Последний секрет - Бернард Вербер

Не сводя с нее взгляда, он добавляет:

– Это одна моя подруга, с которой мы должны были встретиться, она просто ошиблась входом.

Монах недоверчиво смотрит на них.

«Вы можете остаться здесь, но это будет стоить сорок евро в день»,

– пишет он на своей плитке.

– Могу я позвонить по телефону? – смелеет Лукреция Немро.

– У них нет телефона, – отвечает Deus Irae.

– Как же они предупреждают, что у них проблемы?

– У них никогда не бывает проблем. Вы первая «проблема», с которой они сталкиваются за века. Сент-Онор – место, оберегаемое от мирских мук. К тому же телефон – приспособление для разговора, а ведь они дали обет молчания.

– Логично. Я должна была подумать об этом.

– Они не хотят, чтобы шум, свирепствующий во внешнем мире, искушал их. У них нет телевидения, Интернета, радио, женщин. Настоящее спокойствие, вот так.

На лице Deus Irae появляется полупрезрительное, полурадостное выражение:

– Однако, полагаю, у них есть факс, чтобы делать бронь.

Монах кивает головой в знак согласия.

Deus Irae пожимает плечами, как бы соглашаясь выполнить последний каприз молодой женщины, прежде чем она возьмется за ум.

– Напишите, что хотите, и они отошлют.

Она составляет послание Исидору и сообщает, где находится. Она записывает имя и номер телефона на бумаге.

– А пока вы можете пойти пообедать в столовую, – предлагает Deus Irae, провожая ее к зданию.

– А вы-то что здесь делаете?

– Отдыхаю. Каждый месяц я беру три дня на отдых. Чтобы во всем разобраться и быть в спокойствии. Это – священное место. Я знаю, у вас нет тех же убеждений, но, можете мне поверить, вы в безопасности. Насилие не проникает за эту ограду.

Они доходят до столовой. Завершив молитву, монахи сидят за длинным столом. С приходом молодой женщины они оборачиваются.

Это она.

Они вежливо улыбаются ей.

Не обращая внимания на взгляды, провожающие ее, Лукреция бесстрашно проходит вперед.

Deus Irae предлагает девушке место на дубовой скамье. Перед ними крутятся кувшинчики с молоком, горшочки с овсом и медом. Лукреция вглядывается в лица и спрашивает себя, что привело сюда этих мужчин.

– Не торопитесь судить их, мадемуазель, это смелые люди. Да, их вид немного архаичен. По-своему они счастливы. А кто может в наши дни претендовать на счастье?

– В Евангелии есть фраза, которая гласит: «Счастливы простодушные», и заканчивается она: «Царствие Небесное принадлежит им».

Он не понимает намека.

Она не любит молоко и овсяные хлопья, но она так хочет есть после своего путешествия между двумя островами, что не привередничает.

– А что за делишки вы проделывали в больнице? – спрашивает Deus Irae.

– Они там сделали какое-то великое открытие, возможно, новый наркотик, который позволяет манипулировать мозгом людей.

Deus Irae, кажется, уже не обращает внимания на ее слова и пафосно произносит:

– В наши дни это проблема. Учитывая, что больше нет исповедников, очищение душ доверили психоаналитикам. Но что могут психоаналитики? Только снимать с пациентов чувство вины. И как будто случайно клиент всегда прав. По мнению клиентов, это всегда ошибка других: компании, родителей, друзей. Они делают то, что приносит им немедленное удовольствие, не озаботясь, какое зло это порождает. А потом они бегут к психоаналитику, чтобы он сказал им, что они все сделали правильно.

Глава Стражников добродетели сжимает кулак.

– Именно поэтому вы напали на НЕБО?

– Нет, они – другое дело. Они беспутные, – говорит он. – Если бы их движение расплылось, как жирное пятно, общество пришло бы в упадок, пример чему я видел в Таиланде, в Паттайе. Вы слышали о Паттайе? Это курортный город на южном берегу. Я был там в молодости в качестве туриста, и это был шок. Представьте себе целый город размером с Канны, полностью посвященный удовольствиям. Везде проститутки, везде игры на деньги, жестокие боксерские бои, алкоголь, наркотики. Четырнадцатилетние девочки, сдающие свои тела не то чтобы на раз или на ночь, а на год или на десятилетие грязным развратным субъектам, которые не щадят их. Я видел полные самолеты «папиков», которые летают туда прямым рейсом. Я видел, как мальчики в возрасте тринадцати лет бьются в тайском боксе, обмазав тело болеутоляющей мазью, чтобы не чувствовать ударов. Они умирают в пятнадцать лет от внутренних кровотечений. Я видел стриптизерш, открывающих бутылки колы своим влагалищем. Другие вводили себе туда живую змею. (При этой мысли Лукрецию передернуло от отвращения.) Можно ли пожелать человечеству такое будущее?

