Курако - И Адександров

Но ему несвойственно впадать в длительное уныние. Да и жизнь взывала к действиям, к большим творческим делам.

Курако входит в местный революционный комитет. Его назначают председателем уездного совета народного хозяйства. Одновременно он управляет южной группой копей Кузнецкого бассейна.

В годину великих событий, окончательной ломки державшегося веками строя, Курако делает решительный шаг, от которого должна получить новый смысл вся его жизнь.

Мир был расколот надвое. В одном лагере — те, что цепко держались за обломки вчерашнего с его идеологией, культурой, правовыми отношениями, основанными на социальном неравенстве, на эксплоатации человека человеком. В другом лагере — творцы нового общественного уклада, к которому на протяжении всей истории человечества обращали мечты передовые мыслители, гуманисты, борцы за счастье народа.

В годы, тяжёлых испытаний, гражданской войны, разрухи и голода часть интеллигенции оказалась по ту сторону баррикад: одни эмигрировали за границу, чтобы там дожидаться конца революции; другие, оставшиеся на родной земле, ступили на путь саботажа и сознательного вредительства всем мероприятиям рабоче-крестьянской власти. Немало, однако, ученых и техников, людей науки и искусства, осмыслив, какие благодетельные перемены в судьбе родины их несет новый строй, стали работать честно.

Мог ли долго колебаться Курако, с кем связать свою судьбу и свои надежды? Всеми испытаниями собственной жизни он был подготовлен к тому, чтобы ступить на путь большевизма.

В Кузнецке он входит в коммунистическую партию. С идеями коммунизма он связывает свои лучшие мечты об индустриальном расцвете страны, находившейся под вечной кабалой иностранцев, о благе народа, могучие силы которого раскованы революцией. Вступлением в коммунистическую партию в пору, когда жизнь его уже подходила к полувековому рубежу, Курако довершил то, что давно в нем зрело и чему он нашел теперь ясно выкристаллизовавшуюся цель.

Всякие неустройства, являвшиеся следствием ожесточенной гражданской войны и интервенции, чувствовались на каждом шагу и особенно в крае, за тысячу километров отдаленном от столицы. Курако приходилось проявлять энергию, как никогда до этого, сочетая способности и таланты организатора, хозяйственника, большевистского агитатора и техника.

Уже ряд дней он находился в Прокопьевске. В это время шла проходка в богатейших угольных месторождениях Сибири — в Прокопьевске и Осиповке. Три месяца рабочие — тысяча человек — не получали денег, не имели ни полушубков, ни пимов, ни рукавиц. Поезда, шедшие из далекой столицы, застревали в пути от нехватки топлива. Приходилось добывать продовольствие, одежду, инструмент, оборудование.

На лошади Курако объезжает участок, где должен возникнуть гигантский завод. В снежных сугробах склады, лесопилки, штабели кирпичей. Туштелепская стройка высится над белой равниной. Тут скоро задымит перовая домна производительностью в 500—800 тонн чугуна. Бункера, разливочные машины, полная механизация... Площадку оплетет густая паутина железнодорожных путей. Это уже не мечты, а близкая действительность.

Курако преодолевает снежные сугробы, и грудь его теснит огромное чувство свободы и радости.

В Кузнецке в это время Курако взволнованно ждут. На его имя пришла срочная правительственная телеграмма. В восемь адресов шла телеграмма: никто не знал, где находится Курако, да и жив ли он. «Новониколаевск, Тайга, Юрга, Кольчугино, Кемерово, Торки, Кузнецк, Гурьевск. Михаилу Константиновичу Курако. Уполномоченный Совета Обороны просит немедленно прибыть его поезд станцию Томск».

Правительственная экспедиция была послана в Сибирь по настоянию Ленина. Великая магистраль, протянувшаяся на тысячи километров парализована. Руководитель эйсспедиции получил предписание в короткий срок восстановить железнодорожное сообщение, чтобы можно было перебросить сибирский хлеб в голодающий центр, обеспечить снабжение фронта. В состав экспедиции входили крупнейшие специалисты по всем отраслям народного хозяйства.

С трудом пробивался поезд: не было топлива. Перед Новосибирском экспедиции пришлось надолго застрять. Сотни пассажирских и товарных поездов стояли недвижно один за другим, с замороженными паровозами. Экспедиция медленно двигалась к Кузнецкому бассейну. Всеми мерами нужно было восстановить там добычу, снабдить углем магистраль.

Телеграмма из центра еще более приободрила Курако. Он хочет с кем-нибудь поделиться своей огромной радостью. С кем? В городе нет никого из близких друзей. Он вспоминает своего лучшего ученика, Ивана Павловича Бардина. Курако с ним не виделся три года.

Может быть, он еще в Енакиеве? Курако садится писать письмо. Оно очень коротко: «Не знаю, получишь ли ты эту цыдулку: сейчас получил телеграмму от представителя центра. Будем строить завод. Хорошо в Сибири. Здесь быстрые реки и чистая вода. Когда купаешься и залезешь по шею, на дне видны ноги. Не то что юзовская муть. Фурмы не будут гореть. Приезжай в гости. Может, через год пустим первый номер — останешься совсем. Курако».

На лошадях Курако помчался к железнодорожной станции, где стоял правительственный поезд.

В салон-вагоне спорят два человека. Самое важное сейчас — заняться разработкой копей Анжеро-Судженского района, прилегающего к магистрали. Таково мнение правительства. Технический руководитель объединения «Сибуголь» держится иной позиции. Все горное оборудование и одежду для шахтеров он отправил в южную группу кузнецких рудников, в Осиповку и Прокопьевск, где начались капитальные работы. «Сибуголь» не выполняет важных правительственных распоряжений, направленных к тому, чтобы восстановить движение на железных дорогах.

— Почему вы противитесь развитию Анжеро-Судженки? — задает вопрос начальник экспедиции. — В этом все наше спасение.

— Там грязные тощие пласты, там нет коксующихся углей.

— Дайте какой угодно уголь, хоть зольный, хоть тощий. Уголь нужен немедленно. У нас стоят паровозы.

Руководитель «Сибугля» этого понять не хочет. Его интересует проблема Кузнецкого бассейна в целом. В системе Урало-Кузбасса Анжерский район занимает ничтожное место.

— Уголь нужен сегодня. Жизнь страны зависит сейчас от Сибирской магистрали, от движения составов с сибирским хлебом.

Постучали в дверь.

— К вам товарищ Курако.

Полномочный представитель правительства тепло здоровается со знаменитым доменщиком.

— Я много слышал о вас, Михаил Константинович. Вы нужны республике.

Возобновился прерванный спор. В вагоне сибирской экспедиции решается вопрос государственной важности. Молча слушает Курако то, с чем связана и его личная судьба.