Ярость - Карин Слотер

— Ты думаешь, он продолжал околачиваться у вас, потому что боялся, что ты передумаешь в отношении его «внепрограммной деятельности», так сказать?

— Мне кажется, он просто не мог успокоиться, что последнее слово осталось за мной. — Энджи улыбнулась своей самой сладкой улыбкой, говорившей, что она решила все-таки додавить его. — Ну же, детка. У тебя ведь процент раскрываемости больше, верно?

— Давай поговорим об Ормевуде.

Она обиженно надула губы, но долго не выдержала.

— Я же сказала тебе: Майкл любит контролировать ситуацию.

— Он показался мне нормальным парнем.

— Ребята этого не замечают, но это есть. Можешь мне поверить. Спроси у любой женщины, и она, проведя с ним десять минут, скажет тебе, что этот тип поведен на контроле.

— Ладно. — Для полицейского в этом не было ничего необычного, Уилл сталкивался с таким часто. — А еще я заметил, что в нем очень силен дух соперничества.

— Это еще мягко сказано, — ответила Энджи. — Он перевелся в другой отдел, но так и не успокоился, что я взяла верх. Он всегда приходит ко мне в конце смены, сразу после того как я напечатаю все свои DD-5[16].

— Он их просматривает?

— Я бы ему яйца оторвала, если бы только попробовал! — Она бросила в рот еще один кусочек сыра. — Но, думаю, если бы я оставила его одного на пару секунд, он бы все вверх дном в моем столе перевернул.

— Он вспыльчивый?

— Не больше, чем остальные из нас.

Уилл не понял, что она хотела этим сказать, но решил не упирать на это.

— Выглядит так, будто он хочет убедиться, что ты не собираешься посадить его.

— Может быть. — Она снова принялась жевать, оставив свои мысли по этому поводу при себе.

Уилл внимательно смотрел на нее, пытаясь понять, что она от него скрывает.

С Энджи всегда было так: она всегда держала что-то в резерве. Даже по прошествии стольких лет Уилл не знал, делает она это умышленно или у нее просто такой защитный механизм. Здесь была и ложь, и то, что Уилл считал инстинктом самосохранения. И он был последним человеком на Земле, который стал бы упрекать ее за это.

— Сегодня днем Ормевуд выглядел очень расстроенным по поводу своей соседки, — сказал Уилл.

— Он на самом деле любит детей, — ответила она. — У его сына какие-то проблемы с головой, но я его как-то встречала, он очень славный. Жена его очень холодна, но и я на ее месте была бы такой, если бы каждую ночь нужно было трахаться с придурком. — Она решила пояснить. — Я встречала их на вечеринке по поводу ухода на пенсию его напарника. Кен Возняк, чернокожий парень, хотя тоже поляк. Я подумала: пойду поддержу соотечественника.

— Очень мило с твоей стороны.

— Не думаю, что он долго протянет. С ним случился какой-то удар, внутри что-то оборвалось. Половина тела не работает.

— Родные у него есть?

— Никого.

Они немного помолчали.

Энджи открыла рот, чтобы что-то сказать, но потом передумала. Уилл хорошо знал, что подгонять ее не нужно, она сама в конце концов все выложит.

— Насчет Майкла… Все дело в том, что он не тот человек, которым старается казаться.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Он все время пытается соответствовать, но ему это не удается.

Уилл подумал, что то же самое можно сказать и о нем самом.

— Это плохо?

Прежде чем ответить, она на несколько секунд задумалась.

— Вот как с этим Возняком. Мы с ним не были слишком близки, тем не менее я пошла навестить его. Здоровенный парень вот с таким брюхом. — Она отвела руки на приличное расстояние от живота. — При этом он настоящий дамский угодник, понимаешь? Вечно комментировал, как я одеваюсь на работу. «Я бы охотно пожарился с этой птичкой» — и всякий прочий бред в этом же духе. Но он пожилой мужик, настоящий плюшевый мишка, поэтому все это просто забавно и даже, может быть, немного лестно, но уж никак не страшно.

— О’кей, — сказал Уилл.

Он не вполне понимал, к чему Энджи клонит, но понял: главное, что этот человек не обманывает.

Она продолжала:

— У Кена были свои специфические высказывания. Например, вручает каким-нибудь штатским свою визитку и говорит: «Этим можно подтереться», и все с такой обезоруживающей непосредственностью, что они смеются, но карточку все равно берут, понимаешь? Как коп Кен, может, и чудаковатый, но они понимают, что при этом он крутой парень.

— Все правильно, — согласился Уилл.

