Невеста младшего брата (СИ) - Аверина Екатерина "Кара"

Готовить меня научила жена хозяина нашей квартирки. Это оказалось горазд интереснее, чем изучать кулинарию по роликам в интернете.

Дружба с женой Глеба у нас как-то не сложилась, зато я целыми днями с удовольствием провожу с Ренатой. Она учит меня вести хозяйство и помогает быстрее осваивать местный язык. А еще напоминает мне маму, которая заботилась обо мне, когда я была маленькая.

Стоило Ренате узнать о моей беременности, она сначала отругала за это Радомира, а потом стала делиться со мной опытом. Рассказывает, что ждет меня дальше по сроку, даже с хорошим гинекологом познакомила, который теперь меня наблюдает.

Сегодня она уехала к сыну, а я прибралась и вот, приготовила Раду ужин.

— Я слюной сейчас захлебнусь. Привет малышам, — кладет ладони на округлившийся животик. — Как тут мои девочки сегодня?

— У нас все хорошо, — заверяю его. — Как прошел твой день?

— Пациента нового привели. Представляешь, они месяц ждали, чтобы попасть на прием именно ко мне. Хороший пацаненок такой, запущенный правда. Попробую поставить его на ноги. Очень хочет ходить. Глеб обещал решить для них вопрос с субсидированием, но лечение все равно обойдется в приличную сумму, — вздыхает он.

— Но ты же ему поможешь? — ныряю в объятия любимого мужчины.

— Постараюсь… Что там у нас сегодня? — заглядывает под прозрачную крышку, на которой собрались капельки конденсата. — Моя любимая вкусняшка, — целует меня в щеку. — Я быстро в душ и будем кушать.

А еще нам надо поговорить. Случившееся между мной и Лексом не отпустило. Этот страх приходит ко мне во сне почти каждую ночь. И чем больше становится мой живот, тем чаще я просыпаюсь среди ночи в ужасе, что Рад все узнал не от меня и сказал, что я его предала.

Мой мужчина очень ждет нашу малышку. У них уже есть своя традиция. По вечерам он читает ей сказки, чтобы дочка сладко спала и давала спать своей маме. Она еще совсем крошка, но уже очень активная. Представляю что будет, когда она появится на свет.

Сегодня я сознательно решила разрушить наш с Радом мир. Не могу больше… У меня не осталось сил тащить это в одиночку. Знал бы он, сколько только за сегодня было пролито слез, пока я уговаривала себя сделать это.

Вот и сейчас меня начинает мелко трясти. Дочка в животике чувствует мамино настроение и пихает меня ножкой в бок. Глажу ее, стараясь успокоить.

— Я готов! — пугает своим появлением Радомир. — Чего такое? Ты чего сникла? Плохо себя чувствуешь? Устала? Ложись, я тут прекрасно могу справиться сам, — шепчет он, прикасаясь губами к ушку.

— Нет, я покормлю. Садись.

Ставлю перед ним большую белую тарелку со спагетти. Сверху на них выкладываю соус. Себе делаю чай и сажусь напротив, наблюдая, как он с аппетитом поглощает мою стряпню.

Отодвинув от себя тарелку, складывает на столе руки, сцепив пальцы в замок, и напряженно на меня смотрит.

— Я тебя внимательно слушаю.

А я трушу и уже хочу снова отложить этот разговор, но опять напоминаю себе, что нельзя больше откладывать. До конца беременности я изведу себя, а это обязательно скажется на малышке. С ней так поступать я не имею морального права и я заставляю себя удержаться на стуле и даже посмотреть Раду в глаза.

— Нам очень надо поговорить, — мой голос сел и превратился в тихий шепот.

Плечи Радомира напряглись и на внутренней стороне запястья повздувались вены. Прокручиваю в голове фразы, с которых можно было бы начать разговор. Каждую из них за эти месяцы я выучила наизусть, но именно сейчас они все кажутся нелепыми, просто ничтожно глупыми.

— Рад, я очень тебя люблю… — он терпеливо ждет. Его выдают лишь руки, на которых ходуном ходят тугие канаты мышц. — Есть кое-что… Я должна была рассказать сразу, но так испугалась, что ты откажешься от меня… От нас. Если ты сейчас нас прогонишь, это будет …

— Блядь, Рита! — не выдерживает он. Подскакивает, нервно обходит стол и садится передо мной на корточки. — Тебя трясет всю, — сжимает в коконе из ладоней мои руки. — Что ты несешь сейчас такое, родная? Я ни хуя не понимаю! Мне от вас отказаться? От своей дочери, от тебя?! Что, мать твою, происходит?!

