Некоронованные короли Америки - Валентин Зорин

Новый президент начал с того, что ввел своих приближенных и политических покровителей в состав правительства. Так промышленник и банкир Меллон стал министром финансов.

Появление Гардинга в Белом доме ознаменовалось превращением этой штаб-квартиры американского государства почти в притон, где с утра и до утра новый президент пьянствовал со своими дружками, решая государственные дела за карточным столом. По Вашингтону поползли слухи один скандальнее другого. Известная в тот период американская журналистка Алиса Лонгуорт, использовав свои обширнейшие связи, ухитрилась проникнуть в личные апартаменты главы государства.

«До меня доходили слухи, — писала впоследствии Лонгуорт, — и я хотела убедиться сама, насколько они соответствуют истине. Действительность превзошла все, что говорили. Комната, в которую я попала, была набита приятелями Гардинга. Воздух был тяжелым из-за плотного табачного дыма, повсюду стояли подносы с бутылками виски всех марок (продажа спиртного тогда в США была запрещена. — В. З.); расстегнутые жилеты, красные лица, мутные глаза, задранные на стол ноги, плевательницы на каждом шагу, в руках — карты, мелки для покера, на зеленом сукне столбики золотых монет».

Но дело не в кабацкой обстановке, окружавшей Гардинга. Она была лишь фоном, на котором собутыльники президента, его партнеры по покеру, ставленники нескольких, преимущественно нефтяных, концернов ловко обделывали свои делишки.

Уже издавна внимание нефтяных компаний США привлекали богатые нефтью песчаные отмели, расположенные вдоль побережья страны. Земли эти по американским законам являются собственностью государства и не должны передаваться в руки частных компаний. Тем не менее в обход закона под нажимом Меллона и других нефтяных магнатов в мае 1921 года Гардинг подписал приказ о передаче принадлежащих военно-морскому ведомству нефтяных отмелей Типот Доум в штате Вайоминг, а также нефтеносных отмелей на побережье Калифорнии в руки частных владельцев.

Конкуренты промышленников, получивших столь щедрый подарок, подняли шум. В газетах появились разоблачительные статьи. Как стало известно, личные друзья президента, члены его правительства Догерти и Фолл приняли от нефтяных компаний несколько взяток, размером в 100 тысяч с лишним долларов каждая, В столичных гостиных перешептывались о том, что еще большие взятки положены на анонимные счета в американских и швейцарских банках, а за таинственным анонимом скрывается не кто иной, как сам президент Соединенных Штатов.

Скандал нарастал. Все новые и новые грязные детали грандиозной аферы доводились кем-то до сведения газетчиков и выплывали наружу.

В этих условиях дальнейшее пребывание Уоррена Гардинга в Белом доме таило в себе угрозу для тех, кто стоял за ним. И тогда было решено отделаться от ставшего ненужным и компрометирующего своих покровителей деятеля. «Мавр сделал свое дело, мавр может уйти». Гардинга устранили. После ряда маневров с целью вывести из-под огня других участников аферы Эндрю Меллон счел целесообразным в этой головоломной партии пожертвовать еще несколькими фигурами. Последовали отставки министра внутренних дел Фолла, министра юстиции Догерти. Правда, до тюрьмы, вопреки требованиям общественности, дело не дошло — их просто бесшумно убрали с политической шахматной доски.

Что же касается Меллона, то он эту очередную свою партию выиграл, сохранив министерский пост не только при президенте Кулидже, но и в следующем правительстве Герберта Гувера. Вплоть до 1932 года, когда совершенно дискредитировавшую себя администрацию республиканской партии заменило правительство Рузвельта, Эндрю Меллон — глава одной из крупнейших промышленно-финансовых империй современной Америки — руководил государственными финансами. Монополистическая династия, не таясь, управляла экономической жизнью страны. Но прежде чем рассказать, как использовало это семейство столь выгодную ситуацию, вернемся на несколько десятилетий назад.

Козел в огороде

Конец XIX века. Небольшой замызганный дом на одном из шумных перекрестков быстро растущего Питтсбурга. В захламленной комнате над конторкой склонился неопрятный человек с застывшей на лице, как бы приклеенной, улыбкой, обнажающей почерневшие зубы, и маленькими настороженными глазами. Это Томас Меллон, человек, о котором известно, что под большой процент он ссужает деньги.

Если старый Форд начинал свою карьеру в качестве механика, если в роду Дюпонов и Рокфеллеров были и химики, и инженеры, то сферой деятельности Меллонов в начале их появления в деловом мире Америки было только одно — биржевые спекуляции.

