Борцы с нечистью. Том 1 - Андрей Никифоров

— Меня жгли.

Ампутированная конечность так хорошо воспламенилась, будто была облита бензином.

— Топили.

Обгоревшая кисть потухла и плавно опустилась ниже.

— Накладывали чары.

Золотистый сияние окутало конечность.

— Кости скармливали собакам, измельчённую плоть закапывали, сожжённое развеивали по ветру, а иной прах отвозили в далёкие страны. Думали, так уничтожат меня.

Кисть стремительно срослась с обрубком.

— Все они ошиблись, — Кощей демонстративно повёл восстановленной рукой, неспешно сгибая и разгибая пальцы, — все ошибившиеся погибли страшной смертью.

— Так может, как Терминатора надо было в расплавленную сталь опускать, — проворчал Лёха.

— Отходим, — прошептал Олег, напоминая цель плана: спасти Ирину и потянуть время.

Борцы мелкими шажками двинулись к выходу, при этом не поворачиваясь спиной к боярину и Кощею. Чуть поколебавшись, Захар последовал примеру троицы.

— Я рад, что ты с нами, — сказал Лёха боярскому сыну.

— Вы не скроетесь, — произнёс древний. — Мне нужна священная жертва и я получу её.

Он быстро призвал заклятье, и у порога церкви засияла стена зелёного света. Приблизившись к выходу, Лёха ударил волшебный мечом по магической преграде. Синий клинок отскочил и по барьеру прошла рябь. «Преграду можно пробить, — подумал Лёха. — Но подарят ли нам на это время?»

— Священная жертва, говоришь, нужна?! — крикнула Ирина. — Невинного агнца хочешь заколоть?

Она на несколько мгновений опустила взор, размышляя о чём-то, а потом резко повернулась к Лёхе, и уставилась на него. Прежде юноша наблюдал самые разные выражения на лице Ирины: часто отстранённое или блаженное, иногда задумчивое, после проказ угадывалась примесь раздражения, а в бою — праведный гнев; совсем изредка мелькало что-то похожее на добродушие или весёлость. Но такого странного взгляда Лёха у монахини ещё не наблюдал. И даже несколько растерялся из-за того, что голубые глаза так пристально и немигающе направлены на него. В чём-то она напоминала юноше человека, который замер у края скалы и собирается духом, чтобы совершить смертельно опасный прыжок с высокого обрыва в воду. Разве что намеренье не столь очевидно, как у экстремала перед нырком.

И на свой «прыжок» монахиня решилась — она дёрнулась в сторону Лёхи. Но столь же резко застыла, вся покраснела, и отвернулась. А затем выхватила нож из-за пояса Олега.

— Не бывать сему! — Ирина приставила лезвие к своей шее. — Лучше убьюсь, чем моя душа достанется злу! Ежели пойду на оное, то не зачтётся за окончание ритуала!

— И-ирина, — испугался Лёха.

Повисла непродолжительная пауза.

— Ты сего не сделаешь, — сказал боярин. — Самоубийство — тяжкий грех. Это слишком для монахини.

— Тяжкий, но вынужденный, — из-под лезвия показалась капелька крови, и лениво заскользила по шее, словно не желая покидать молодое и здоровое тело. — Господь поймёт и простит.

— Достаточно, — произнёс Кощей.

Он сотворил сжатый ледяной поток, который ударил по группе борцов. Олег наоборот сильно разогрел воздух перед собой, чтобы если уж не отразить совсем магическую атаку, то хоть ослабить. Ирина, Лёха и Захар вместе сотворили волшебные щиты: золотистого, синего и зелёного цветов. Обжигающий мороз окутал борцов и всё же совместными усилиями у них получалось сдерживать натиск древнего.

Его напор уже начал ослабевать, когда в дело вступил Михаил Андреевич. Громовые раскаты потрясли стены церкви; призванные боярином ветвящиеся молнии ударяли по защите борцов и слепили их блеском. Соединяясь, отчасти магические барьеры борцов походили на стену щитов в древнегреческой фаланге, в которой соратники прикрывают не только себя, но и друг друга. Однако даже этого оказалось недостаточного, чтобы выдержать совокупный удар как древнего, так и одного из лучших магов царства. Защита лопнула и борцов отдачей раскидало по углам помещения.

Дальше бой завертелся непредсказуемым ураганом: одни противники сходились, чтобы после короткого обмена ударами быть отброшенными и оказаться лицом к лицу с другим врагом. Так Кощей поочерёдно успел принять удары обжигающим топором, магическим клинком и зачарованной саблей, однако сразу восстанавливаюсь и отвечая дождём из ледяных стрел. Одна из молний боярина угодила в пустой ковчег для мощей — его разнесло на множество осколков. Только Ирина старалась избегать ближнего боя, чтобы не попасть в лапы Кощея; и держалась позади соратников, поддерживая их лучами сжигающего света. При этом монахиня всегда держала нож наготове и демонстративно направляла лезвие к груди, если враг оказывался поблизости. Между делом бросаясь боевыми заклятьями, Михаилу Андреевичу довелось скрестить оружие с Олегом, Лёхой и только напоследок очередь дошла до Захара.

— Сын, ещё не поздно передумать! — перекрикивал боярин шум сражения. — Иначе ты найдёшь лишь смерть!

— И мне не хочется поднимать оружие супротив тебя, — сказал Захар. — Но хватит с меня метаний. Будь что будет!

— Стало быть, избираешь смерть, — помрачнел Михаил Андреевич.

Отец и сын скрестили сабли. По первости неуверенно, пара больше походила на спаррингующихся фехтовальщиков, чем на реальных противников. Но с каждой новой атакой звон сабель раздавался всё чаще и сильнее. От пробных выпадов соперники перешли к сериям, в которых были попытки не просто выбить оружие, а как минимум тяжело ранить. Отец и сын хорошо знали манеру боя друг друга, ведь один обучал другого с малых лет, и порой тренировочные схватки получались весьма суровыми, однако впервые удары сыпались в полную силу. Улучшив момент, Лёха попытался помочь боярскому сыну, набросившись на Михаила Андреевича сбоку, да успел сделать только пару взмахов магическим мечом — пришлось опять переключать внимание на подлетевшего Кощея.

Кружа по залу, отец и сын оказались вблизи жертвенника. Сабля заскрежетала об саблю, когда противники, стиснув зубы, старались один оттолкнуть другого, чтобы занять выгодную боевую позицию. В тот миг Михаил Андреевич послал электрический импульс от своего клинка на клинок Захара. Простейший приём, — пуск силы на оружие — каким владеют все знатные воины, не обделённые колдовским даром. Именно таким образом Олег разогревал топор. И все боярские дети знают, как защищаться от передачи импульса.

Но будучи опустошённым физически и морально, Захар слишком поздно отреагировал на уловку. Разряды молний охватили его руки, а затем и всё тело. Боярского сына затрясло, он выронил саблю и сам упал на колени. Разряд настолько потрепал Захар, что он напрочь потерял способность к сопротивлению.

— Судьбинушка-злодейка, эко она всё повернула, — боярин схватил сына за волосы. — Я защищал тебя, Захар, видя в тебе будущего главу и продолжателя рода. Но ежели остановлюсь сейчас, то всему роду погибель. А ежели… сделаю то, что должен, то, быть может, наши потомки будут властвовать. Сын… ты просил у меня прощения. Не-ет, это ты меня прости… Захар.

С этим словом боярин задрал голову парня, и перерезал ему шею лезвием сабли. Кровь хлынула на жертвенник. Боярский сын захрипел, вытаращил глаза, но не