Хайноре (СИ) - Миллер Ронни

Валирейн все — таки не сдержалась и кинулась к ведьме, быстро, будто змея, сама от себя не ожидая такой смелости. Она замком сцепила руки у Альмы за спиной и прижалась щекой к ее груди.

— И не вздумай отстраняться! — приказала Лира дрожащим голосом. — Даже не вздумай!

Ведьма засмеялась и молча обняла ее в ответ.

Позже они легли спать, сдвинув лежаки ближе к костру и друг к другу. Альма прижалась к спине Лиры грудью, и леди чувствовала биение ведьминого сердца, мерное, нечета ее. Валирейн в середине ночи стало вдруг не по себе. Верно, все из — за непривычного места сна и будущей авантюры.

— Все случится утром?

— Не слишком рано, — Слова Альмы щекоткой отозвались у ее шеи. — Твою пропажу заметят где — то к полудню, может раньше, если Сорка не дотерпит и пойдет тебя будить. Лорд без сомнения сам подорвется на поиски. С Дормондом вызовется Галлир, он его сюда и приведет. Мы успеем завершить ритуал до того, как хватятся уже и лорда.

— А если с милордом захочет идти и сир Варой? Или… еще кто — то?

Биро, о боги… если Биро…

— Оставь думы Галлиру, этот вечно пьяный бес знает свое дело. Он придумает, как всех их миновать. Думай только о своей задаче.

Но ее-то дело самое простое — возлегай себе на жертвенных камнях с раздвинутыми ногами и умащенным лоном, терпи коли будет больно, и сердцем думай о Древних. Она боялась, что сиру Галлиру не удастся отвязаться от Вароя, и тогда их ждет беда. Но раз Альма говорит, что дело сделается как надо, раз она спокойна и уверенна, стоит и Лире поступать так же. В конце концов с ними боги и благодать Лима.

Сон пришел быстро.

***

Черное небо. Ни звездочки, ни вспышки. Дрожит в такт колесам телеги, шуршит, будто наброшенный на живого саван. Через мгновение она осознала, что это настил повозки, в которой она едет боги знают куда.

Биро рядом. Смотрит так сочувственно, так жалостливо, хочет что — то сказать, но теряется. Чувствует вину?

Она ничего не чувствует. Только легкость, будто перед прыжком в бездну, к которой стоит спиной и все никак не может обернуться. Еще не готова осознать правду, или не может понять — что из всего этого правда. Камень, огонь, ведьма, любовь и ложь.

Камень, огонь, ложь…

— Как? — спрашивает она, глядя на своего защитника. — Как мы к этому пришли?

Она опустила растерянный взгляд на свои связанные руки.

— Приготовься, — Альма обернулась, заслышав мужские голоса, идущие из коридора ниш. Ее горящие в полумраке глаза на миг осветили залу.

Веревка натирала запястья и щиколотки, Лира устала стоять с поднятыми кверху руками, но повиснуть на них было бы еще хуже. Лицо свело из — за куска тряпья у нее во рту. Сердце колотилось. Тяжело дышать, будто воздух ускользает обратно из носа, как ни хватай. Боги, как близко, боги… Тошнота подкатила к горлу, свет! факелы! идут! Ее замутило до потемнения в глазах, но увиденное следом вмиг развеяло туман. Биро с ними! О нет, нет…

— … Да что ей здесь делать, тепличной девочке?

— Кто знает, милорд? Надо б проверить. Матрона ее говорит, дескать госпожа после смерти служанки сама не своя.

— Да, видел… подери меня бес! Ты?!

Альма усмехнулась.

Небо дрожало под дробный стук колес, спотыкающихся о камни. Они ехали слишком быстро, но куда? В Лим? На Фандия? В имение Оронца? Куда их везла телега, груженая телами, почему ее руки связаны, почему такое сосущее чувство внутри, о чем оно говорит?

Она опустила глаза, испугавшись, что небо рухнет. Биро снова сидел рядом. Или никуда и не уходил?

— Зачем ты пошел с ними, дурачок? — жалостливо протянула она. — Все должно было быть по-другому…

Все должно было быть по-другому. Что — то подсказывало ей, что в этих словах и кроется суть.

— … мы же тебя похоронили!

— Вы похоронили ведьму, но не меня, — насмешливо фыркнула Альма, подбоченившись. — Опусти меч, милорд, поговорим.

