Заставь богов смеяться (СИ) - Власова Ксения

— Я хотела просто подстраховать тебя, — не менее устало ответила Эмили и откинулась назад, падая спиной на мягкие простыни. — Не ищи скрытого смысла там, где его нет.

Несколько минут Кэролайн молчала, а затем, по-прежнему не оборачиваясь, обронила так тихо, что Эмили ее едва расслышала:

— Спасибо.

«Странный разговор для коллег, которые с самого знакомства только и делали, что соревновались друг с другом», — отстраненно подумала она.

Нельзя было не признать, что ее отношение к Морган изменилось. За время этой операции открылись новые стороны напарницы, и теперь она не считала Кэролайн заносчивой темпераментной стервой. Та была сложнее, чем хотела казаться, она словно прятала свою многогранность за тщательно вылепленной маской эгоизма и пренебрежения к окружающим.

«Странно, что я раньше не замечала этого, — пронеслось в голове у Эмили. — Впрочем, я и не пыталась понять Кэролайн, один раз занеся ее имя в список «противников», я уже не торопилась вычеркивать его.»

Эмили закрыла глаза и некоторое время просто прислушивалась к тишине, царящей в темной спальне, в надежде ненадолго задремать. Сегодняшний день изрядно измотал, завтрашняя операция обещала стать одной из самых сложных в послужном списке, да и некоторые пункты сегодняшнего плана еще только предстояло реализовать. Подумав о том, что Смит и Уолт должны уладить вопрос с Ариадной, Эмили занервничала и решила переключиться на что-то другое, раз уж заснуть не выходит.

Повернувшись набок и зная, что Кэролайн тоже бодрствует, она негромко спросила:

— Морган, почему ты не стала певицей?

— Ночные откровения, Бриг? Серьезно?

— Надо же как-то скоротать время, — хмыкнула Эмили и, сделав паузу, продолжила мысль: — мне показалось, что у тебя настоящий дар. Иногда люди называют это предназначением.

Кэролайн фыркнула, словно обозначая свое отношение к полуночным беседам на личные темы. Эмили пожала плечами, снова улеглась на спину и закрыла глаза, когда напарница все же решила ответить:

— А почему ты не стала Прогнозистом? Я видела твои баллы по окончанию учебы. Впрочем, лучше не отвечай. Уверена, это долгая история. Ты не готова ее рассказать, а я — услышать. Некоторые тайны прошлого лучше не приоткрывать.

Эмили притихла, неожиданно осознав одну простую вещь: несмотря на многочисленные недостатки, Кэролайн обладала одним значимым в ее глазах достоинством — отсутствием праздного любопытства. Кэролайн с уважением относилась к чужим секретам, просто потому что не хотела бы, чтобы раскрыли ее собственные.

«В этом мы с ней похожи. Обе оберегаем свое прошлое и не стремимся узнать чужое», — подумала Эмили. В душе проснулась и дала ростки необъяснимая логикой симпатия — то самое неуловимо-теплое чувство, которое неизменно возникает, когда находишь что-то близкое и понятное для себя в чужом человеке.

— Наши способности не всегда определяют то, кем мы станем, — негромко продолжила между тем Кэролайн, и в ее голосе появилась какая-то отстраненность, словно мыслями она была не здесь. — Мы не центр Вселенной, мир не вертится вокруг нас. Мы принимаем решение, исходя не только из своих желаний, но и из чего-то гораздо большего. Как ты относишься к понятию семейной чести?

— Ммм…

— Бриг, ты знала, что я происхожу из семьи потомственных агентов? Думаю, что знала, уверена, ты шерстила мое досье так же, как и я — твое. Обычная практика, — Кэролайн усмехнулась, сделала паузу и снова заговорила, будто делилась не собственной историей, а пересказывала услышанную когда-то чужую. — С самого детства меня воспитывали как агента, мое будущее было предопределено с пеленок. Неважно, что мне недоставало природных способностей, что боевые искусства мне давались с большим трудом. Ничего, говорили мои родители, зато ты разбираешься в ядах, увлекаешься химией и можешь очаровать любого мужчину внешностью и чудесным голосом — хороший бонус для агента, говорили они. Никто и слышать не хотел о том, что я мечтаю стать певицей…

— Ты боролась? — тихо спросила Эмили, не вполне уверенная, что вообще стоит задавать вопросы. Казалось, Кэролайн больше обращается к себе, нежели к ней. Видимо, по какой-то причине напарнице захотелось выговориться.

