В тени человека - Джейн Лавик-Гудолл

Мне самой дважды доводилось видеть, как шимпанзе расправляются с живой добычей: впервые — в тот далекий день, когда они схватили и разорвали на части гверецу; второй раз, четыре года спустя — когда шимпанзе поймали молодого павиана.

Это произошло рано утром. Рудольф, Мистер Мак-Грегор, Хамфри и один из молодых самцов, сидя на лужайке, уплетали бананы. Заметив павианов, пересекающих склон как раз над лагерем, Рудольф встал и быстро обогнул одно из наших строений. Трое остальных самцов последовали за ним. Они передвигались совсем бесшумно, как-то по-особому сосредоточенно, почти крадучись, той же походкой, что и Фиган, когда он приближался к дереву, где сидела предполагаемая добыча. Я побежала вслед за ними, но все же опоздала. Обогнув строение, я услышала вопль павиана, а несколькими секундами позже раздался оглушительный рев самцов павианов и крики и лай шимпанзе. Пробежав еще несколько метров сквозь густой кустарник, я увидела Рудольфа, который, выпрямившись во весь рост, схватил молодого павиана за ногу, высоко поднял его, а потом с размаху ударил свою жертву головой о камень. После этого Рудольф, крепко зажав в руке уже мертвого павиана, начал быстро карабкаться вверх по склону.

Остальные шимпанзе, все еще крича, последовали за ним. Несколько взрослых павианов тоже бросились вдогонку; они рычали и наскакивали на Рудольфа, но очень скоро, к моему великому удивлению, отказались от преследования. Мне было хорошо видно, как Рудольф уселся на верхних ветках высокого дерева и стал раздирать зубами живот своей добычи, а сопровождавшие его шимпанзе расположились на том же дереве, но только чуть поодаль и наблюдали за ним.

Между тем громкие крики и вопли, которыми всегда сопровождается охота и убийство жертвы, привлекли внимание других шимпанзе, находящихся в долине. Вскоре возле дерева, где сидел Рудольф, собралась целая толпа шимпанзе. Среди них были самцы высокого ранга, но никто из них не пытался отобрать добычу. Окружив удачливого охотника, они лишь униженно выпрашивали подачку. Я не раз наблюдала, как шимпанзе выпрашивали мясо. Обычно обладатель добычи делился кусками мяса, по крайней мере с некоторыми из них. Рудольф же, напротив, в тот день ревностно оберегал свою добычу. Когда Майк, умоляюще выпрашивая кусочек мяса, протянул руку ладонью вверх, Рудольф грубо оттолкнул ее. В ответ на жест Голиафа, выпрашивающего часть жвачки из листьев и мяса, Рудольф повернулся к нему спиной. Когда Джей-Би робко схватился за тушу и попробовал потянуть ее к себе, Рудольф издал глухой, угрожающий звук, похожий на кашель, и вырвал у него добычу. Больше всего повезло старому Мистеру Мак-Грегору — он осторожно подкрался к туше и потянул за болтающийся конец кишки. Неожиданно все внутренности вывалились наружу, а петли кишок упали на лысую голову и плечи старого самца. Рудольф, заметив это, дернул за кишку, чтобы вернуть потерянную часть добычи, но кишка разорвалась, а Мистер Мак-Грегор, схватив лакомый кусок, быстро убрался подальше от Рудольфа. Самки и детеныши тут же подскочили к нему и начали попрошайничать.

Шимпанзе обычно подолгу едят мясо, отрывают по небольшому кусочку, а на гарнир запихивают в рот горсть листьев. Они тщательно пережевывают пищу, как бы смакуя ее. В тот день трапеза Рудольфа длилась около девяти часов. Он съел почти всю тушу в одиночку, лишь изредка выплевывая жвачку из мяса и листьев в чью-нибудь протянутую к его рту руку. Иногда какие-то лоскуты кожи или мяса падали вниз, и тогда кто-нибудь из детенышей молниеносно спускался с дерева, чтобы найти оброненные кусочки. После того как все мясо было съедено, подростки тщательно облизали ветки, на которых оно лежало, и места, куда капала кровь.

Меня поразило поведение Рудольфа. Он давно уже утратил то могущественное положение, которое занимал в дни нашего знакомства. Майк же, напротив, вот уже почти три года был главным самцом стада. Как же осмелился Рудольф, всегда демонстрировавший в присутствии Майка образец подчиненного поведения, так бесцеремонно оттолкнуть его? Как осмелился он угрожать Голиафу и Джей-Би, которые стояли выше его на иерархической лестнице? Но еще более удивительно, почему эти самцы не отняли у Рудольфа хотя бы часть добычи. Я и раньше наблюдала подобное нарушение иерархических отношений во время поедания добычи и даже склонна была объяснить это зачатками примитивных нравственных отношений: Рудольф убил павиана, следовательно, мясо принадлежит ему. Однако более глубокий анализ поведения обезьян привел меня к несколько иному выводу.

