Пока не остыл кофе - Тосикадзу Кавагути
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
(Если она помогает здесь, возможно, она дочь управляющего?)
Мысли Кей лились беззаботно.
Бип-бип-бип-бип-бип-бип-бип… Бип-бип-бип-бип-бип-бип-бип-бип.
Прерывистый звук телефона раздался из подсобки.
«Я слушаю…» – Кей с трудом поборола желание ответить на телефонный звонок, его звук не изменился за десять лет.
(«О… Будь осторожна… Ты на грани…»)
Она едва не нарушила правило не покидать то самое место. Это грозило бы ей немедленным возвращением обратно в настоящее.
Мужчина вышел из кухни, сказав: «Я возьму», – и направился в подсобку ответить на звонок. Кей провела ладонью по лбу и вздохнула с облегчением. Она слышала, как мужчина говорит по телефону:
– Да, алло?.. О, привет! Да, она… Ах, да… Ладно, подожди… Я принесу ей…
Мужчина быстро вышел из подсобки.
(«Хмм?»)
Он принес телефон Кей.
– Это вас… – сказал он, вручая ей трубку.
– Меня?
– Это Нагаре.
– Что?
– Он сказал передать вам трубку.
Услышав имя Нагаре, Кей быстро забрала телефон из рук мужчины.
– Привет! Почему ты на Хоккайдо? Можешь объяснить мне, что происходит? – спросила она громко, так что ее было слышно во всех уголках кафе.
Мужчина, все еще ничего не понимая, в замешательстве вернулся на кухню.
– Алло? – девочка вообще не реагировала, будто была невосприимчива к громкому голосу Кей. Она просто продолжала заниматься своей работой.
– Что? У тебя нет времени? Это у меня нет времени!
Пока она говорила, кофе остывал.
– А? Я тебя почти не слышу! Что? – Кей держала трубку у левого уха, зажимая правое ухо рукой. В трубке стоял ужасный шум, и услышать что-либо было почти невозможно.
– Что? Девочка-школьница? – переспросила она Нагаре. – Да, она здесь. Она приходила в кафе около двух недель назад; она пришла из будущего, чтобы сфотографироваться со мной.
Кей посмотрела на девочку.
– Да, да. Так что насчет нее? – спросила Кей, продолжая глядеть на девочку, которая, избегая ее взгляда, теперь стояла неподвижно. Она определенно нервничала.
(«Интересно, почему она так напряжена?»)
Кей вскользь подумала об этом. Это заинтересовало ее, но все внимание было сосредоточено на важном разговоре с Нагаре.
– Я плохо слышу, что ты говоришь. А? Что? Эта девочка?
Наша дочь.
В этот момент средние настенные часы начали звонить – дзинь, дзинь… десять раз.
– !
Именно тогда Кей наконец поняла, что это было за время. Она прибыла в будущее не в 15 часов. Было 10 часов утра. Улыбка исчезла с лица Кей.
– О, ладно… Хорошо, – ответила Кей слабым голосом. Она нажала на отбой и положила трубку на стол.
– …
Кей с нетерпением ждала разговора с девочкой. Но теперь ее лицо было бледным и напряженным. Девочка тоже прекратила свою работу, она выглядела испуганной. Кей медленно протянула руку к чашке, чтобы проверить температуру кофе. Он все еще был теплым. У нее еще оставалось время, пока не остыл кофе.
– …
Кей повернулась и снова посмотрела на девочку.
(«Мой ребенок…»)
Она внезапно осознала, что прямо сейчас находится лицом к лицу со своей дочерью. Слова Нагаре было трудно расслышать из-за помех, но он все объяснил, и она поняла его:
«Ты собиралась отправиться в будущее на десять лет вперед, но произошла какая-то ошибка, и ты отправилась на 15 лет вперед. Похоже, возникла путаница между 10 годами 15 часами и 15 годами 10 часами. Мы узнали об этом, когда ты вернулась из будущего, но сейчас мы на Хоккайдо, я не буду объяснять почему, у тебя нет времени на это. Девочка, которую ты видишь перед собой, – наша дочь. У тебя осталось мало времени, так что просто хорошенько посмотри на нашу взрослую, здоровую и прекрасную дочь и возвращайся домой».
Сказав все это, Нагаре, должно быть, забеспокоился о времени, оставшемся у Кей, и просто повесил трубку. Когда Кей поняла, что видит перед собой дочь, она вдруг осознала, что не может найти слов для разговора с ней.
Она испытала тревогу и сожаление.
Она сожалела о том, что девочка с самого начала знала, что Кей ее мать, а Кей не понимала, что видит свою дочь. Условия были неравными. Кей внезапно услышала тиканье настенных часов, хотя до сих пор не обращала на него никакого внимания. Казалось, будто часы говорили ей: «Тик-так, тик-так, твой кофе остывает!» Конечно, у нее уже не оставалось времени. Но Кей видела печальное выражение лица девочки, которое и было ответом на ее незаданный вопрос: «Ты можешь простить меня за то, что я дала тебе жизнь, но не смогла остаться и прожить ее с тобой?» И это разбивало сердце Кей. Она лихорадочно обдумывала, что ей сказать.
– Как тебя зовут? – спросила она.
Девочка только молча склонила голову. Повисла неловкая пауза.
– …
Кей истолковала молчание девочки как еще одно доказательство того, что дочь осуждала ее. Не в силах больше выдерживать это молчание, Кей тоже склонила голову. И тогда…
– Мики… – назвала девочка свое имя тихим грустным голосом.
Кей так много хотелось у нее спросить. Но услышав печальный голос Мики, она подумала, что та не хочет с ней разговаривать.
Все, что она смогла ответить, было:
– Мики, какое милое имя…
– …
Мики ничего не сказала. Она посмотрела на Кей так, будто ей не понравилась ее реакция, и быстро пошла в подсобку. В тот момент мужчина высунул голову с кухни.
– Мики, ты в порядке? – позвал он ее, но девочка проигнорировала его и исчезла в подсобке.
Дзинь-дзинь
– Здравствуйте, добро пожаловать!
В тот момент, когда прозвучало приветствие мужчины, в кафе вошла женщина. Она была одета в белую блузку с короткими рукавами, черные брюки и винно-красный фартук. Должно быть, она бежала под палящим солнцем, потому что учащенно дышала.
– О боже! – Кей узнала ее.
Глядя на запыхавшуюся женщину, Кей впервые явственно осознала, что прошло пятнадцать лет. Это была Фумико Киёкава, женщина, которая еще утром спрашивала Кей: «Ты в порядке?» Тогда Фумико была худенькой, а теперь сильно располнела.
Фумико заметила отсутствие Мики.
– Где Мики? – жестко спросила она мужчину.
Фумико, должно быть, знала, что Кей появится сегодня. Она торопилась. Очевидно, что мужчина был задет реакцией Фумико.
– Там… – ответил он, кивнув на подсобку. Он все еще не понимал ситуацию до конца.
– Почему? – взорвалась Фумико, стукнув рукой по стойке.
– Э-э-э-э… Что-что? – переспросил он без намека на оправдания. Мужчина потер шрам над правой бровью, не понимая, в чем его обвиняют.
– Я не могу поверить… – ахнула Фумико, глядя на мужчину. Но она не собиралась его укорять. Она сама чувствовала себя виноватой в том, что