Deus Irae подает ей еще овса, который она ест автоматически.

– Не все люди такие. Всех нас учили не поддаваться своим первым порывам. Иначе весь мир уже был бы как ваша Папайя, – утверждает Лукреция.

– У Клуба эпикурейцев все больше последователей. И это еще большее зло, потому что настоящий Эпикур, напротив, воспевал маленькие простые удовольствия в контексте правильной жизни.

– Знаю: Декарт не был картезианцем. Эпикур не был эпикурейцем, – говорит она с полным ртом молочно-овсяно-медовой каши.

– Всему виной Лукреций, ваш тезка и ученик Эпикура. Это он, когда писал биографию своего учителя, придал ему эту черту: «Пользуйся всем». Потому что сам Лукреций вел разгульную жизнь.

– А вы – сторонники Оригена, да?

– Ориген был великим толкователем Библии и Евангелий, человек мужественный и с убеждениями.

– Кажется, это он придумал смертные грехи и кастрировал самого себя.

Лукреция дрожит, как будто ей холодно. Он наливает в свой стакан чистой воды.

– Кастрировал? Это так и не было доказано. Так же, как то, что это он придумал семь смертных грехов. Из истории мы знаем только то, что рассказывают историки.

– Просто напомните, что за грехи?

– Сладострастие, чревоугодие… Ммм… Надо же, действительно, я тоже их позабыл, но я вспомню.

Deus Irae протягивает ей корзинку с фруктами.

– Нет, спасибо. Чего бы мне хотелось, так это кофе, желательно крепкий.

Монахи делают им знак, чтобы они говорили потише.

Deus Irae шепчет:

– Здесь нет кофе. Успокойтесь.

Лукреция все-таки пытается собраться. Она закрывает глаза. Чувствует запах старого камня, овса, замоченного в молоке, и над всем этим запах мимозы в цвету.

– Зачем всегда бежать? Зачем все время сражаться? – говорит Deus Irae, беря ее за руку.

Она тут же отдергивает ее, словно прикоснулась к горячей плите.

– Не знаю, – с раздражением говорит она. – Потому что таков мир и так он устроен.

– Есть индусская пословица, которая гласит: «Нет желания – нет страдания». К тому же это лейтмотив всех мистиков. Поразмышляйте над этим. Попытайтесь уловить одно за другим ваши желания, по мере того как они приходят вам на ум. Затем четко идентифицируйте их и откажитесь от них. Вот увидите, вы почувствуете себя намного легче.

Чего она сейчас хочет больше всего? Раскрыть миру то, что происходит в больнице Святой Маргариты! Она мгновенно отказывается от этого. Чего еще она хочет? Отдохнуть в постели после всех треволнений. И от этого она отказывается. Следующее желание? Найти Исидора (он меня успокаивает). Чтобы Тенардье признала качество ее статьи (только чтобы задеть ее, эту негодяйку).

А потом вперемешку: выйти замуж за прекрасного принца (но чтобы он не ограничивал ее свободу). Иметь восхитительных детей (но которые не будут отнимать у нее слишком много времени). Нравиться всем мужчинам (но чтобы никто не предъявлял свои права на нее). Вызывать зависть у других девушек (но чтобы и они ею восхищались). Быть знаменитой (но чтобы уважали ее личную жизнь). Быть понятой (но умными людьми). Не стареть (но набираться опыта). Сигарету. Грызть ногти на руках. Чем больше она об этом думает, тем больше убеждается в том, что постоянно живет с десятками больших желаний и с сотней маленьких, которые пощипывают кору ее мозга.

– Бросьте все, – говорит Deus Irae. – Передохните. Возможно, вам следует побыть здесь подольше. В спокойствии.

Он снова берет ее за руку. На этот раз она не сопротивляется. Тогда он берет обе ее руки и сжимает в своих.

Не открывая глаз, Лукреция повторяет про себя: в спокойствии.

Когда она поднимает веки, в поле ее зрения оказываются еще три персонажа.

Она без труда узнает их: Робер, Пьерро и Люсьен. Монах указывает на нее пальцем, пока она разбирает на его плитке: «За мной, я знаю, где она». Мозг молодой журналистки выпускает сильнейшую струю адреналина, чтобы пробудить все клетки, начавшие было успокаиваться.

Deus Irae сжимает ее запястья – так, что она не может шелохнуться. Но она под столом бьет его ногой в голень, и глава Стражников разжимает руки. Она переворачивает дубовую скамью и подскакивает к двери. У нее, в течение нескольких секунд не имевшей желаний, вдруг появляется одно, простое и ясное: убежать.

– Живите в страхе гнева Божьего, безбожница! В страхе гнева Божьего! Он наверху, Он смотрит на нас! – повторяет преображенный Deus Irae.