Главный бой - Юрий Никитин

Сердясь на себя, он без нужды выпятил нижнюю челюсть, сделал лицо суровым.

— Принцесса, — прозвучал его сильный, мужественный голос, — я потрясен… ну прямо как обухом простолюдина в боярский лоб!.. Мне, вот такому, выпало счастье невиданное. Но, увы, увы. Я на княжьей службе! Мне еще путь великий впереди. А хвост, как у вас говорится, позади.

Принцесса несколько мгновений изучающе рассматривала его суровое, словно вырезанное из гранита, теперь уже красного, лицо. Их глаза встретились, сомкнулись. Добрыня стиснул зубы, приказывая себе держаться. Принцесса вскинула тонкие, как нарисованные, брови:

— Но что тебе служба? Это теперь твое королевство!

— Видишь ли, принцесса…

— Мало? — поняла она. Ее взгляд оценивающе пробежал по его могучей фигуре. — Раздвинуть мечом пределы не так уж и сложно, если меч в такой руке, герой.

— Не то… Понимаешь, принцесса… мужчина не может отказаться от слова.

К его удивлению, она ответила тотчас же:

— Понимаю. Сколько твое нынешнее поручение займет времени?

Он взглянул в ее чистое лицо, исполненное такой неслыханной красоты, что сердце уже не щемило сладко, а рвалось на части и падало к ее ногам. Голос стал тяжелым и хриплым:

— Ты прости меня. Но… мне отпущено всего две недели. Из них я три дня… уже четыре… или даже пять… потратил черт-те на что.

Ее грудь приподнялась и опустилась. Он услышал вздох облегчения.

— Ну, это немного. Я боялась, что твое черт-те что затянется на годы. Значит, ты обещаешь вернуться через две недели? Пусть через три.

Ее лицо было чистое, невинное. В глазах светилась любовь и преклонение перед ним, таким могучим, отважным, умеющим защитить, сберечь. Он напрягался, тужился, краснел, но язык был как тяжелая колода, не поворачивался сказать правду.

— Да-да, — ответил он сипло, избегая ее взгляда, — я обещаю! Вернусь… видишь, какая луна? От нее уже одна половинка! Даже не половинка, а серпик… И тот не успеет истаять… когда ты услышишь ржание моего коня, услышишь конский топот, узришь нас обоих…

Язык все равно двигался как колода, но все-таки двигался, но едва он тужился сказать правду, сразу замерзал, как жаба на льду.

— Я буду ждать, — прошептала она счастливо. — Я так буду ждать!.. Ты не представляешь, как я буду ждать…

— Ну-ну, — проговорил он с трудом, сделал неимоверное усилие и добавил: — Ничто на свете, кроме смерти, не может освободить меня от обета!

Она вскрикнула счастливо, словно все еще не верила в такое счастье, бросилась ему на шею. Он не успел опомниться, как его руки подхватили ее, такую легкую, невесомую, сотканную из солнечных лучей и чистого воздуха, ноздри задрожали, вбирая неземной запах.

— Поклянись еще раз! — шепнула она ему на ухо.

— Ты мне не веришь? — проговорил он сипло, словно проглотил раскаленную заготовку для топора. Лживая тварь, как можно врать такому светлому существу…

— Верю! Просто так приятно услышать снова и снова…

Внутри у него застонало, раскаленная болванка прожигала внутренности, опустил ее на пол:

— Мужчины дважды не клянутся. Иначе чего стоит первая клятва? Прости, но конь уже заждался!

Застучали копыта, раздался сильный злой голос. Это Леся, расталкивая народ, пробиралась к помосту верхом и со Снежком в поводу. Народ кричал и ей хвалу, бросал цветы. Лицо Леси было злое, застывшее, а цветы сразу увядали, коснувшись ее лица.

Добрыня сказал с великим облегчением:

— Мне надо ехать. Прости.

Принцесса прижала ладони к груди. Глаза ее обшаривали его лицо. Добрыня думал, что сдерживает часто бьющееся сердце, но тонкие пальцы скользнули за край платья, на свет появился крохотный платочек.

— Возьми!

Добрыня представил, как глупо будет выглядеть с платочком на рукаве, да с ночевками в лесу, прямо на земле, когда этот чистый платок превратится в грязную тряпицу.

— Э… ты лучше помаши им вдогонку.

— Ты не понял, — сказала она торопливо. — Это не простой платочек! Он в состоянии… правда только один раз, перенести владельца в любое место. В любое, куда пожелаешь! После этого он исчезнет, вернувшись к великому чародею… забыла его имя. Если ты будешь в дальнем краю, если не будешь успевать вернуться, то просто тряхни им и вели перенести… Я буду ждать тебя, герой!

— Я вернусь, — ответил он, чувствуя себя подлейшим лжецом, — и мы попируем!

Принцесса вдруг покраснела, опустила глаза, голос ее стал тихим, смущенным:

— Еще я знаю… что рожу тебе много сильных и красивых детей!

— Я вернусь, — повторил он, но тоже не смотрел ей в глаза, — видишь луну? Не успеет истаять, как приеду на горячем белом коне.

Он прыгнул с помоста. Снежок напрягся и закрыл глаза. Тяжелый герой в железе упал на спину, едва не переломив, тут же ухватил поводья. Снежок закряхтел, жалуясь, отвернулся от помоста.

Принцесса прижала руки к сердцу. Добрыня красиво вскинул длань:

— Прощайте!

В спину им донесся жалобный вскрик:

— Если не вернешься, я умру…

Леся направила коня через площадь, Добрыня мчался следом, не разбирая дороги. В глазах стояли слезы, ветер смахивал, размазывал по лицу. Стыд жег внутренности, недобрым жаром растекался по телу.

Когда выметнулись на полном скаку из городских врат, он не сразу понял, что Леся вывела на другую сторону города. Кони неслись наметом, прошли вдоль речного берега, миновали широкий заливной луг, проскочили рощу, поле, снова гай, и только тогда Леся позволила усталым коням перейти на шаг.

День шел к полудню, однако небо странно потемнело. Воздух окружал их сырой, вязкий, пропахший гнилью и плесенью. Корявые, болезненно искривленные кусты опустили мокрые осклизлые ветви. Деревья росли мелкие и в нездоровых наростах. Многие гнили стоя, на земле разлагались в слизистую труху корявые стволы.

Лесю тревожило, что ни зверек не перебежал дорогу, ни птица не выпорхнула из кустов. В таком лесу, больше похожем на болото, какие звери, какие птицы, здесь даже червей или лягушек не видно, все белесое и прогнившее, ничто не двигается, даже листья не шевелятся, а тяжелый туман, серый и тягучий, проникает сквозь одежду, сквозь кожу, пропитывает плоть и кости. Леся чувствовала себя безобразно распухшей, похожей на большую сонную рыбу.

Добрыня ехал неподвижный, доспехи блестели, покрытые влагой. Лицо усеяно мелкими капельками, а Снежок так вообще взмок, будто выбрался из болота. Люди и кони дышали трудно, воздух перемешан наполовину с водой, что плавает над землей в виде мелких капелек, поднимается до самых вершин деревьев, те тоже блестят, словно после долгого затяжного дождя.