Дорога ярости - Дэвид Вебер

И компьютер заколебался, пытаясь понять. Передышка была крошечной, неощутимой для смертного, но Тисифона ударила сквозь эту щель молниеносно, как змея.

Алисия покачнулась, с криком приподнявшись в кресле, когда ударил компьютер. Это не была паника – паника не присуща электронным устройствам, – но это было все же нечто похожее, какой-то электронный аналог паники проскользнул по цепям. Мгновенное осознание, что приходится вести борьбу с чем-то не предусмотренным его создателями. Тисифона сделала выпад, ее безмолвный боевой клич ответил на вопль Алисии, и математическое обеспечение содрогнулось, когда эриния отключила команду самоуничтожения.

Тисифона усилила хватку, атаковала центр личности искусственного интеллекта, и Алисия упала, как забытая кукла, когда компьютер, оставив ее, обратился против фурии, как мать, защищающая свое дитя. Компьютер не мог больше прикоснуться к своему сердцу, не мог даже его уничтожить, чтобы предотвратить воровство. Он мог уничтожить вторгшегося. Включались цепи. Через них проходило все больше мощности. Бой шел на всех уровнях, в каждой контактной точке. Алисия обмякла, чувствуя отток силы, идущей на удовлетворение безжалостных потребностей Тисифоны. Требовалась не только жестокость, не только ярость, и фурия безжалостно отбирала у нее все, в чем нуждалась.

Разум и компьютер сошлись в микросекундах титанической схватки. Броски Тисифоны сотрясали спящий искусственный интеллект. Он просыпался, и она ограждала его, чтобы не допустить к нему компьютер. У нее не было времени захватить его, но она отрезала целые секторы цепей, не давая поднять тревогу, завершая изоляцию. Захватывая сегмент за сегментом, она использовала их мощность, усиливая свои возможности. Она никогда не сталкивалась с таким компьютером, но потеряла счет завоеванным ею человеческим умам, а этот компьютер был создан для контакта с человеком.

Чувствуя попытки поднять тревогу, она сокрушила оборону, чтобы заморозить их. Она захватила и нейтрализовала интерфейс связи, подавив отчаянный вызов компьютером своих создателей. Она была огненным ветром, полностью чужим, но сознававшим, с чем он сталкивается, она наступала, в то время как компьютер анализировал, чтобы понять, с кем имеет дело, и спланировать контратаку.

Алисия, с побелевшим лицом, сотрясалась от рыданий в командном кресле, парализованная агонией пронизывающих ее отзвуков атак Тисифоны. Она сорвала бы гарнитуру, движимая слепым чувством самосохранения, но была парализована поступавшими через нее сигналами. Она хотела все прекратить, хотела умереть. Что угодно, только пусть прекратится эта пытка… Но выхода не было.

Когда борьба между Тисифоной и системами безопасности достигла невыносимого напряжения, спящее ядро искусственного интеллекта пробудилось. Этого не должно было случиться. Факт, что компьютер подвергся нападению, должен был сам по себе гарантировать продолжение сна, но фурия воспользовалась обходными путями. Оно проснулось в полном неведении о происходящем, в гуще неистовой битвы, и сделало то, что только и могло сделать, для чего было создано.

Оно распространилось в поисках второй половины своего «я», чтобы найти понимание и защиту с человеческой стороны, и Алисия вздрогнула, когда струйки чужой мысли просочились в нее.

Это было ужасно… и чудесно. Это вызвало невыразимое страдание, ужас перед безмерной мощью, предвещало гибель личности, которой она была. Это пронизывало ее, как кинжал, проникая в такие затаенные уголки, куда не заглядывала даже Тисифона. Она увидела себя с беспощадной ясностью, увидела всю мелочность и недостатки, слабости и самообман, как при вспышке молнии в ночном небе. И она не могла закрыть глаза, так как не ими смотрела на все это.

Но она видела и силу, мощь того, во что верила, ценности, надежды, стойкость. Она видела все, и за всем – «альфа-синт». Ей не удалось бы объяснить это никому другому. Это было… присутствие, наличие. Неистовое великолепие, рожденное не плотью, не духом, а электроникой и схемотехникой. Это было больше, чем человеческое, но и намного меньше. Ничего божественного. Слишком чистое, неоформленное – еще не реализованные возможности.

Даже пока Алисия глядела на него, оно менялось, как древнее фото в проявителе, с изображением, появляющимся на чистом листе. Алисия чувствовала, как это продолжает процесс становления, чувствовала движение за установившейся между ними слепой, инстинктивной связью. Что-то из нее перетекало по этой связи, и оно усваивало полученное, делало его своей частью. Там были ее желания и потребности, ее ценности, то, во что она верила… и вдруг это перестало быть чужим, устрашающим.

Это была она сама. Другое «я» с собственной индивидуальностью, но она. Часть ее. Продление в иное существо, которое признало ее и не было больше неуклюжим и неопределенным, обеспокоенным бушевавшей вокруг битвой. Сейчас оно знало, что делало, и игнорировало суматоху, чтобы сосредоточиться на более важном в собственной вселенной.

Боль исчезла, когда искусственный интеллект обнял ее, гладил своими электронными пальцами, чтобы унять страдание, что-то ласково бормотал ей, приветствовал с сердечной искренностью, чувством радости, которое, она знала, было искренним, и она потянулась навстречу с восхищением и благоговением.

Тисифона торжествовала. Борьба внезапно прекратилась, она не встречала сопротивления, находясь на периферии системы. Она рванулась обратно к ядру, снова протянулась к сердцу, чтобы установить контроль… и вздрогнула от удивления.

Интерфейса не было! Она попробовала снова, касаясь сверкающей стены воображаемыми пальцами… Она отступила, вошла в сенсорный канал, устремилась по нему к центру – и была отведена в сторону от потоков данных. Тисифона смутилась.

Она отступила в разум Алисии, и ее замешательство возросло. Страх и неразбериха уступили место сосредоточенной концентрации. Ее возвращение было едва замечено, и она не была более одна в Алисии. Присутствовал еще кто-то такой же мощный, и она вздрогнула от удивления.

Другое почувствовало ее. Она поняла это и попыталась создать заслон, как против диагностики Таннис. Не получилось! Но другое вдруг изменилось: любопытство сменилось тревогой, смешанной с желанием защищать. К Тисифоне протянулись усики-зонды. Ее пытались исследовать и оттолкнуть от Алисии.

Это была Алисия… и это была не она. Впервые Тисифона поняла, что такое «совместимость». Искусственный интеллект пробудился и никому не даст обидеть Алисию. Нажим усиливался, Тисифона сопротивлялась.