Основатель династии Томас Меллон, положивший начало богатствам этой семьи, по словам его биографов, «знал все законы, касающиеся прав кредитора на имущество должника, и наживался на безрассудстве других». Иными словами, этот один из самых почитаемых буржуазной пропагандой Америки капиталист, которого нынешние американские журналы, прославляющие монополистов, готовы изображать чуть ли не подвижником, был вульгарным ростовщиком.

А поскольку Томас Меллон «знал все законы, касающиеся прав кредитора на имущество должника», то понемногу дело росло, ростовщические операции приобретали все больший размах, и скоро в паутине этого питтсбургского паука запуталось множество мелких и средних предпринимателей.

Но ростовщичество было лишь первым шагом. Своим сегодняшним могуществом династия Меллонов обязана алюминию и нефти.

…Так же как и люди, династии предпринимателей проходят разные стадии своего развития — незрелую пору, зенит могущества, дряхлость. Есть на Уолл-стрите династии, сила которых идет на убыль, — это, например, Вандербильты, Куны и Лебы; другие находятся на верхние своего могущества — Морганы и Рокфеллеры; а есть и такие, кто быстро богатеет, становится все влиятельнее, вызывая растущие опасения конкурентов.

К числу последних, безусловно, относится семейная династия Меллонов, которую уже сейчас считают одной из могущественнейших в Соединенных Штатах.

Мы назвали эту семейную группу уолл-стритской, несмотря на то, что центр ее находится не в Нью-Йорке, а в одном из крупнейших промышленных центров северо-востока США — в городе Питтсбурге. Однако все финансовые интересы семейства Меллонов привязывают его к уолл-стритским банкам, и прежде всего к промышленно-финансовой империи Рокфеллеров.

Старому Меллону наследовал его сын Эндрю. Он тоже не стал утруждать себя изучением какой-либо отрасли промышленности. Накопленные отцом деньги Эндрю вкладывал в различного рода бизнес, суливший, по его мнению, наибольшую прибыль. Так Эндрю Меллон набрел на алюминий. Нет, тут и речи не было о предвидении, о том, что уже в начале нынешнего века он предугадал великую будущность этого замечательного металла. Как впоследствии признавался сам Эндрю Меллон, он совершенно случайно решил купить бокситовое месторождение. Вскоре подвернулась еще одна выгодная сделка в этой области, а затем еще и еще…

Для производства алюминия, как известно, требуются не только бокситы, но и большое количество электроэнергии. Район, в котором находятся бокситовые рудники Меллонов, оказался чрезвычайно богатым дешевой электроэнергией. Сообразив, какие прибыли можно извлечь из этого сочетания, Эндрю Меллон задумал подчинить себе всю алюминиевую промышленность страны. Созданная им компания «Алюминиум компани оф Америка» — сокращенно «АЛКОА» — стала одной из крупнейших американских монополий. Жесточайшая эксплуатация рабочих, многочисленные мошенничества содействовали быстрому росту меллоновского состояния.

Но аппетит приходит во время еды. И Эндрю Меллон решил использовать правительственный аппарат для собственного обогащения. Вряд ли есть в истории США другой такой случай, когда непосредственный представитель денежной аристократии столь беззастенчиво и нагло превращал бы государственный аппарат в средство наживы и осуществления политики в интересах крупнейших монополий, как это делал Эндрю Меллон все 10 лет своего пребывания на посту министра финансов.

Возглавив министерство, он тотчас же отменил закон о налоге на сверхприбыль. В результате этой меры ежегодный выигрыш крупных монополий составил 1500 миллионов долларов.

Действуя в интересах своих собратьев, Эндрю Меллон прежде всего, конечно, заботился о собственных интересах. В первые же четыре года пребывания в министерском кресле он ухитрился вернуть меллоновскому банку, то есть самому себе, 404 тысячи долларов, ранее внесенных в государственную казну в виде налога. Данные американских экономистов о количестве долларов, беззастенчиво переведенных из подвалов Форта Нокс[1] на счета меллоновских компаний во время пребывания Меллона в министерстве финансов, расходятся. Одни приводят цифру в 20 миллионов долларов, другие — в 250–300. Во всяком случае, пожалуй, ни одна финансовая операция Эндрю Меллона, осуществленная им на почве бизнеса, не была для него столь прибыльна, как «операция Гардинг», приведшая миллиардера в кабинет министра финансов США.