Герои. Новая реальность (сборник) - Андрей Кивинов

Циркачи сидели вокруг стола. Их стульями были бочки акробатов и барабаны оркестра. Столом им служил большой ящик фокусника, в котором на представлении то исчезали, то появлялись его помощники. Ящик был обит черным бархатом с серебряными блестками. Среди блесток лежали хлеб и овощи и стояли оловянные стаканы. Артисты собирались перекусить, пока идет дождь. Но поскольку люди они были все веселые и почти все молодые, то вместо обеда у них вышло веселье. Жонглер Помпей снял со стены гитару, сестры-танцовщицы Ана и Мария стали петь новые куплеты, а другие хлопали в такт и подхватывали хором последние слова.

Акробат усадил Фабио за стол рядом с собой.

– Как дела? – спросил он.

– Тибул умер, – печально ответил Фабио.

– Да, – вздохнул Сильвио. – Мы слышали. Говорят, враги убили его прямо в кабинете. Жаль Неподкупного, конечно, но, может, для нас оно и к лучшему.

– Как к лучшему? – Фабио был поражен.

– А ты знаешь, отчего балаганчик уезжает из Столицы, а может, и из страны? – спросил в ответ Сильвио.

Фабио помотал головой.

– Все из-за Песенки двух мышат. Или из-за Клуба Худых, это как посмотреть.

Фабио все равно ничего не понимал и попросил объяснить.

И Сильвио рассказал ему. На представлении две недели назад был показан новый номер. Ана и Мария пели песенку о двух мышатах. Один мышонок жил в доме простого гражданина. Гражданин честно исполнял Шестой Декрет Собрания против обжор и не держал в доме запасов еды. Даже его кот сбежал из дома от такой жизни. Но бедному мышонку от этого было ничуть не легче, ведь и ему не доставалось ни единой крошки. Уж лучше бы кот его съел. Мышонок готовился к смерти, но его спас второй мышонок. Он жил в доме не у кого-нибудь, а у самого гражданина Четвертого Помощника Уполномоченного Секции по надзору за исполнением Декрета против обжор. Уж здесь-то еды всегда было сколько угодно!

Фабио не очень понравилось, что был задет уполномоченный Секции. Но он не мог не признать, что песенка славная и очень веселая.

А Сильвио продолжал рассказ. Один гражданин из Клуба Худых услышал песенку, и она ему совсем не понравилась. На следующий день в балаганчик явилось много «черных». Они свистели, бросили на сцену дохлую кошку и хотели сорвать представление. Другие зрители вступились за циркачей, вышла драка, и Худых прогнали. На всякий случай песенку больше не пели, но было поздно.

Статьи против балаганчика дядюшки Бризака появились в «Друге Народа», главной газете Клуба Худых. «Друг Народа» писал, что артисты – лентяи, потому что не отрабатывают трудовой налог ни в одной из Секций. Мало того, они еще и скрытые контрреволюционеры, так как во время всего их представления ни разу не играют революционные песни, зато старорежимных – сколько угодно. А кличка одного из цирковых коней – Бонавентура, в честь командующего гвардией Трех Толстяков. Это, говорилось в статье, и в пояснениях не нуждается.

Десять рабочих Секций запретили выступления балаганчика на своих рынках. Вокруг цирка днем и ночью стали околачиваться загадочные граждане. Некоторые из них, правда, забывали спрятать бело-синие кокарды сыщиков, что несколько вредило их таинственности, зато серьезно обеспокоило артистов. Попасть под Трибунал, а потом в Табакерку никто не хотел.

Дядюшка Бризак бросился за помощью к гражданке Эквиа. Он напомнил ей, как перед Восстанием они вместе скрывались от гвардейцев, как потом она была лучшей актрисой балаганчика уже в Первый год Республики. Но Суок строго ответила, что она что-то не припомнит, чтобы в то время цирк выступал на стороне обжор, против народа и его избранников. Если давние товарищи Суок хотят, прикрываясь старыми заслугами и дружбой, насмехаться над Революцией и нападать на Республику, в таком деле гражданка Эквиа им решительно ничем не может помочь. В этот миг дядюшке Бризаку показалось, что голос бывшей актрисы дрогнул. Но тут же с ним холодно распрощались.

Тогда дядюшка Бризак отправился к самому Неподкупному. Но и здесь его ждала неудача. Тибул был рад увидеть старого друга. Однако он сказал, что ничего не может сделать. Худые были слишком сильны в Столице, многие граждане были на их стороне, и даже Председатель Бюро не мог открыто спорить с ними из-за циркачей. Пока не мог. Тибул посоветовал подождать.