— Естественно, — хмыкнула та. — Показала весь свой темперамент, уж можешь мне поверить. Каждая стычка с мамой неизменно заканчивалась скандалом. Пока был жив отец, он поддерживал меня, вернее старался сгладить углы между нами, открыто не принимая ни одну из сторон. Потом его не стало…

«Ей было тринадцать, — вспомнила Эмили информацию из досье. — Через год ее мать вышла замуж во второй раз».

— У меня появился отчим, — словно вторя ее мыслям продолжила Кэролайн. — Он, в отличие от отца, сразу занял позицию матери. Тем же летом меня отправили сначала в детский военный лагерь, а затем — в закрытую спецшколу того же типа. Ты знаешь, там почему-то не особо любят девочек-арфисток.

Эмили вздрогнула от смешка Кэролайн, но не торопилась разделять напускное веселье.

— Как бы там ни было… Упрямства мне не занимать, и я смогла сносно окончить школу, даже получить некоторые знаки отличия, абсолютно не имея никакой предрасположенности к профессии агента. Несмотря на внутреннее сопротивление, я была готова последовать семейной традиции и выбрать себе работу не по душе, а ту, что не запятнала бы честь моей семьи.

— Вижу, ты преуспела в этом.

— Не сразу, — после долгой паузы призналась Кэролайн. — Как и тысячи молодых наивных девчонок, я совершила глупейшую ошибку — влюбилась не в того человека. Он был музыкантом, безумно талантливым, к слову, так что у меня не было и шанса…

Эмили, заложив руки за голову, всматривалась в пляшущие тени на высоком потолке чужой спальни. Слева храпел критский царь, справа лежала коллега и впервые за несколько лет их знакомства говорила без всякой фальши, абсолютно открыто и искренне.

— Мы сбежали. Я бросила все и пару месяцев путешествовала с его группой. Мы выбирали самые невероятные маршруты, я никогда больше не видела столько городов за такое короткое время… Это было чудесно, — на последнем слове ее голос внезапно сел, и Кэролайн пришлось ненадолго замолчать, чтобы прочистить горло. Словно жалея о своей слабости, она быстро закончила рассказ: — А затем я поняла, что ошиблась в нем. Первая любовь, сама знаешь, как оно бывает.

Эмили знала. В ее голове возник образ Артура, и она постаралась изгнать его, не потому что мысли о нем причиняли ей боль, а потому что начинала злиться на саму себя каждый раз, когда вспоминала ту ситуацию и собственную наивность. Почему-то ей казалось, что и Кэролайн, произнося последнюю фразу, тоже имела в виду не былые чувства, а что-то совсем иное.

«Время лечит, жаль только что не избавляет от последствий принятых решений».

— Я вернулась к маме и отчиму и, несмотря на то, что наше воссоединение нельзя было назвать гладким, меня простили и помогли вернуться к жизни. К моей настоящей жизни. С тех пор я поняла, что самое главное — это семья. Конечно, разногласия между нами никуда не исчезли, можно сказать, что с каждым годом их становится все больше… — Кэролайн спохватилась, что сказала лишнего и оборвала себя: — Впрочем, все это неважно. Я поняла одно — что бы ни случилось, нет поступка оправдывающего поведение, которое пятнает честь семьи. Ты должна соответствовать своей семье, ее уровню при любом раскладе событий, можно сказать вопреки ему.

Эмили молчала. Она понимала, что Кэролайн рассказала лишь малую часть своей истории, но даже такого крошечного фрагмента было достаточно, чтобы некоторые части головоломки встали на свои места.

«Неудивительно, что она так остро отреагировала на слова Калиссы на корабле. Вопросы семейной чести действительно крайне болезненны для нее».

Эмили не знала, чем была вызвана вспышка откровенности Кэролайн, но смущение и неловкость затопили ее. Подобная искренность обязывала к ответным признаниям, и она не была к этому готова.

— Знаешь, я тебе завидую, Бриг, — вдруг проговорила Кэролайн, вновь нарушая тишину спальни. Она подтянула согнутые коленки к лицу и, полуобернувшись, посмотрела на Эмили.