Эротический и эротизированный перенос - под ред. М. Ромашкевича

4. Фрейд, хотя он все еще не высказывает своего мнения о природе этой незваной любви, не допускает какого-либо сомнения в том, что она находится на службе сопротивления. Следует иметь в виду, что используемое здесь определение сопротивления тщательно разработано в "Толковании сновидений": все, что препятствует продолжению аналитической работы, рассматривается как выражение сопротивления. Эта объясняющая модель соответствует старой идее о том, что сопротивление возрастает в области патогенного ядра, а также на его добавочном и более позднем представлении об избегании болезненного припоминания и заместительного повторения (Фрейд, 1914а).

Даже эта модель даст начало последующим расхождениям в психоаналитическом мышлении.

5. Пациентка не "создает" свою любовь de novo. В течение длительного времени аналитик был способен узнавать в ней признаки "нежного переноса" (162); по-немецки, eine гаг t lie he Ubertragung (124), нежный перенос. Это отношение было функциональным для излечения, но теперь все перевернуто вверх дном. Любовь в переносе используется против лечения и служит тому, чтобы поставить аналитика "в положение мучительного смущения" (163), peinliche Verlegenheit [124]: болезненного замешательства, которое будет трудно преодолеть. Другими словами, пациентка пытается сорвать планы аналитика. Эта сложная смесь страсти и сопротивления, страсти, которая становится сопротивлением, и сопротивления, которое маскируется под страсть, заставляет Фрейда задаться вопросом: что может быть сделано?

6. Ответ на этот вопрос является одним из кульминационных моментов статьи Фрейда. Для Фрейда ясно, что "повсеместно принятые стандарты морали" (этика) не очень-то помогут, и поэтому он пытается "свести предписание морали к его происхождению [истоку]" (163). Его истоки — технические соображения, связанные с самой психоаналитической практикой. Таким образом, этика тесно' связана с наукой, в которой моральные принципы находят свое "обоснование".

Но к каким теоретическим и техническим соображениям обращается Фрейд? В тексте есть отрывок, который не оставляет нам никакого сомнения: "Аналитическая техника возлагает на врача обязанность отказать жаждущей любви пациентке в требуемом удовлетворении. Лечение должно быть проведено в воздержании" (164-165). Подразумеваемые здесь импликации побуждают меня привести несколько терминологических разграничений. Немецкий термин versagen (127) обозначает "отказ". В этом случае перевод корректен, так как имеется в виду исключительно отвержение, то есть отказ в просьбе пациентки. Подразумеваемая проблема является проблемой отношений в том случае, когда кто-то говорит "нет" кому-либо и отвергает его или ее требования. Обычно Стрейчи переводит существительное Versagung как фрустрация, и эта диада, фрустрация-удовлетворение, может порождать различные отклонения в смысле (см. превосходную статью Лапланша и Понталиса, 1967). Воздержание (Entbehrang: лишение, отказ) является движущей силой влечения, и Фрейд своевременно выдвигает на передний план то, что известно как принцип воздержания, один из фундаментальных принципов (Grundsatz). Мы увидим, что это стилистическое обращение за помощью к базисным принципам, лежащим в основании аналитической конструкции, появляется дважды в тексте, и оба раза это имеет большое значение.

Но почему воздержание является движущей силой лечения? Потому что аналитик не может предложить пациентке чего-либо, кроме суррогатов, и поэтому, кроме того, что он ее обманет, он удовлетворит те потребности и желания, фрустрация которых является побудительной силой для работы и изменения.

7. Первый фундаментальный принцип является результатом структурной связи между этикой и техникой. Второй базисный принцип лечения определяется Фрейдом как любовь к правде. Насильственное отправление назад духов из преисподней после того, как они были вызваны, говорит Фрейд, будет неаналитическим. К тому же, "против страстей мало что сделаешь прекрасными речами". И невозможно никакое компромиссное решение, потому что "психоаналитическое лечение зиждется на правде... Опасно покидать этот фундамент... Так как от пациента требуется полнейшая правда, то рискуешь всем своим авторитетом, если попадаешься сам на том, что отступил от правды" (164).