— Как ты… что… проклятье! — лорд заметался зверем, бросая взглядом искры то на сира Галлира, то на Биро, стоящих за его спиной. — Куда вы меня привели?!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Незнакомое место? — засмеялась Альма. — Здесь твои предки сношали зверей в угоду богам.

— Так… отпусти девчонку, а потом я с тобой разберусь, сука ты…

— Что, совсем не узнаешь меня?

— Узнаю девку, которая должна была сдохнуть.

— Я тоже тогда думала, что ты меня убьешь, — ведьма подошла ближе и наклонилась вперед. — На, приглядись. Что, и по глазам не узнаешь?

Милорд мрачнел с каждым ее словом.

— Идите отвяжите девочку, а я закончу это представление… — велел он своим спутникам, но те не сдвинулись с места.

Рваные лоскуты воспоминаний плохо пришивались друг к другу. Не то, что это ровное шуршащее полотно черного неба, сплошное, как гладь затихшего моря. Не небо, дура, мы же уже поняли, что это тряпичная крыша телеги. Неба не существует и богов тоже. А ты существуешь?

— Попей. Давай. Ты не пила два дня.

То — то так сухо во рту и глазах. Кто — то ей говорил, что без воды люди живут не долго. Хорошо.

— Лира? Миледи. Пожалуйста, выпей немного. Я не хочу вливать ее в тебя силой. Правда, не хочу. Но если ты не выпьешь сама, мне придется.

Она продолжала смотреть в небо.

— Чего вы стоите, идиоты?!

— Возможно, приказы им должен отдавать не ты? Впрочем, тебе же не впервой терять командование, да? Однажды подчиненные тебя уже не послушались. Забавно, как жизнь любит играться с нашими ошибками.

— Кто? — милорд следил медвежьими глазами за нарочито медленной ведьмой — лисой, неторопливо вышагивающей вокруг него. — Алесса? Нет, все и так по ее плану… Восстание? Старый идиот еще жив?

— Теплее.

— Девочку отпусти. Потом я с тобой поговорю.

— Не пойдет. Времени у нас мало. Поэтому говорить будем сейчас. Но для начала… — Альма подошла так близко, что ей пришлось задирать голову, чтобы посмотреть в глаза лорда. — Я хочу, чтобы ты меня вспомнил.

Вода обжигала иссушенное горло, но Лира пила жадно. Ей так хотелось наполнить себя влагой, что будь это хоть жидкий огонь из жерла горы на южных островах, она бы выпила его весь.

Влага дает жизнь, но с жизнью приходит боль.

— Куда мы едем?

Биро отложил бурдюк, помог ей лечь на устеленное грубым покрывалом дно повозки. Голова отчего — то кружилась.

— Подальше отсюда. Как ты и хотела? — Гвардеец нависал над ней, накрывая шерстяным плащом, волосы падали ему на лицо, под ними он прятал неловкую улыбку. — Хотела ведь, наверняка.

— Да, — почти мечтательно прошептала Лира, но потом из напитавшихся влагой глаз брызнули слезы, и она заканючила как дитя. — Домой, я хочу домой! Отец, батюшка, хочу к отцу, пожалуйста… — Она схватила Биро за руку. — Мы поедем домой? Поедем?

Гвардеец нахмурился и покачал головой.

— Знаешь, сколько я девок повидал за жизнь? Пошто мне каждую помнить?

— Ну — ну, — хохотнула Альма, поводя плечами, — мне хочется думать, что я — то у тебя была особенной.

— Так каждой суке охота думать, — сплюнул милорд, а потом не выдержал и схватил ведьму за локоть. — Значит так, тварь…

— Не хорошо девушек обижать, милорд, — покачал головой сир Галлир, блеснув кинжалом прямо у бока Хозяина Холмов.

— Тебя я, бабья подстилка, на солому в нужник пущу, так и знай, — процедил лорд, нехотя отпуская ведьму.

— Да, за время при дворе твой запас витиеватых оборотов сделался больше, — усмехнулась ведьма. — А вот память, вижу, стала слабеть. Или то в тебе говорит желание все позабыть? И свою природу, и свое происхождение? Свою борьбу за свободный север? Помнишь, как первый раз оказался в королевской клетке? Как раненный бежал из плена и чуть не умер в лесу? Помнишь кто приютил и обогрел тебя? Помнишь, как ты отплатил им за это?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Складка меж бровями лорда с каждым словом ведьмы разглаживалась, а взгляд становился яснее. Дормонд хмыкнул, опуская меч.