Лучшее во мне - Николас Спаркс

Ее не оставляла тревога от увиденного сегодня днем, и она не знала, что делать. Более того, она не знала, нужно ли вообще что-то делать. Ведь вполне можно притвориться, будто ничего не поняла, и предоставить времени сделать свое дело.

Однако с годами Мэрилин усвоила, что не всегда полезно закрывать глаза на ситуацию. Она взяла сумку. Ей вдруг стало ясно, что делать.

Запихнув последнюю коробку на пассажирское сиденье машины, Кэнди вернулась в дом и взяла с подоконника в гостиной золотую статую Будды. Сказать правду, вещица довольно уродливая, но Кэнди ее всегда любила, воображая, что Будда приносит ей удачу. Кроме того, он являлся ее страховым полисом. И, полагая, что первое время на новом месте она будет нуждаться в деньгах, Кэнди решила — на удачу или нет — как можно скорее его заложить.

Завернув Будду в газету, она спрятала его в бардачок и, отступив назад, оглядела свой скарб.

Просто удивительно, что удалось затолкать все необходимые вещи в «мустанг». Правда, багажник еле закрылся, и каждый угол в салоне был чем-то забит, наваленные на пассажирское сиденье вещи закрывали обзор через боковое окно. Пора прекратить покупки через Интернет. А в будущем стоит приобрести машину побольше, иначе «свалить по-быстрому» превратится в проблему. Что-то можно было, конечно, не брать, например, кофеварку для капуччино из «Уильямс-Сонома», но в Ориентале она так была нужна, хотя бы для того, чтобы не чувствовать, в какой глухомани ты живешь. Небольшой атрибут городской жизни, так сказать.

Что ж, как бы то ни было, а дело сделано. Вот отработает она сегодня смену в «Тайдуотере», и прости-прощай. Доехав до шоссе I-95, свернет на юг. Кэнди решила переехать во Флориду.

До нее доходило много заманчивых слухов о Саут-Бич. Похоже, это как раз то место, где можно пожить какое-то время. И даже осесть. Что ж, она уже давно об этом говорила, но пока этого не случилось. Однако ведь можно же девушке помечтать?

Субботний вечер был богат на улов, а вот пятница разочаровала, поэтому Кэнди и решила поболтаться тут еще ночку — последнюю. Вечер в пятницу начался как нельзя лучше — она надела блузку на бретельках и коротенькие шорты, и все парни, чтобы привлечь ее внимание, в буквальном смысле швыряли деньгами, но вот появился Эби и все испортил. Он уселся за стол — при этом выглядел совсем больным, пот лился с него градом, словно он только что вылез из сауны — и полчаса пялился на нее безумными глазами.

Она уже видела это выражение собственника-параноика на его лице, которое в пятницу вечером стало еще более угрожающим, чем обычно. И Кэнди не могла дождаться, когда кончится вечер. Ей казалось, что Эби вот-вот выкинет какую-нибудь штуку, может быть, даже очень опасную. В тот вечер ее не покидала уверенность, что он затеял нечто такое, и он обязательно выполнил бы задуманное, но, к счастью, ему позвонили на мобильный, и он поспешно покинул бар. Кэнди боялась, что в субботу утром он будет поджидать ее у двери дома или вечером в баре, но он, как ни странно, не появился. К великому облегчению Кэнди, он не показывался вплоть до сегодняшнего дня. И это хорошо, поскольку нагруженная машина выдала бы ее планы, которые не слишком обрадовали бы Эби. Кэнди очень боялась Эби, хотя и не хотела в этом признаваться. В пятницу вечером он распугал полбара. Стоило ему войти в заведение, народ сразу же стал расходиться, потому-то иссяк поток ее чаевых. И даже после ухода Эби бар заполнялся с трудом.

Но все уже почти позади. Еще одна смена — и только ее и видели. Ориентал, как и все прочие места, где она когда-то жила, вскоре станет не более чем воспоминанием.

Алан Боннер всегда в воскресенье немного впадал в меланхолию, поскольку выходные заканчивались. А работа, как он уже понял, не такая замечательная штука, как о ней говорят.

Впрочем, выбора у него практически не было. Мать просто спит и видит, чтобы он «выбился в люди», или как там она еще выразилась, и это досадно. Вот бы ей взять его к себе управляющим на завод, где он сидел бы себе в офисе с кондиционером, писал бы приказы да следил за производством, вместо того чтобы развозить по магазинам закуски. Но ничего не поделаешь, мать — начальник, и она приберегала это местечко для его сестры Эмили, которая в отличие от него закончила колледж.