– А чего нам ждать, Фабио? – говорил Сильвио, – Когда Черная Карета приедет? Тибул вон и сам дождался… уж не от «черных» ли? Он хоть немного им мешал, а теперь они совсем осмелеют. Всех захотят в черное нарядить. Они хотят, чтобы люди пели только революционные марши, а смеялись над тем, как других арестовывают и судят. А кто не с ними смеется – тот тоже для них враг народа, в Табакерку его. Ты знаешь, что на прошлой неделе написали Эквиа в «Друге Народа»?

Фабио, конечно, знал, но покачал головой. «Что творится! – подумал он. – Циркачи читают газеты». Год назад газеты в цирке были только у старого конюха Изгара, он делал из них самокрутки.

– Они написали, – ответил сам себе Сильвио, – что для полной победы Революции, чтобы настало всеобщее равенство, нужно найти и казнить еще двести тысяч тайных врагов народа. Двести тысяч человек, малыш, ты только представь себе! И так в Табакерке каждый день сгорают люди, а эти сумасшедшие хотят перебить целый большой город! И только за то, что эти несчастные с ними не согласны. «Черные» хотят, чтобы все опять стали бедные и злые, как до Революции. А мы, малыш, не хотим, и не одни мы такие. Мы уже достаточно поголодали и намучались при Толстяках. И только нам, циркачам, жить стало хоть немного получше, так опять они хотят все отобрать. – Тут Сильвио вздохнул. – Теперь одна надежда – на Просперо и умеренных. Только они стоят за свободу. Тибул все чего-то боялся, осторожничал, хотел всех примирить. А наш Маршал Просперо никого не боится! Хорошо, что он привел в Столицу солдат. Уж они устроят «черным» такое равенство! Так что видишь, может, нам и не придется надолго покидать город. Мы пока отъедем недалеко, в предместье, и там подождем. Поехали с нами, а то сейчас в Столице будет опасно. А как только представится случай – поможем Просперо!

Когда Фабио услышал про сыщиков вокруг цирка и про «нашего Маршала Просперо», то чуть не расхохотался. Как же он ошибся! Хуже места, чтобы спрятаться от железной руки Маршала, нельзя было и придумать! «Придется соврать», – решил Фабио. Конечно, врать друзьям – последнее дело, но он вынужден был это сделать для спасения Республики. Он пообещал себе, что, когда все кончится, он обязательно первым делом придет в балаганчик и все-все объяснит.

Фабио сказал, что не сможет поехать с балаганчиком. На него из-за одной недавней истории в Гавани тоже очень злы «черные». Они везде ищут его. Хорошо еще, что из-за дождя сыщики, наверное, не заметили, что он вошел в цирковой вагон, а то бы уже точно ломились в дверь. Балаганчик и так окружен сыщиками, да еще его при выезде обязательно обыщут на заставе. Так что лучше Фабио уйдет, чтобы не подвергать друзей опасности – ведь его имени нет в утвержденном Комиссариатом Искусств и Отдыха списке артистов балаганчика.

– Только помогите мне изменить вид, чтобы скрыться от «черных», – попросил Фабио.

К этому времени их разговор с Сильвио уже слушали все артисты. Конечно, они были готовы помочь.

Дождь все не утихал. Все покупатели разбежались с Четырнадцатого рынка по домам, а вслед за ним попрятались и продавцы. На рынке остались одни сыщики, следившие за балаганчиком дядюшки Бризака. Они торчали среди пустых прилавков и закрытых палаток, как забытые огородные пугала. Теперь им было очень трудно принять вид обычных граждан, смешаться с толпой и вести незаметное наблюдение за объектом, как требовал Устав Сыскной Службы. К тому же все они промокли насквозь. Сыщики собрались и стали совещаться. При этом они отчаянно чихали и дрожали от холода. Они единогласно решили, что в такую погоду балаганчик ни за что не сдвинется с места. Так же единогласно было решено, что наилучшим для интересов Революции действием в таких обстоятельствах будет срочное перемещение всех агентов в ближайший трактир для согревания и сохранения здоровья означенных ценных агентов, крайне необходимого для службы Республике. Решение было исполнено незамедлительно.

Сыщики уселись за стол в таверне «Права человека и гражданина» и именем Республики потребовали по кружке пива. Именно в эту минуту дверь циркового вагона открылась и выпустила Фабио на улицу. Он помахал артистам рукой и побежал к выходу с рынка.

Но это только нам с вами известно, что из вагона вышел Фабио. Любой другой человек увидел бы, что по улице Столицы идет, прячась в штормовку от проливного дождя, рыжеусый гражданин маленького роста, с загорелым лицом, в синих штанах и полосатой матросской блузе. В ухе у него была серьга, на руке – татуировка в виде якоря. В общем, по всем приметам это был моряк.

Наконец-то Фабио мог вздохнуть спокойно. Хоть он и не нашел пока укрытия, но все-таки спрятался.