Ночная тьма - Нора Робертс

— Я не знаю, что тебе нужно от меня, Колт, и не уверена, что смогу тебе это дать.

— Из-за того, что случилось с тобой когда-то? Из-за того, о чем ты рассказывала Лиз в смотровой, а я подслушал?

Она мгновенно отпрянула.

— Это касалось только ее и меня, — холодно отрезала Алтея. — И это не твое дело.

Реакция была в точности такая, какую он ожидал и к которой был готов.

— Мы оба знаем, что это неправда. Но лучше поговорим об этом позже, когда ты будешь готова. — Желая поскорее перевести разговор на другую тему, он заметил: — Знаешь, они оценивают вероятность того, что это сделал Скотт, как пятьдесят на пятьдесят.

— Знаю. — Она посмотрела на него настороженно. — Я звонила в больницу перед тем, как легла спать. Бойд до сих пор допрашивает Клайна и Доннера.

— Тебе не терпится до них добраться, не правда ли?

— Да, — улыбнулась она, — не терпится.

— Знаешь, когда я услышал выстрел, у меня сердце остановилось. — Немного расслабившись, он откусил кусок пиццы. — Я мчусь назад, готовый к схватке, вламываюсь в дверь и что же вижу? — Он покачал головой, поднял бокал и чокнулся с ней. — Ты стоишь, и кровь течет у тебя по лицу… — Он умолк и нежно потрогал повязку у нее на виске. — Оружие в обеих руках! У твоих ног истекает кровью здоровенный верзила, а двое других лежат ничком, руки за голову. И ты стоишь там, как Диана-охотница, как богиня мщения! Надо сказать, я почувствовал себя совершенно ненужным.

— Ты сработал отлично, Найтшейд. — Она слегка вздохнула. — И могу признаться, что в тот момент была чертовски рада видеть тебя. Ты выглядел как настоящий ковбой. — Она наклонилась вперед и поцеловала его. Ее губы были нежными, мягкими.

— Я принес тебе подарок. — Он переменил тему.

— О, вот как? — Поскольку опасный момент, кажется, миновал, Алтея улыбнулась и снова поцеловала его. — Спасибо.

Он вынул из кармана небольшой бумажный пакет и бросил ей на колени.

— Ах, как красиво упаковано! — Усмехнувшись, она вскрыла пакет и извлекла оттуда изящный кружевной лифчик и трусики, голубые, как полицейская униформа. Ее усмешка перешла в довольный смех.

— Я плачу свои долги, — сообщил Колт. — Поскольку я подумал, что у тебя достаточно белых, то решил выбрать другой цвет. — Он протянул руку, чтобы пощупать шелк и кружево. — Может быть, примеришь?

— Потом.

Но теперь она знала, чего ей хочется. Она запустила пальцы в его шевелюру и запрокинула ему голову, так что его лицо поднялось и их губы встретились.

— Хочешь ко мне в постель?

— Конечно! — Он тоже встал, обнял ее и привлек к себе поближе. — Я думал, ты никогда не спросишь.

— Я не хотела, чтобы пицца остыла.

Он дернул за пояс ее халатика.

— Все еще голодна?

— Да, в том смысле, который ты подразумеваешь.

Она рассмеялась, когда он сгреб ее в охапку и поднял на руки.

— А это зачем?

— Чтобы ты под собой ног не чуяла… Сейчас.

Он понес ее в спальню, а она обхватила его шею руками и крепче прижалась к нему.

Покрывало было откинуто, но свежие белые простыни почти не смяты после ее сна. Колт уложил ее на кровать и лег рядом, покрывая ее лицо легкими, дразнящими поцелуями.

Ее пальцы тем временем расстегивали пуговицы его рубашки. Она знала, что им предстоит, и была готова — решительно готова — к буре и натиску нахлынувших эмоций. Когда ей удалось стащить с него рубашку и дотронуться до теплого крепкого тела, она издала негромкий стон удовлетворения.

Он продолжал целовать ее, поводя по коже губами и покусывая, а она судорожно срывала с него оставшуюся одежду. В ней пылала яростная энергия, обещавшая дикое, бешеное наслаждение. Но он пока что преодолевал подступающие приступы желания и продолжал нежно ласкать ее.

В порыве страсти Алтея прервала поцелуй и напряженно выгнулась.

— Я хочу тебя!

От этих слов кровь в его жилах побежала быстрее. Но это было бы слишком легко — взять то, что она предлагает, сразу сорвать созревший плод.

— Я знаю. Чувствую.

Он снова прижался губами к ее губам с такой трепетной нежностью, что она застонала. Ее руки, крепко сжимавшие его голые плечи, обмякли.

— Я тоже хочу тебя, — прошептал он, отклоняясь, чтобы посмотреть на нее. — Всю тебя. — Очарованный, он запустил пальцы в ее волосы и рассыпал их по подушке пламенеющими волнами. Затем нежно, очень нежно повернул ее голову, чтобы поцеловать повязку на виске.

Эмоции бурлили в ней.

— Колт!..

— Т-с-с… Я только хочу посмотреть…

И он смотрел на нее, касаясь ее лица кончиками пальцев, трогая большим пальцем нижнюю губу, проводя им по линии подбородка, находя пульс, бившийся на горле.

— Солнышко заходит, — тихо сказал он. — Свет творит чудеса с твоим лицом, с твоими глазами. Только что они были золотыми, и в них поблескивали темно-карие искорки. Я никогда не видел таких глаз. Ты выглядишь как картина. — Он погладил пальцами ее ключицы. — Но тебя можно потрогать, почувствовать твою дрожь, познать тебя живую.

Она подняла руки, желая опять привлечь его к себе, утолить свою жажду.

— Не надо слов!

— Конечно, надо. — Он слегка улыбнулся и ткнулся лицом ей в ладонь. — Может быть, я не нашел нужных слов, но без них нельзя.

Он начал целовать ее запястье и вдруг заметил на нем легкие следы синяков. И вспомнил.

Сдвинув брови, он взял ее за обе руки и начал пристально рассматривать их, потом снова взглянул на нее.

— Это я сделал!

О Господи, думала она, как бы мне унять проклятую дрожь.

— Это неважно. Ты был вне себя. Люби меня, возьми меня!

— Мне очень неприятно думать, что я в гневе сделал тебе больно или что я вообще когда-нибудь могу сделать тебе больно. — Он опять осторожно коснулся губами ее запястья и ощутил, как бьется ее пульс. — Ты думаешь, легко забыть, какая ты нежная, Тея. — Рукава ее халата соскользнули, и он добрался губами до ее локтя. — Какая ты маленькая, нежная и беспомощная!

Он подложил ладонь ей под голову и приподнял ее так, что грива волос схлынула вниз, а лицо приблизилось к нему. Затем его рот снова накрыл ее губы сочным, сладким, продолжительным поцелуем, от которого у нее закружилась голова. Она поняла, что слабеет. Ее руки обвились вокруг его шеи, все ее тело сотрясала дрожь.

Что он делал с ней?! Она не могла ни думать, ни сопротивляться. Еще бы! Она готовилась к натиску, а он дарил ей нежность. Можно ли было защищаться от страсти, умело запутанной в нежность? Его поцелуи очаровывали ее так же сильно, как и соблазняли.

Ей хотелось сказать ему, что соблазнять ее не надо, что она… ах, она и так готова сдаться и последовать за ним в страну блаженства, куда ее звали его опьяняющие поцелуи и неторопливые, умелые ласки.