Как можно увидеть, основная концепция вновь проявляется в полную силу. Со стороны аналитика отходом от правды является какое-либо отношение, не учитывающее необходимость стремления к правде, что направляет всю психоаналитическую работу и является ее основанием. Помимо того, что отход от правды неэтичен, его нельзя назвать и терапевтическим, потому что авторитет, который только и может представлять аналитик — авторитет, основанный не на мираже и не на силе внушения, — потеряет силу. Если аналитик перестанет стремиться к правде и уважать ее, что придает смысл аналитической работе, он потерпит неудачу и в своей роли, и в своей функции. По данному моменту Фрейд негибок: любая разновидность сделки является антианалитической, любой компромисс является предательством (Фрейд использует в точности этот термин). Эти два принципа, первый, который связывает отказ аналитика (Versagung) с необходимостью отказа в удовлетворении желания пациентки (воздержание), и второй, который содействует поиску правды как фундаментально важной для психоаналитического лечения, являются краеугольными камнями психоаналитической этики.

8. Какие технические.указания вытекают из этих наблюдений? Проще говоря, что может делаться? По отношению к пациентке аналитик не должен отказываться от нейтральности, приобретенной через контроль контрпереноса. Как известно, контрперенос — концепция, которая редко появляется во фрейдистской теории; многие родственные технические указания являются результатом постфрейдистской мысли, и я лишь кратко их коснусь.

Давайте кратко остановимся на нейтральности (neutrality), — концепции, которая не очень популярна среди аналитиков некоторых современных школ. Во-первых, полезно отметить, что в этой работе Фрейд говорит не о нейтральности, а о индифферентности. В действительности, фраза: "Я думаю поэтому, что не следует отказываться от нейтральности" (164) в немецком оригинале звучит так: "Ich meine also, man darf die Indifferenz..." (127). Термин индифферентность, на вид более резкий, чем нейтральность, не означает отсутствие внимания к страданиям других людей и не синонимичен термину отсутствие эмпатии, который Кохут (вслед за Т.Рейком) ввел в технический лексикон. Преимущество данного слова заключается в теоретической связи, устанавливаемой терминологией, определяющей фундаментальные принципы, которые регулируют говорение пациента (свободные ассоциации) и слушание аналитика (равномерно распределенное внимание). Поэтому индифферентность аналитика соответствует отношению равной доступности, единообразно распределенному вниманию, направляемому без различия на весь "материал", представляемый пациентом. Эта связь была подчеркнута Лапланшем (1987).

9. Поэтому любовь в переносе не должна ни удовлетворяться, ни подавляться. Тому курсу, которого следует придерживаться в анализе, "нет примера в реальной жизни" (166). Любовь в переносе должна испытываться, и из этой ситуации должно извлекаться аналитическое содержание; то есть связанные с ней фантазии, главные характерные черты сексуального желания, инфантильный выбор объекта должны выноситься на свет. Это единственный метод, который позволит нам смодулировать и постепенно трансформировать любовную страсть.

В этой попытке аналитику помогает осознание того, что чувство безопасности пациента(ки) зависит от способности аналитика сохранить свою аналитическую функцию.

Но на основании всех этих фактов можем ли мы с уверенностью утверждать, что любовь в переносе, состоящая из многочисленных страстей, которые истолковываются в ходе лечения, не является ни реальной, ни подлинной? Конечно нет. По данному моменту нет расхождений. Можно подчеркнуть то, как сопротивление использует любовь, но сопротивление не порождает любовь. Оно ее использует. Утверждение, что любовь, высказанная и требуемая пациентом(кой), является лишь новым изданием прошлых Любовей — слабый аргумент; Фрейд справедливо задается вопросом, какая любовь не является воспроизведением инфантильных ситуаций или инфантильного объектного выбора. Поэтому любовь в переносе — подлинная любовь.

10. Однако существует тип пациентов(ток), или скорее класс пациентов(ток) (Фрейд говорит о женщинах), у которых использование "любовного переноса для аналитической работы" не приносит успеха (166). Причинная аргументация Фрейда слаба и образует одно из противоречивых мест данной работы. В действительности, какой может быть "элементарная страстность" этих женщин? Мы увидим, что попытка ответить на этот вопрос развилась в богатую и плодородную область для постфрейдовского мышления.