Король — узник Фантомаса - Пьер Сувестр

И действительно, не прошло и двадцати минут, как Жюв вышел из дверей отеля, опустив голову и ворча себе под нос:

— Тысяча чертей! Это самый что ни есть настоящий Фридрих-Христиан! Но где же в таком случае Фандор?.. Ну и чёртова карусель: то один исчезает, то другой! Лично я предпочёл бы, чтобы в нетях находился король… Я за него не стал бы переживать… В то время как Фандор!..

Тут Жюв улыбнулся и успокоил себя:

— Ба! Что это я так разволновался? Вполне возможно, что, разыскав короля, Фандор преспокойно удалился восвояси и сейчас сидит у себя на квартире… Я увижу его, и мы вместе придумаем, как разыскать королевский алмаз и схватить Фантомаса!..

25. Я ДОЛЖЕН ЖИТЬ!

— Я должен жить! Я должен бороться до конца!

Во мраке темницы, куда он сам себя заточил, Фандор вновь и вновь повторял эти слова, борясь с отчаянием. В момент, когда состоялся его разговор с Фантомасом, у него оставалось ветчины на два раза и воды всего на один день… Теперь у него не осталось ничего. Его терзали голод и жажда, и он чувствовал, как жизнь, капля за каплей, уходит из его тела.

Конечно, Фандору было известно: человек может жить несколько суток без еды и даже без воды. Находясь на свободе, занятый делами, он мог бы целый день не вспоминать о еде. Но при этом он знал, что в любой момент может утолить голод и жажду. Сейчас, в этой темнице, откуда не было выхода, всё было иначе. У него не будет ни еды, ни питья ни сегодня, ни завтра, и все последующие дни превратятся для него в медленную агонию. Временами его охватывало такое отчаяние, что он забросил свой браунинг в узкую расщелину, откуда его было невозможно достать. Он сделал это, чтобы избежать соблазна самоубийства…

Понимая беспочвенность своих надежд на приход Жюва, он цеплялся за них, как утопающий за соломинку. Он напрягал слух, стараясь уловить какой-нибудь необычный шум, и временами доходил до слуховых галлюцинаций.

Неожиданные воспоминания всплывали из глубины его сознания. Он вспоминал книги, прочитанные давным-давно, ещё в детстве, всякие рассказы о путешествиях и приключениях, о людях, которые оказывались в таком же положении, в котором теперь находился он сам. Он думал о путешественниках, замурованных обвалом в горной пещере или унесённых на льдине в открытое море; об отважных охотниках, в последний момент извлекавших несчастных из западни или спасавших пленников, оказавшихся во власти кровожадного племени; он думал о шахтёрах, погребённых в глубинах земли взрывом рудничного газа и медленно агонизирующих, в то время как спасатели пробиваются к ним на помощь… И среди всех этих историй, вымышленных или реальных, его собственная казалась Фандору самой ужасной. Ибо ему неоткуда было ждать помощи! Его темница вскоре должна стать его гробницей!

В моменты отчаяния он бросался на земляной пол и лежал неподвижно, как мертвец, хотя был ещё жив. И его страдания усиливались, когда он слышал грохот метро, проносившегося под ним на расстоянии нескольких метров, или шум автобусов, пересекавших площадь Согласия. Он агонизировал в центре огромного города, заполненного людьми, и никто об этом не знал, никто не мог прийти ему на помощь!

Да, кругом кипела жизнь, парижане были заняты делами или удовольствиями. Неужели всё ещё существуют Елисейские Поля, где на лавочках, обнявшись, сидят влюблённые? Неужели птицы всё ещё щебечут в древесной листве? Неужели в аллеях парков играют и смеются дети? Может быть, вся прошедшая жизнь пригрезилась ему во сне, или, наоборот, его нынешнее состояние было кошмаром и надо было сделать усилие — и пробудиться!..

Накануне он забыл завести часы, и теперь не знал, который час. Утро сейчас или вечер? Светит ли холодное зимнее солнце, или ночной туман поднимается над Сеной? Или же вечерние огни озаряют струи фонтанов, немолчный плеск которых он слышал у себя над головой.

«Мне кажется, сейчас должно быть около семи вечера, — думал Фандор. — В это время люди разъезжаются с работы и автобусы едут с увеличенной скоростью…» А потом наступали моменты полной прострации, когда он не думал ни о чём и как бы уже погружался в небытие.

Иногда он громко кричал, понимая, что это ни к чему не приведёт: его вопли отзывались вовне мелодичным звоном бронзы, и прохожие с удовольствием прислушивались к тому, что они называли «пением фонтанов».

Но энергия и воля к жизни были в нём сильнее отчаяния. Вскочив на ноги, сжимая кулаки, он повторял:

— Я хочу жить! Я должен жить! Я буду жить!.. Я должен отыскать путь к спасению… А если мне суждено умереть, то я умру, сражаясь!