Все копы пользуются какими-то трюками, чтобы наладить контакт с потенциальными свидетелями. Конечно, у каждого они свои, но всем этим фокусам обязательно требуется определенное очарование, чтобы они срабатывали на улице.

— Кен сейчас в больнице, такие вот дела. Пролеживает свою кровать. Честно сказать, жалко парня.

— Плохо дело.

— Да уж. — Она сделала движение рукой, как бы отмахиваясь от его слов. — Дело в том, что как-то через пару недель стою я с девочками на нашем месте, а тут идет Майкл. Девочки откуда-то знают, что он коп, потому что… ну, блин, потому что он на самом деле коп. Может, по запаху чуют. — Она откинулась в кресле, и Уилл заметил, что это воспоминание злит ее. — Так вот, Майкл прохаживается туда-сюда перед всеми, прямо кум королю, подмигивает мне так заговорщицки, как будто это все очень забавно, а не полная глупость, которая может провалить работу под прикрытием, спрашивает у девочек, не видели ли они тут одного парня, говорит, что он очень опасный ублюдок и чтобы они держались от него подальше. Потом достает свою визитку и говорит…

— «Этим можно подтереться», — догадался Уилл.

— Правильно, — подтвердила она. — Ему всегда это нравилось, он изо всех сил строил из себя крутого, пытался соответствовать, вот только не знал как, поэтому подражал другим.

— Как те, кто цитирует фразы из фильмов.

— Да, бэйби, — сказала она, идеально скопировав голос Остина Пауэрса.

Уилл обдумывал все это, вспоминал короткое время, которое провел с Майклом Ормевудом до того момента, когда они обнаружили мертвую девушку во внутреннем дворе дома детектива. Энджи, конечно, предоставила благодатный материал для размышлений по поводу его личности, но Уилл не полностью соглашался с ее выводами.

— Меня это не очень настораживает.

— Понятно, — сказала она. — Но все равно ты считаешь, что в нем что-то такое есть. Твой внутренний радар уже сработал.

Ее слова отражали самую суть их отношений. Двадцать пять лет назад они встретились в детском доме штата. Уиллу было восемь, Энджи — одиннадцать. Обоим всю свою короткую жизнь приходилось оттачивать собственные инстинкты; оба тяжело учились слушать внутренний голос, когда тот говорил им, что если кто-то носит белую шляпу, то это еще не значит, что он хороший человек.

— Да, — согласился Уилл. — Я пока не очень разобрался в нем. Думаю, это потому, что я его раздражаю. Никому не нравится, когда его заставляют плясать под чужую дудку.

— Тут не только это, тут нечто большее, — настаивала она. — И ты знаешь это так же, как и я.

— Возможно. — Он поднял Бетти, чтобы почесать ей за ухом.

Энджи встала.

— Мне нужно, чтобы ты пробил для меня одно имя.

— Какое еще имя?

Она вернулась в гостиную за сумочкой. Уилл последовал за ней, прижимая собаку к груди. Косточки этого крошечного создания были такими хрупкими, что порой казалось, будто он держит в руках птичку.

— Вот. — Энджи протянула ему розовую липкую бумажку для заметок с аккуратной надписью печатными буквами посредине. — Он сказал, что во что-то вляпался. Звучало это скверно, но у меня такое ощущение… — Она пожала плечами, так и не закончив фразу. — Думаю, он попал в беду.

Уилл не взял бумажку. Стараясь, чтобы голос звучал так, будто он подшучивает над ней, он сказал:

— С каких это пор ты занимаешься тем, что спасаешь людей?

— Ты поможешь мне или будешь просто торчать здесь, почесывая эту маленькую псину?

— А можно я буду делать и то и другое?

Ее губы дрогнули в улыбке.

— В его карточке о досрочном освобождении все записано очень кратко, а дело слишком старое, чтобы быть в нашем компьютере. Сможешь воспользоваться своими волшебными возможностями в БРД и сделать для меня копию из архива?

Он понял, что именно из-за этого Энджи и пришла к нему сегодня вечером, и постарался не выдавать своего разочарования. Он взял листок и мельком взглянул на надпись, которая напоминала расплывшееся пятно. Уиллу всегда было трудно разглядеть буквы, особенно когда он был расстроен или раздосадован.

— Уилл?

— Выяснение того, попало ли дело в архив, может потребовать какого-то времени, — предупредил он.

— Это не срочно, — сказала она. — Может быть, я его вообще никогда больше не увижу.

Он почувствовал облегчение, что могло означать только то, что перед этим он ревновал.