Майк без всяких колебаний атаковал бы Рудольфа, если бы речь шла о грозди бананов, подобранной Рудольфом в лагере. Но если бы Рудольф сам открыл ящик и достал оттуда бананы, тот же Майк едва ли осмелился бы напасть на него. Очевидно, в данном случае действуют те же самые механизмы, которые контролируют поведение животного в пределах индивидуального территориального участка, где, как известно, оно ведет себя гораздо агрессивнее и нападает на всякого, кто посмеет нарушить границу этого участка. Мясо — излюбленная, лакомая пища, которая достается с большим трудом. Взрослый самец, завладевший живой добычей, будет отчаянно сражаться за нее, не обращая внимания на ранг соперника. А привычная ежедневная пища в виде бананов, конечно, не вызовет такой реакции. В подтверждение моей гипотезы могу сказать, что в самые первые дни прикормки шимпанзе, когда бананы были для них в диковинку, стычки между животными из-за фруктов возникали очень редко.

Чем же объяснить отсутствие агрессивности со стороны доминирующих самцов? Возможно, они замечают перемену тех сигналов подчинения, которыми обычно характеризуются их взаимоотношения с низшими по рангу самцами. Вместо них они улавливают отчетливые агрессивные сигналы и не спешат восстановить свои прерогативы. Примерно то же самое характерно и для сферы сексуальных взаимоотношений шимпанзе. Самцы, независимо от ранга в стаде, никогда не сражаются за обладание самкой, а терпеливо дожидаются своей очереди.

Но каковы бы ни были истинные причины, Рудольф, как и другие самцы, всегда охранял свою добычу от остальных индивидуумов в стаде, пусть и стоящих выше по рангу. Раздосадованные и обиженные сверх всякой меры доминирующие самцы вымещали свою злобу и ярость на нижестоящих членах группы. Особенно туго приходилось самкам и детенышам. Как правило, их вообще изгоняли прочь, подальше от места пиршества.

В таких случаях самцы шимпанзе проявляли крайнюю враждебность и по отношению ко мне. Джей-Би однажды доставил мне немало неприятных минут. Дело обстояло так. Обладатель добычи, Рудольф, ревниво оберегал ее от других. Джей-Би, убедившись, что мясо ему вряд ли перепадет, поспешил в лагерь, чтобы подкрепиться бананами. До лагеря было метров двести. На обратном пути, ковыляя по тропинке, он неожиданно заметил меня и остановился. Должно быть, ему пришло в голову, что за время его отсутствия я ухитрилась стащить у Рудольфа часть драгоценной добычи. Шерсть Джеи-Би поднялась дыбом, и он с громким лаем двинулся на меня. Густые лианы со всех сторон преграждали путь и не позволяли мне убежать. С бешено колотящимся сердцем я застыла на месте и, помнится, даже зажмурила глаза. Остановившись в каком-нибудь полуметре, Джей-Би с размаху ударил меня, да так, что я чуть не упала. Потом вцепился в мой свитер и рюкзак, понюхал их и, решив, очевидно, что они не имеют ничего общего с мясом, поспешил к Рудольфу.

Вспоминается и такой случай. Однажды мы с Гуго наблюдали за большой группой шимпанзе, деливших добычу на дереве. На этот раз павиана убил Майк, и он щедро оделял свою свиту, в числе которой был Джей-Би и несколько других приближенных к вожаку самцов. Остальные пять самцов довольствовались лишь объедками с царского стола и были явно вне себя от ярости: демонстрировали на дереве свою силу и прогоняли прочь всякого среди низших по рангу, кто осмеливался подойти близко к месту действия. Дэвид Седобородый казался обиженным и раздосадованным больше других. Вскоре Майк спрыгнул с дерева и уселся среди густой травы. Остальные шимпанзе спустились вслед за ним. Мы с Гуго, чтобы хорошенько рассмотреть и заснять все подробности, бесшумно подползли почти вплотную к обезьянам и неожиданно выглянули из кустов рядом с ними. Это была большая ошибка. Одна из молодых самок, сравнительно недавно присоединившаяся к группе, испугалась и пустилась наутек. Другие в панике бросились за ней.

Когда обезьяны поняли, что тревога была ложной, пять разгневанных самцов ринулись к нам. Пристально глядя на нас, они выпрямились во весь рост, размахивали руками и издавали свирепый устрашающий лай. Не дойдя до нас всего несколько метров, они остановились — все, кроме Дэвида. Как уже говорилось, Дэвид Седобородый, несмотря на свой миролюбивый нрав, бывал иногда очень агрессивным. Но таким разъяренным мы его видели впервые — он отделился от группы и с воплем кинулся на нас. Мы тотчас бросились бежать, Дэвид — вслед за нами. Вдруг Гуго, бежавший позади, зацепился камерой о колючий кустарник. Все его попытки освободиться были тщетны, он только еще больше запутывался в кустарнике. Дэвид между тем был все ближе и ближе. И в тот момент, когда их разделяли каких-нибудь два метра, самец все же остановился, издал свирепый звук «ваа», резко взмахнул рукой, повернулся и бросился назад к остальным шимпанзе.