Сражаться? Да, он был готов! Но как?

О том, чтобы свалить бронзовую статую, нечего и думать! Долбить потолок, над которым находятся воды бассейна? Бессмысленно! Что остаётся? Он подумал о туннеле, проходящем как раз под ним. Может быть, именно здесь пролегает путь к спасению? Но тут же горькая улыбка искривила его губы: можно было прорыть ход в земле, но невозможно продолбить бетонное покрытие туннеля! Но вдруг радость открытия озарила его лицо.

— Как мне это раньше в голову не пришло! — воскликнул он. — Я, как последний дурак, потерял столько времени!

Что же за идея осенила Фандора?

Конечно, надо было копать подземный ход, но не вниз, в сторону туннеля метро, а вниз и вбок, чтобы выйти на поверхность рядом с бассейном фонтана! В конце он наткнётся на булыжную мостовую или на слой асфальта, но это не такое препятствие, которое нельзя было бы преодолеть. Да, это был путь к спасению, — только бы хватило времени и сил!

Лихорадочное возбуждение овладело Фандором. Но он одёрнул себя: прежде чем приступать к делу, надо было всё тщательно обдумать и составить план. Он представил себе расположение фонтана и постарался как можно точнее определить направление подкопа. Прикинул его возможную ширину, так, чтобы избежать обвала, и наметил то место на полу, откуда следовало начинать. И только теперь приступил к работе.

— Смелее, Фандор! — подбадривал он себя. — Пусть никто не говорит, что ты поддался отчаянию! Что ты спасовал перед Фантомасом!

Труднее всего было пройти первый слой, затвердевший и перемешанный с остатками цементного раствора. Но Фандор преодолел его с помощью перочинного ножа. Дальше шла мягкая почва, и работать стало легче. Выкопанную землю он складывал на свой пиджак и оттаскивал в угол. «В конце концов, — думал Фандор, — мне нужно прокопать всего четыре или пять метров… Я смогу это сделать за день, в крайнем случае за два… Столько времени я смогу продержаться…»

Пока работали руки, изобретательный ум Фандора тоже не бездействовал. Он взял пустую бутылку, отколол от неё дно и получил таким образом что-то вроде совка. С помощью этого инструмента работа пошла быстрее. Бутылок у него было больше чем достаточно, все они были из толстого стекла, и, перебив не менее дюжины, он сделал целый набор инструментов.

Так он работал много часов без перерыва. Он уже выкопал колодец глубиной больше метра и продолжал со всего плеча ковырять землю своим стеклянным совком.

Вдруг Фандор остановился и прислушался.

— Что?.. Что это такое? — пробормотал он.

Его слух уловил тихий непрерывный свист, и одновременно он почувствовал характерный запах.

— Газ?.. Это газ!.. Мне конец!..

Он понял, что произошло: резким ударом острого бутылочного совка он проткнул шланг газопровода, предназначенного, видимо, для того, чтобы подавать газ в фонари иллюминации, украшавшие фонтан. «Да, моя песенка спета! — думал журналист, опустив руки и прислушиваясь к зловещему свисту. — Мне нипочём не заткнуть дыру… Я здесь задохнусь, это как дважды два — четыре…»

Фандор оглядел помещение своей тюрьмы, мысленно прикидывая, сколько потребуется времени для того, чтобы насыщенный газом воздух стал непригодным для дыхания.

— Нет, — сказал он себе, — ещё не всё потеряно! Газ легче воздуха, он будет подниматься вверх. И пока он будет скапливаться наверху и частично выходить сквозь щели, я ещё смогу какое-то время работать здесь, внизу… Кто знает, может быть, мне и удастся выйти на поверхность… Я не стану, опустив руки, ждать, когда придёт смерть от удушья!

И он с удвоенной энергией возобновил работу.

Так продолжалось его состязание со смертью. Что произойдёт раньше: он пробьётся к свежему воздуху или потеряет сознание от удушья?

Своим носовым платком он попытался перетянуть разрез шланга. Свист несколько уменьшился, но утечка газа продолжалась. Теперь, поднимаясь наверх, чтобы оттащить выкопанную землю, он испытывал головокружение. Дышать становилось всё труднее. Но он не прерывал работу ни на минуту. И только одна мысль сверлила его мозг: «Успею или нет?»

За час он продвинулся ещё сантиметров на 90 в глубину. По его расчётам, можно было начинать рыть горизонтальную часть подкопа, длиной не менее четырёх метров, после чего предстояло загибать ход вверх и выводить его на поверхность. Фандор старался не думать о том, что на это потребуется никак не меньше десяти часов, а такого времени у него не было…