— Наша дочь… Рад, она может быть не твоя, — выдыхаю и закрываю глаза.

В комнате повисает тяжелая тишина. Слышно только капли, ударяющие по кухонной раковине. У меня внутри вдруг становится пусто. Я жду удара. Даже не так. Мне сейчас было бы легче, если бы он меня ударил. Сказал, что я шлюха. Что я виновата. Что я предательница. А он молчит и я боюсь на него смотреть.

— Что, прости? — прокашливается, но голос все равно хриплый.

— Она может быть от Лекса… — забиваю еще один гвоздь в крышку гроба наших с ним отношений.

— Ты же шутишь сейчас, Рит? Это же ни хуя не смешно, малыш!!! — подскакивает он. Решаюсь открыть глаза и посмотреть на его посеревшее лицо. — Ты трахалась с моим братом?! Когда? Когда, блядь, вы успели?!

— Я не уверена… не знаю, — лепечу в ответ.

— Не уверена? Не знаю?! Это как так, Ритк? Как, блядь, такое может быть?!

И онемевшими губами я вываливаю на него все, с чем жила все эти месяцы. Как приехал тогда его брат. Как увез меня в кофейню, чтобы поговорить. Как потом проснулась в дешевом отеле с голым Лексом под боком. Как обнаружила его сперму между бедер. Как ненавидела его и как страшно мне было. Как мне сейчас страшно…

Захлебываясь слезами и собственным дыханием я больше ничего не утаиваю от Радомира.

— Ссука… — он проводит ладонью по волосам.

Разворачивается, идет в прихожую.

— Рад… пожалуйста… не уходи… — догоняю его.

Забирает ключи с тумбочки, бросает на меня тяжелый взгляд, скользит им по животу и болезненно сглотнув, уходит из квартиры, хлопнув дверью прямо у меня перед носом.

— Нет-нет-нет, — поскуливая, сползаю по стене вниз. — Ну, пожалуйста…. Нет… Я же не смогу без тебя. Я люблю тебя…. — глажу животик. Малышка слабо толкается мне в ладошку и снова затихает. — Ра-а-ад…. — реву, не сдерживаясь, — вернись… Вернись, мы не договорили! Вернись, — сворачиваюсь комочком прямо на коврике в прихожей, обнимаю себя руками и продолжаю повторять окончательно севшим голосом. — Вернись… Мне плохо без тебя. Мне плохо, Рад… Вернись…

Глава 46

Радомир

Легкие горят, мышцы в икрах сводит. Торможу на набережной, уперевшись ладонями в перила. Сгибаюсь пополам и глядя себе под ноги стараюсь отдышаться. В ушах шумит, перед глазами пляшут черные точки, все конечности покалывает от нехватки кислорода. Наплевав на редких прохожих, сажусь на вымощенную круглым гладким камнем мостовую и вцепившись в волосы закрываю глаза.

В ушах раскатами грома грохочут слова Ритки о том, что она носит не мою дочь. Это может быть ребенок брата… Этот ублюдок трахнул мою девочку!

Горло сдавливает спазмом. Даже сигаретный дым не лезет. Попытка затянуться заканчивается тяжелым кашлем и саднящими легкими.

«Не моя дочь… не моя…»

Да нет же, блядь! Моя!

Аррр. Сука! Что ж так больно то?! От предательства брата больно.

Лекс, как же так, а? Я всю жизнь за тебя. Всю жизнь, блядь, на твоей стороне! Против всех! Ты, сука, вырос на моих глазах! Хвостиком бегал! Вот такой, блядь, маленький, кареглазый шухер, который вечно то на дереве застрянет, то новые штаны порвет, то котенка домой притащит! Ты же, сучонок, как никто другой, в людях разбираешься. С детства, мать твою! Что же ты наделал? И пропал… Я все эти месяцы тут с ума сходил, не прекращал искать брата. Рискуя выдать себя Ольгиному отцу, все время держал связь с родным городом в надежде, что мой Лекс появится и я хотя бы буду знать — живой. А сейчас я сам готов его убить. Голыми руками свернуть шею ублюдку!

Он же понял разницу! Он понял, что Рита сама ко мне пришла. Она влюбилась в меня, не в него!

Не смог отпустить… Ему тоже было больно. Я его предал, позволив себе забрать Маргариту. А он. Он, сука, взял и ударил туда, куда бить было нельзя ни при каких обстоятельствах. Это даже не под дых. Это блядь, в сердце, легкие, почки… Выстрел в башку!