Но конечно же, не все так плохо. Благодаря матери у него есть свое жилье, и оплачивается оно за счет фруктового сада, поэтому почти все, что он зарабатывает, тратит на себя. Имея свое жилье, он может приходить и уходить, когда ему вздумается, а это большой прогресс по сравнению с тем временем, когда он жил в семье. И потом, работать на маму даже в офисе с кондиционером было бы не так просто. Во-первых, если бы он на нее работал, они постоянно находились бы вместе, а это ни ему, ни ей не понравилось бы. И учитывая тот факт, что мать очень требовательна к ведению документов, что никогда не являлось его сильной стороной, лучше уж пусть все идет так, как идет. Вечера и выходные принадлежали исключительно ему, и он почти всегда мог делать то, что ему заблагорассудится и когда ему заблагорассудится.

В пятницу вечер выдался особенно удачный: в «Тайдуотере» было совсем не так многолюдно, как обычно. По крайней мере после того, как там появился Эби. Весь народ моментально разбежался. А вот он остался в баре, и какое-то время это казалось чертовски… приятным. Он мог разговаривать с Кэнди, и то, что он говорил, по-видимому, ее искренне интересовало.

Она, конечно, флиртует со всеми парнями подряд, но он как-то почувствовал, что нравится ей, и надеялся, что в субботу дело продвинется, но заведение превратилось в зоопарк. В баре народ стоял в три ряда, и все до одного столика были заняты. Он и мыслей-то своих почти не слышал, не то что слов Кэнди.

Зато всякий раз, подходя за выпивкой, он видел, как она улыбалась ему поверх голов, и это внушало ему надежду на сегодняшний вечер. Обычно в воскресенье народу бывает не много, и он все утро собирался с духом, чтобы пригласить ее куда-нибудь. Согласится она, не согласится, что он теряет? Ведь она не замужем, верно?

В трех часах езды в западном направлении от дома Фрэнк стоял на грине перед тринадцатой лункой и пил пиво, пока Роджер готовился к патту. Роджер играл хорошо, гораздо лучше Фрэнка. Сегодня Фрэнк, хоть ты тресни, никак не мог загнать мяч в лунку. Его драйвы шли по касательной, его чипы не достигали цели, и о патте ему даже думать не хотелось.

Он напомнил себе, что находится здесь не для того, чтобы переживать из-за счета. Гольф — это возможность сбежать из кабинета и провести время с лучшим другом, подышать свежим воздухом и расслабиться. Однако самоуговоры не помогали. Все знали, что истинное наслаждение гольфом в том, чтобы сделать тот самый замечательный удар, тот дальний драйв на фервей или чип, останавливающийся в двух футах от лунки. А он до сих пор не сделал ни одного приличного удара, а на восьмой лунке делал патт пять раз. Пять! С таким же успехом он мог, послав мяч поверх ветряной мельницы, угодить им в рот клоуну на местной площадке для мини-гольфа, уж так хорошо он сегодня играет. Даже тот факт, что Аманда возвращается домой, его не радовал. Из-за того, что все так пошло, ему после всего даже игру смотреть не захотелось. Никакого удовольствия.

Он одним большим глотком опустошил пивную банку и подумал, что поступил предусмотрительно, взяв с собой кулер. День обещал быть долгим.

Джаред был рад, что мама в отъезде: можно гулять сколько хочешь. И вообще, являться домой вечером ко времени смешно. Он все же учится в колледже, и никого там не заставляют приходить домой к определенному часу. Но мама, как видно, об этом не слышала. Пусть она только вернется из Ориентала, он ее просветит.

Впрочем, в эти выходные все это не имеет значения. Отец, как уснет — считай, умер для мира, а значит, можно приходить домой когда заблагорассудится. Вот в пятницу вечером он гулял до двух ночи, а вчера пришел домой в четвертом часу, а отец даже ничего и не понял. А может, понял, но Джаред об этом не мог знать, поскольку еще до того, как он сегодня утром поднялся, отец уже отчалил на поле для гольфа со своим другом Роджером.

Однако ночные загулы даром не прошли. После налета на холодильник Джаред решил, что, пожалуй, стоит еще немножко вздремнуть у себя в комнате. Иногда нет ничего лучше, чем поспать днем. К тому же младшая сестра в лагере, Линн на озере Норман и родители в отъезде. Иными словами, в доме покой и тишина, или по крайней мере так тихо, как еще никогда не бывало летом.

Потянувшись, лежа в постели, Джаред подумал, не выключить ли мобильник. С одной стороны, не хочется, чтобы побеспокоили, а с другой — вполне может позвонить Мелоди. Они с ней гуляли в пятницу вечером, а вчера вместе ходили на вечеринку. Встречались они недолго, но она ему нравилась. Вообще-то даже очень.

Оставив телефон включенным, Джаред залез в кровать. И через несколько минут уснул.