Французская волчица — королева Англии. Изабелла - Элисон Уэйр

Хотя Фруассар безапелляционно утверждает, что Деспенсер «был содомитом и даже, как говорили, сходился с королем», каких-либо иных прямых свидетельств о гомосексуальном характере отношений Эдуарда и Хьюго нет. Тем не менее косвенные доказательства показывают, что это весьма вероятно, иначе Деспенсер вряд ли сумел бы добиться такого гипнотического влияния на Эдуарда. И в 1321 году Пемброк вынужден был предупредить короля, «что разобьется о скалы тот, кто любит другого больше, чем себя». Понятно, что это утверждение относилось не к Изабелле.

Деспенсер-старший извлек большие выгоды из взлета своего сына и достиг теперь наивысшего в его карьере политического влияния. Объединившись, используя положение сына как рычаг, Деспенсеры мало-помалу возобладали над королем. Они нанимали и увольняли служащих по своему усмотрению, а их алчность вскоре вошла в поговорку. Любой, кто чем-либо не угодил им или обладал предметом их вожделений, мог ожидать, что его посадят в тюрьму или лишат имущества.

Парламент в Йорке занимался также спорным вопросом о восстановлении королевских пожалований, но первоначальными разумными требованиями Ланкастера пренебрегли и в конечном счете урезали владения всего лишь одного йомена на службе у королевы. Ланкастер в Парламенте занимался только одним: настаивал на своем праве, в качестве наследственного наместника Англии, назначить нового камергера двора вместо Уильяма Монтегю, которому дали должность в Гаскони. Показательно, как низко пал прежде столь могущественный граф — Парламент не дал своего согласия и, к великой ярости Ланкастера, одобрил предложенное королем назначение Бэдлсмира, когда-то бывшего сторонником Ланкастера; с того момента между Ланкастером и Бэдлсмиром возникла вражда.{629}

Все-таки гражданскую войну удалось предотвратить, и с Ликского договора начался период хрупкого мира, которому предстояло продлиться два года. Король и королева пробыли на севере весь ноябрь 1318 года; именно тогда обретший новую энергию Эдуард решил заняться возвращением Бервика. Он принялся строить планы массированного нападения на шотландцев в июне следующего года. Затем супруги вернулись на юг и провели Рождество в Болдоке, в Хертфордшире. На Двенадцатую ночь, 6 января, король и королева раздали щедрые подарки, несмотря на стесненность в средствах, и возглавили праздничные увеселения двора.

Эдуард сделал богатый подарок — серебряный позолоченный кувшин с подставкой и крышкой — тому придворному, которому повезло стать «Бобовым королем» в тот вечер. Полномочия тому доставались почти такие же, как у предводителя карнавала, но сохранялись они лишь на одну, Двенадцатую ночь.

Эдуард вернулся в Йорк в январе 1319 года, оставив в качестве наместника графа Норфолка. Изабелла прибыла в Йорк к марту, как и жена Деспенсера Элинор де Клер, которую Эдуард назначил прислуживать ей.{630} Роджер Мортимер, проведя рождество в Уигморе, также присоединился ко двору в Йорке. 15 марта король назначил Мортимера юстициарием Ирландии; было решено, что в июне он отправится туда для поддержания порядка.

Возможно, как раз во время этой своей поездки на север Изабелла способствовала завершению тяжбы между аббатом и горожанами Питерборо относительно того, кто должен нести расходы по ремонту городского моста. Когда пришла грамота от имени короля, что королева и ее младший сын, принц Джон, намереваются остановиться в аббатстве, настоятель поторопился починить мост, приведя его в готовность к высочайшему посещению. Затем ему пришлось войти в еще большие расходы, чтобы преподнести королеве подарок ценой в 20 фунтов, и еще выложить 400 фунтов на мелкие подношения и развлечения во время визита.

Изабелла провела почти весь год в Йорке, и Роберт из Рединга утверждает, что там же она родила дочь Джоан. Обычно считается, что хронист попросту ошибся, и на самом деле имел в виду дочь того же имени, которую королева родила в 1321 году; однако возможно, что девочка, названная Джоан, действительно родилась в 1319, но умерла во младенчестве.

Так или иначе, ни один из прочих хронистов не упоминает об этой второй (или первой?) Джоан.

