Несчастные девочки попадают в Рай - Кэрри Прай
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Зося, глянь, что я сделал, — хвастался Пашка, представ передо мной в тетушкиной сорочке. На уровне груди он вырезал два больших круга и еще в «некоторых» местах.
Мой рот застыл в открытом состоянии, тем временем братец продолжал дурачиться, вытанцовывая, как придворная дама.
— Жир-пром-комбинат, сиськи-письки-лимонад!
— Какие еще…?! Паша, черт возьми, ты что тут устроил?!
Брови мальца нахмурились, а губы вытянулись в недовольный вареник.
— А что тут такого? — буркнул он. — Она это заслужила. Скажи «спасибо», что я ей в сумку не надул.
— Спасибо, — процедила я сквозь зубы, отвесила ему хорошего подзатыльника, отправила домой и заставила спрятать все улики преступления.
Сегодняшнее утро показало, что нашу Клавдию лучше не злить. Нет, я не собиралась потыкать ей во всем, но и усложнять и без того шаткое положение не хотела.
К счастью, на улице показался Сема, только вот он вышел не из дома, а возвращался откуда-то. Где он был? Стряхнув с себя шелуху от семечек, я поскакала к нему навстречу. Однако парень не поспешил приближаться ко мне.
Даже в темноте, мне удалось разглядеть его недовольное лицо. Видеть Сему хмурым — это как выпить острого молока. Нечто противоречивое и с трудом усвояемое. Определенно, улыбка шла ему больше нежели серьезность.
— Где ты был? — через улыбку спросила я, подходя ближе.
— Гулял, — ответил он нерадостным тоном.
— Гулял? Без меня? Мы ведь договаривались…
— Тебя что-то не устраивает?
Я запнулась. Да что с ним такое?
В воздухе повисло тяжелое молчание. Семен смотрел сквозь меня. Прожигал взглядом. Ох, и снова этот холод, он окутал меня. Все-таки у Соколовых было что-то общее — когда они не в духе, лучше не попадаться им на глаза.
— Так что, прогуляемся? — спросил он, не отводя глаз и практически не шевеля губами.
Пульс участился. Ладони стали влажными. Живот скрутило.
— Пойдем, — согласилась я, но только потому, что доверяла Семену. И как бы угрожающе он сейчас не выглядел, я не чувствовала опасности. В любой случае мне нужна была эта прогулка, хотя бы ради того, чтобы прояснить в чем дело. Ведь парень явно злился на меня. Вопрос — за что?
Мы вышагивали по пыльной дороге, словно куда-то опаздывали. Я укуталась в рубашку, потому что меня охватил озноб, хотя на улице стояла невыносимая духота. Мураши. Ими покрылось все тело.
— Слушай, ты так умело избавил нас от тетушки, — я нарушила тишину, надеясь на непринужденную беседу. — Может ты будешь практиковать это почаще? К примеру, до моего совершеннолетия, а? — неловко хохотнула я, но Семен был непробиваем. Какой же он твердый, как садовый булыжник.
Полностью отчаявшись и опустив голову, я смотрела на дырявые сандалии, которыми загребала песок да камушки. А когда мы свернули с дороги, то не на шутку напряглась.
— Куда мы идем? — я притормозила.
— Умирать, — заявил он и потянул меня за рукав рубашки.
— Не смешно, Семен. Я возвращаюсь домой.
— Ага, конечно, — на сей раз он грубо схватил меня за шиворот, как непослушного зверька, и поволок за собой. Сопротивляться ему — бессмысленная затея. Для него я была что-то вроде пустой вязанной авоськи.
— Перестань, мне больно!
— Плевать.
— Ты порвешь мою рубашку!
— Это меньшее, что должно волновать тебя перед смертью.
— Да что ты такое несешь?!
— Я несу самоубийцу! Несу ее на смерть! Ведь ей надоело жить, а я всегда мечтал посмотреть на свежие человеческие кишки! Еще вопросы?
И тут я все поняла. Сема узнал о вчерашнем противостоянии Златы и поезда. Боже, неужели не он не понимает, что я сожалею об этом?
— Стой, пожалуйста! — крикнула я, но больше походило на плач. — Прекрати, Сема!
Парень остановился. Одним резким движением он схватил меня за грудки и притянул к себе. Сердце замерло. Знакомое чувство кольнуло между ребер. Именно так держал меня Саша несколькими часами назад. Не такие уж и разные эти братья Соколовы.
— Прекратить, да? — прорычал Сема. Небесного цвета глаза были готовы превратить меня в горстку пепла. Шея горела. — О чем ты только думала, Злата? Какого лешего ты вчера вытворяла? Черт, я готов придушить тебя!
Я открыла рот, но вырвался лишь жалкий писк.
— Где же твоя смелость, Злата? Что же ты молчишь? Или тебе нужно выпить, чтобы быть поразговорчивее?
Признаться честно, мне стала докучать роль жертвы. Сегодня все так и жаждут мне навалять. Пора бы научиться отвечать.
— Хватит! Я и сама все понимаю! Знаю, это была глупость! Ошибка! Но это моя ошибка, Сема! Моя глупость! Ты здесь вообще не причем!
Его зрачки расширились. Он прервал дыхание.
— А знаешь, ты такая же, как и мой брат. Ты — эгоистка. Ты думаешь только о себе.
Его заявление оскорбило меня до глубины души.
— Это не так!
— Да?! А ты хоть о ком-нибудь подумала, кроме себя?! О машинисте, которому ты могла сломать жизнь из-за своих глупых выходок?! О Пашке, который мог лишиться единственного члена семьи?! А?! Или обо мне?! Проклятье, а обо мне ты подумала?! Нет! Конечно же, нет!
Осознание… Не всегда оно приходит вовремя. И пусть ты донельзя уверен в своей правоте, все же находится достойный довод, который без труда крушит твою мнимую крепость и возвращает на Землю. Все оно так, вот только падать неприятно. В моем же случае — больно. Так, что с ссадинами.
Мне стало совестно. Искренне. Перед родителями. Перед дедушкой. Перед Пашкой, который даже ни о чем не догадывался. Семен был полностью прав, и я, к сожалению, поняла это только сейчас.
А вот и слезы. Салют! Бонжур! Алоха! Пардон, но соскучится по вам невозможно…
Трясущимися пальцами я коснулась горячей руки Семена, которой он крепко держал меня и, прошептала:
— Прости меня. Пожалуйста, прости.
Его дыхание восстановилось. Черты лица стали мягче. Но, едва ли он успокоился. Голубой океан в его глазах продолжал наливаться лавой.
— Да пошла ты, — бросил он, а потом с отвращением отпустил ворот рубашки. Семен ушел так быстро, словно его присутствие было дурным видением. Быстрее, чем двигался тот чертов поезд. Быстрее, чем колотилось мое сердце.
Я осталась одна. Со своей терзающей совестью и с парочкой вырвавшихся слезинок — мои верные спутники. Однако, не самые желанные.
Упав на колени, я оттягивала ворот в разные стороны. Мне казалось, будто с каждой секундой он
