Прекрасная монашка - Барбара Картленд

— Почему же не следовало? — удивилась леди Изабелла. — Ведь мы с вами старые друзья, познакомились в Мелине, тогда вы впервые оказались в поместье герцога.

Помню, я осталась ночевать накануне вашего приезда.

И хорошо помню, как горячо мы все поздравляли его светлость с выбором такого секретаря. Ваш предшественник с этой должностью не справлялся.

— И поэтому у меня появилась возможность оказаться не таким уж и плохим, — проговорил Хьюго, и в голосе его появилась горечь.

— Я этого не говорила, — поспешно возразила ему леди Изабелла. — Мы с удовольствием пригласили бы вас на эту же должность и к себе. Я всегда была очень расположена к вам, и вот теперь, к моему полнейшему удивлению, вдруг узнаю, что вы, оказывается, затаили против меня недобрые упреки. А если за меня и поднимают тосты какие-нибудь полупьяные щеголи, поверьте, это не моя вина.

— Нет?

Изабелла, не выдержав пристального взгляда Хьюго, опустила глаза.

— Ну, по крайней мере, не только моя. Буду честной и сознаюсь вам, что действительно получала удовольствие от всеобщего внимания к своей особе, от того, что шокировала своим поведением всех, кто рад был осудить меня.

Все были такими чопорными, ханжески стыдливыми и готовыми всегда отыскать зло даже там, где его и не было.

Хьюго встал из-за стола и подошел к камину.

— Я никогда не верил в то, что вы способны в действительности стать испорченной женщиной. Что я всегда отвергал в вас, так это то, как бессмысленно вы распорядились своими дарованиями, а также то, что у вас нет цели в жизни.

— Смешно, неужели я имела какой-нибудь талант? — воскликнула Изабелла.

— Да, имели, — с самым серьезным видом заверил ее Хьюго. — Не вспомните ли сейчас наш с вами спор в Мелине в первый год моего пребывания там?

— Тогда я была намного моложе, — поспешно проговорила леди Изабелла. — В то время мне не терпелось продемонстрировать всем свои знания, но очень скоро, переехав в Лондон, я поняла, что для любой женщины самым последним достоинством, которым ей надо обладать, является ум. Такие женщины мужчинам не нравятся.

— Да, это правда, и все-таки я всегда сожалел об этом, — со вздохом проговорил Хьюго.

— Вы, наверное, предпочли бы, чтоб я сидела и занималась вместе с вами греческой мифологией вместо того, чтобы танцевать котильон в Девоншир-Хаусе? — спросила она.

— По крайней мере, греческая мифология была бы предпочтительнее и даже более желательной, чем гонки в собственном тандеме к Севеноуксу или победа еще в какой-нибудь гонке с призовым фондом в тысячу гиней.

Это было одно из самых смелых для ее репутации приключений, за него она ухитрилась заслужить суровое порицание всех более или менее уважаемых вдов английского высшего света.

Услышав то, что сказал Хьюго, она вскрикнула и прижала ладони к щекам.

— Господи, умоляю вас, Хьюго, не напоминайте мне О той гонке: вы заставляете меня смущаться. Это был гибельный для меня поступок, и все-таки я в то же время испытала тогда и огромное удовлетворение. Но теперь вам придется гораздо меньше волноваться из-за меня, потому что я становлюсь старше. Сейчас уже нет ни малейшего желания участвовать в какой-нибудь гонке, я не хочу совершать поступков, подобных тем, которыми шокировала свет в последние два года. А правда заключается в том, что у меня возникло ощущение, будто я все, что можно, уже сделала в своей жизни. Скажете, может, это оттого, что я стала пресыщенной?

— Довольно разумное объяснение, — согласился с ней Хьюго. — Для разнообразия попробуйте почитать немного.

Вы наверняка могли бы отыскать в греческой мифологии источник, который вернул бы вас к активной жизни.

— Вы все-таки странный человек, Хьюго, — проговорила леди Изабелла. — Скажу без лишней скромности, что всегда считала вас одним из самых преданных своих поклонников, вместо этого вы оказываетесь одним из моих наиболее суровых критиков.

— Позвольте мне несколько изменить это определение, — возразил Хьюго. — Одним из ваших самых восторженных критиков.

— Благодарю!

Леди Изабелла улыбнулась ему, а затем вновь собрала все карточки с приглашениями.

— Вы не решили ни одной из моих личных проблем, — сказала она Хьюго Уолтхему, — хотя вполне возможно, что только я смогу решить их, если влюблюсь в кого-нибудь.

— В кого же? — спросил тот.

— Мне и самой хотелось бы знать ответ на ваш вопрос, — ответила Изабелла Беррингтон. — Самым подходящим человеком был бы Себастьян, но совершенно очевидно, что мне невозможно конкурировать с Аме, чтобы завоевать его сердце.

— Вы никогда не любили его, — заявил Хьюго. — А если вы и считали так, то это была только видимость, может быть, даже самообман.

Изабелла рассмеялась:

— Ну, тут-то я отказываю вам в правоте. Чтоб вы знали, скажу: я люблю Себастьяна и хочу выйти за него замуж. Я должна стать прекрасной герцогиней, и вам это хорошо известно.

— Герцог ни за что не женится на вас. Изабелла, — решительно заявил Хьюго Уолтхем. — Я более чем уверен, что в глубине души Себастьян очень сентиментален, и прежде чем расстаться со своей свободой, захочет сначала влюбиться.

— Даже в случае с герцогом можно ошибаться, — задумчиво проговорила леди Изабелла. — Когда я выходила замуж за Чарльза Беррингтона, то очень его любила или по крайней мере думала, что любила; а теперь я уверена, что, останься он в живых, наш брак не стал бы счастливым. Ведь у нас было так мало общего. Он боготворил меня, но во многих отношениях Чарльз был ребенком, мальчишкой, рядом с ним я чувствовала себя неизмеримо старше.

— Какой тонкий, глубокий ум у вас, Изабелла! — проговорил Хьюго.

— Может быть, вы и правы. Что является недостатком, так это — обладать способностью ясно мыслить и остро чувствовать.

Хьюго уже готов был ответить Изабелле, но тут в комнату вошла Аме.

Девушка была одета в костюм для верховой езды из голубого атласа; на голове красовалась маленькая треугольная шляпка, украшенная длинным изогнутым пером светло-голубого цвета. Глаза у девушки искрились, щеки разрумянились после прогулки на свежем воздухе.

Аме быстро прошлась по комнате, нежно поцеловала леди Изабеллу в щеку, после чего протянула руку Хьюго.

— Здравствуйте, мадам. Доброе утро, дорогой месье Хьюго, — проговорила она. — Как жаль, что вы не присоединились к нам — в лесу было так замечательно, и мы с монсеньером даже скакали на лошадях наперегонки!

— И кто же победил? — спросила Изабелла.

— Ну разумеется, монсеньор. Он ведь прекрасный наездник. Выслушайте меня, есть большая новость для вас.

Пока мы катались на лошадях верхом, набрели на маленький особнячок. Знаете ли, маленький изящный домик, сооруженный в самой середине леса; рядом с ним — сад, полный цветов, а вокруг здания протекает небольшой ручей. Особняк был такой очаровательный, что мы остановились, чтобы все лучше рассмотреть, а потом его светлость спросил у старого садовника, кому все это принадлежит, и мы выяснили, что особняк сдается в аренду.