С 1317 года, Изабелла постоянно побуждала Эдуарда заняться делами ее графства Понтье, где сложилась профранцузская партия с центром в Аббевиле, и неустанно подрывала власть англичан, угрожая отдать фьеф Филиппу V.{631} Но внимание короля поглощали иные, более важные для него заботы, и он пренебрег также делами в Гаскони, за что его порицали и папа, и король Франции.{632}

Помимо необходимости разобраться наконец с накопившимися проблемами, была еще одна причина, почему Эдуарду требовалось посетить Францию. Согласно обычаю, каждый новый король должен был получить оммаж от всех своих вассалов за земли, которые они держали от него, и Филипп V некоторое время назад начал настаивать, чтобы Эдуард II приехал во Францию и исполнил этот феодальный долг относительно Гаскони, Понтье и Монтрейля. Но так же неизменно английские короли сопротивлялись таким требованиям, оттягивая их исполнение как можно дольше, поскольку считали акт принесения оммажа несовместимым с их королевским достоинством. Прежде Эдуард мог объяснять задержку тяжелым положением в королевстве, но теперь не было никаких причин отказываться от поездки во Францию в ближайшее время, зато по многим причинам ему требовалось доброе расположение Филиппа; поэтому, хочешь не хочешь, в мае 1319 года он направил Уолтера Стэплдона, епископа Эксетерского, ко французскому двору договариваться о необходимых приготовлениях.

Стэплдон должен был также заехать в Эно и присмотреться к одной из дочерей тамошнего графа, которую считали возможной кандидатурой на брак с принцем Эдуардом. Граф Гильом V был женат на кузине Изабеллы Жанне, дочери Карла Валуа, и у них имелось пять девочек — Сибелла, Маргарита, Филиппа, Жанна и Изабелла. Сделанное Стэплдоном описание избранной им принцессы сохранилось, но в нем не указано ее имя; вероятно, это была старшая, Сибелла, которая умерла вскоре после того, и, видимо, поэтому переговоры дальше не пошли. Некоторые историки полагают, что описание относится к Филиппе, но это маловероятно, так как обычай не велел отдавать предпочтение третьей дочери в обход первой и второй.

Очередная сессия Парламента открылась в Йорке 6 мая. Изабелла, вероятно, присутствовала на ней вместе с королем. Время для сбора войска приближалось, но срок отодвинули до 22 июля. Король выехал из Йорка 14 июля, а в августе встретился с Пемброком, Сюрреем, Херефордом, Арунделом, Деспенсером, Ланкастером и братом Ланкастера Генри в Ньюкасле, где его ожидало восьмитысячное войско. Затем он повел их на север и 7 сентября осадил Бервик. Хотя в этом предприятии Ланкастер действовал заодно с королем, его поддержка была в лучшем случае неохотной — было замечено, что никто из его людей не участвовал в штурме стен, — а рассерженный Эдуард не оставил желания уничтожить его. Во время осады он сказал Деспенсерам: «Когда эта злосчастная история закончится, мы займемся другими делами. Ибо я не забыл зло, причиненное брату моему Пирсу».{633}

Тем временем Изабелла жила с детьми в маленькой деревенской усадьбе неподалеку от Йорка,{634} возможно, в Бразертоне или во дворце архиепископа Йоркского Бишопсторпе; поскольку оба эти жилища располагались более чем в ста милях от места военных действий, она, видимо, полагала, что там ей ничто не угрожает. Однако, пока Эдуард осаждал Бервик, шотландцы безнаказанно вторгались на север Англии, а легендарный Черный Дуглас[78] ухитрился проникнуть даже в Йоркшир с отрядом в 10 000 человек, задумав дерзкий план — похитить королеву Англии и потребовать выкуп за нее. «Если бы в тот раз королеву захватили, я полагаю, что Шотландия купила бы себе мир», — заметил автор «Жизнеописания Эдуарда Второго». Действительно, стань Изабелла заложницей, у короля Эдуарда не осталось бы иного выбора, как признать Брюса королем шотландцев; ему вообще пришлось бы соглашаться на любые требования Брюса.

«Дуглас пробрался в Англию с великой секретностью и едва не достиг деревни, где проживала королева Изабелла и ее дети». Но по счастливой случайности один из его разведчиков попал в руки Уильяма Мелтона, благочестивого архиепископа Йоркского. Под угрозой пытки «этот человек пообещал, если его пощадят, сообщить о великой опасности, угрожающей королеве». Мелтон и его присные «посмеялись над его неразумием, пока он не поклялся своей жизнью, что, выслав разведчиков в указанном им направлении, они наткнутся на Дугласа и его дружину в нескольких часах пути» от жилища королевы.

Встревоженный доказательствами, данными пленником, архиепископ и Джон Хотем, епископ Элийский, «выехали из города со своими обычными свитами, и шерифами, и горожанами, и их присными, монахами, канониками и другими клириками, а также со всеми прочими, кто только мог держать оружие». Они «внезапно явились в обиталище королевы, оповестив о том, какая опасность ей угрожает, и увезли ее в город. Оттуда, для большей безопасности, ее переправили водой в Ноттингем»,{635} где она, вероятно, укрылась в замке.