле боя. Наша Родина – суровая, но справедливая – протягивает вам сегодня открытую ладонь. Каждому из вас дается возможность кровью смыть позор преступления и вновь заслужить право именоваться честным гражданином Империи. Сасандра примет вашу службу и воздаст сторицей! – Он передохнул немного, внимательно рассматривая первую шеренгу, и продолжил: – За эту возможность вы должны благодарить его императорское величество, да живет он вечно, и верховного главнокомандующего, его высокопревосходительство т’Алисана делла Каллиано. Скажу вам честно, – генерал заговорщицки подмигнул, – армия – это не только муштра, строительство укреплений и схватки с врагами. Армия – это еще и возможность увидеть новые земли, и добыча, и красивый мундир, уважение окружающих и любовь красоток…